Какое счастье, что темнота скрывает мой румянец.
Мне очень нравится, отчеканивает он.
Я рискую повернуться и натыкаюсь на взгляд Сент-Клэра. Глубокий и пронизывающий. Он никогда прежде так на меня не смотрел. Я отворачиваюсь первой и чувствую, что через несколько секунд отворачивается и он.
Я понимаю, что он улыбается, и мое сердце колотится как сумасшедшее.
Глава двенадцатая
Кому: Анна Олифант bananaelephant@femmefilmfreak.net
От кого: Джеймс Эшли james@jamesashley.com
Тема: Тонкий намек
Привет, милая. Столько воды утекло с нашей последней встречи. Ты проверяла голосовую почту? Я звонил несколько раз, но ты, видимо, с головой погрузилась в парижскую жизнь. Это тонкий намек позвонить твоему дорогому старикану и рассказать, как дела с учебой. Уже выучила французский? Попробовала фуа-гра? Какие прекрасные музеи посетила? Кстати, о прекрасном, уверен, ты уже слышала хорошие новости. «Инцидент» дебютировал на первой строчке рейтинга «Нью-Йорк таймс»! Похоже, я все еще любимчик фортуны. На следующей неделе я уезжаю в турне по юго-востоку, так что скоро увижу твоего брата и передам ему от тебя наилучшие пожелания. Сфокусируйся на учебе, и УВИДИМСЯ на Рождество.
Джош опирается на мое плечо и заглядывает в ноутбук: Только мне кажется, что «УВИДИМСЯ» звучит как угроза?
Нет. Это только кажется, отвечаю я.
Я думал, твой папа писатель. Что это за «сфокусируйся» и «тонкий намек»?
Мой отец постоянно использует клише. Сразу видно, что ты никогда не читал его романов. Я делаю паузу. Поверить не могу, что ему хватило наглости заявить, что он передаст Шонни мои наилучшие пожелания.
Джош с отвращением качает головой. На улице дождь, поэтому все выходные мы с друзьями просиживаем в холле. Никто об этом не упоминал, но, похоже, в Париже не меньше дождливых дней, чем в Лондоне. По словам Сент-Клэра, единственного, кто сегодня отсутствует, так оно и есть. Он отправился на какую-то фотовыставку в университет к Элли. На самом деле ему уже давно пора было вернуться.
Наверное, задержался. Как всегда.
Мер с Рашми свернулись на диванчике и читают заданную по литературе книгу «Бальзак и портниха-китаяночка». Я возвