Сент-Клэр смеется:
Сколько брату?
Семь. Уже во втором классе.
У вас большая разница в возрасте.
Ну, либо он получился у родителей случайно, либо это была последняя попытка спасти распадающийся брак. Мне никогда не хватало смелости спросить, как это получилось.
Черт! Не могу поверить, что я это сказала.
Сент-Клэр садится на край кровати:
Твои родители разведены?
Я стою возле компьютерного кресла, поскольку сесть рядом с Сент-Клэром на кровати не отваживаюсь. Возможно, чуть позже, когда привыкну к его присутствию, я на это решусь. Но не сейчас.
Да. Папа ушел, когда Шону было шесть месяцев.
Прости. Судя по виду Сент-Клэра, он действительно расстроен. Мои тоже в разводе.
Я вздрагиваю и скрещиваю руки на груди:
Ты тоже меня прости. Это дерьмово.
Все в порядке. Мой отец ублюдок.
Мой тоже. То есть, наверное, это так, раз он бросил нас, когда Шонни был еще младенцем. А он бросил. Плюс по его вине я застряла здесь. В Париже.
Я знаю.
Откуда?
Мер сказала. Но готов поспорить, мой отец куда хуже. К сожалению, он в Париже, а мама одна, за тысячу миль отсюда.
Твой папа живет здесь?
Я удивлена. Знаю, что его отец француз, но не могу представить, чтобы родитель отправил своего ребенка в школу-интернат, хотя они живут в одном городе. Это идиотизм.
У него картинная галерея здесь и еще одна в Лондоне. Он все время разрывается между ними.
И часто ты его видишь?
Стараюсь с ним не пересекаться.
Сент-Клэр мрачнеет, и тут до меня доходит, что я понятия не имею, зачем он пришел. Приходится прямо спросить его об этом.
Я разве не сказал? Парень выпрямляется. Ну, мм Я просто знаю, что, если никто не придет и не вытащит тебя отсюда, ты так и будешь тут сидеть. Так что идем гулять.
Я вдруг ощущаю порхание бабочек в животе.
Вечером?
Вечером.
Ясно. Я делаю паузу. А как же Элли?
Сент-Клэр плюхается на кровать:
Планы сорвались.
Он неопределенно взмахивает рукой, и я понимаю, что о подробностях лучше не спрашивать.
Я не одета. И показываю на пижаму.
Брось, Анна. Ты опять за старое?
Я окидываю парня недоверчивым взглядом, и мне в голову летит подушка с единорогом. Я бросаю ее обратно, Сент-Клэр ухмыляется, съезжает с кровати и огревает меня со всей силы. Я пытаюсь ухватиться за подушку, но промахиваюсь. Сент-Клэр бьет меня еще пару раз, прежде чем мне удается отобрать подушку. Он сгибается пополам от хохота, и я бью его по мягкому месту. Сент-Клэр вновь пытается выдернуть подушку у меня из рук, но я так крепко ее держу, что ему приходится отступить И я падаю на кровать, потная и растерянная.
Сент-Клэр плюхается рядом, с трудом переводя дух. Он лежит настолько близко, что его волосы щекочут мое лицо. Наши ладони почти соприкасаются. Почти. Я пытаюсь вдохнуть, но у меня ничего не получается. И тут я понимаю, что не надела лифчик
Меня охватывает паника.
Ладно, выдыхает Сент-Клэр. План таков.
Я не хочу испытывать к нему никаких чувств. Хочу, чтобы все шло как обычно. Хочу быть его другом, а не очередной глупой девчонкой, питающей несбыточные надежды. Я заставляю себя подняться. Волосы наэлектризовались и торчат во все стороны, поэтому я беру резинку с комода, чтобы собрать их в хвост.
Надень нормальные штаны, говорит он. И я покажу тебе Париж.
И это все? Таков твой план?
Вроде того.
Вау. «Вроде того». Забавно.
Сент-Клэр недовольно бурчит и запускает в меня подушкой. Раздается телефонный звонок. Наверное, мама на этой неделе она звонила каждый вечер. Я хватаю сотовый со стола и уже собираюсь сбросить звонок, как вдруг на дисплее высвечивается имя. Сердце замирает.
Тоф.
Глава восьмая
Надеюсь, ты носишь берет, подкалывает Тоф.
Я чуть не прыскаю от смеха. Он позвонил! Тоф позвонил!
Пока нет. Я меряю шагами комнату. Но могу тебе купить, если хочешь. Вышьешь инициалы и будешь носить вместо беджика.
Введу берет в моду.
Это никому не под силу. Даже тебе.
Сент-Клэр по-прежнему лежит на моей кровати. Он подпирает голову рукой, чтобы наблюдать за мной. Я улыбаюсь и киваю на фотографию в ноутбуке.
Тоф, беззвучно шепчу я.
Сент-Клэр качает головой.
Бакенбарды.
Ах, произносит он также одними губами.
Вчера приходила твоя сестра, сообщает Тоф.
Он всегда относился к Бридж как к моей сестре. Мы одного роста и телосложения, обе с длинными прямыми волосами, только Бридж блондинка, а я шатенка. И как все те, кто кучу времени проводит вместе, говорим одинаково. Хотя Бридж использует слова подлиннее. И ее ладони покрыты мозолями от игры на барабанах. И у меня щель между зубами, а у нее брекеты. Другими словами, она похожа на меня, но симпатичнее, умнее и талантливее.
Я и не знал, что она играет на барабанах, говорит Тоф. И как успехи?
Она лучшая.
Ты так говоришь, потому что она твоя подруга или у нее действительно талант?
Она лучшая, повторяю я и краем глаза отмечаю, что Сент-Клэр поглядывает на часы на комоде.
У меня барабанщик ушел из группы. Как думаешь, она заинтересуется?
Прошлым летом Тоф создал панк-группу «Грошовые ужасы». С тех пор там много раз менялся коллектив, кипели споры из-за текстов песен, но концертов музыканты так и не давали. Что просто ужасно. Готова спорить, Тоф прекрасный гитарист.
Ну конечно, отвечаю я. Думаю, она согласится. Ее придурочный инструктор только что прокатил ее с местом лидера секции, и ей необходимо выпустить пар.
Я даю номер подруги. Тоф записывает, вслух повторяя цифры, а Сент-Клэр делает вид, будто смотрит на воображаемые наручные часы. Сейчас только девять вечера, не понимаю, с чего такая спешка. Даже я знаю, что для Парижа это детское время.
Сент-Клэр громко кашляет.
Эй, прости. Нужно идти, говорю я Тофу.
Ты не одна?
Мм да. С другом. Мы сегодня идем гулять.
Неловкая пауза.
С парнем? спрашивает Тоф.
С другом. Я поворачиваюсь к Сент-Клэру спиной. У него есть девушка. И вздрагиваю. Зачем я это ляпнула?
Значит, ты не забыла про нас? Я хочу сказать Тоф осекается. Про наши отношения здесь, в Атланте? Или променяла меня на какого-то французика и больше не вернешься?
Сердце колотится как оглашенное.
Ну конечно же я вернусь к Рождеству.
Хорошо. Хорошо, Аннабель Ли[20]. Мне в любом случае нужно возвращаться к работе. Наверное, Геркулес опять бесится, что я не закрыл дверь. Чао.
Вообще то, оревуар, поправляю я.
Не важно. Тоф смеется и вешает трубку.
Сент-Клэр встает с кровати:
Ревнивый бойфренд?
Я же говорила. Он мне не бойфренд.
Но он тебе нравится.
Я краснею:
Ну да.
Лицо Сент-Клэра остается невозмутимым. Возможно, его это задело. Он кивает на дверь:
Все еще хочешь пойти гулять?
Что? Я смущена. Да, конечно. Только переоденусь сначала.
Я выгоняю Сент-Клэра из комнаты. Пять минут спустя мы уже идем по улице. На мне любимая рубашка из секонд-хенда, облегающая в нужных местах, джинсы и черные кеды. Я знаю, что кеды это не слишком по-французски остроносые ботинки или высокие каблуки подошли бы куда лучше, но, по крайней мере, они не белые. Насчет белых кроссовок все правда. Их носят только американские туристы, и предназначены они лишь для того, чтобы косить траву или красить дома.
Ночь прекрасна. Париж переливается желтыми, зелеными, оранжевыми огнями. Теплый воздух гудит от веселой болтовни прохожих и звона бокалов в ресторанах. Сент-Клэр занимательно описывает самые жуткие моменты из биографии Распутина, которую он дописал сегодня днем.
И вот другие русские подсыпают ему в обед дозу цианида, которая способна уложить пятерых взрослых мужчин, прикинь? Но ничего не происходит, и им приходится перейти к плану Б в него стреляют из револьвера. В спину. Но и это его не убивает. У Распутина оказывается достаточно сил для того, чтобы задушить убийцу, и в него стреляют еще три раза. Но он пытается встать! Его избивают до кровавого месива, заворачивают в простыню и бросают в ледяную реку. Но все это
Глаза Сент-Клэра сверкают. С таким же видом моя мама рассказывает про черепах, а Бридж про барабаны.
Во время вскрытия обнаружили, что фактической причиной смерти стало переохлаждение. Его убила река! Не яд, не пули и не избиение, а мать-природа. Более того, его руки были подняты вверх, а значит, он пытался выбраться из-подо льда.
Что? Нет
У магазинной вывески с выгравированными на ней золотыми буквами фотографируются немецкие туристы. Мы быстро пробегаем мимо, чтобы не испортить кадр.
Слушай дальше, продолжает Сент-Клэр. Когда тело кремировали, он сел. Нет, правда! Видимо, человек, который готовил тело, забыл подрезать сухожилия, и, когда труп загорелся, они ссохлись
Я согласно киваю:
Фууу, мерзость, но круто, конечно. Продолжай.
в этом и была причина того, что тело поднялось, однако Сент-Клэр торжествующе улыбается, все обалдели, когда это увидели.
И кто говорит, что история скучная?
Я улыбаюсь в ответ, и в этот миг все великолепно. Почти. До тех пор, пока мы не выходим за территорию Американской школы. Я впервые ухожу так далеко. Моя улыбка гаснет, и я возвращаюсь к своему обычному состоянию нервного возбуждения.
Знаешь, спасибо тебе. Большинство пытаются заткнуть меня задолго до того, как Сент-Клэр замечает мое состояние и останавливается. С тобой все хорошо?
Я в порядке.
Да? Тебе когда-нибудь говорили, что лгунья из тебя просто ужасная? Жуткая. Хуже некуда.
Это просто неуверенно начинаю я.
Да-а-а?
Париж такой чужой. Я пытаюсь подобрать подходящее слово. Пугающий.
Да ну, отмахивается Сент-Клэр.
Тебе легко говорить.
Мы обходим интеллигентного джентльмена, наклонившегося к своему бассет-хаунду с отвисшим животом, чтобы взять его на руки.
Дедушка предупреждал, что на тротуарах Парижа легко можно вляпаться в собачьи испражнения, но пока что ничего подобного не случалось.
У тебя была вся жизнь, чтобы знакомиться с Парижем, продолжаю я. Ты свободно говоришь по-французски, одеваешься как европеец
Пардон?
Да брось. Элегантная одежда, отличная обувь.
Сент-Клэр поднимает левую ногу в потертом, громоздком ботинке:
Типа того?
Ну, нет. Но ты не носишь кроссовки. А я белая ворона. Я не знаю французский, боюсь метро и, наверное, должна была бы ходить на каблуках, но я их ненавижу
Я счастлив, что ты их не носишь, прерывает меня Сент-Клэр. Тогда ты была бы выше меня.
Я и так выше.
Ничего подобного.
Брось. Я на три дюйма выше. Притом что ты в ботинках.
Парень толкает меня плечом, и я натянуто улыбаюсь.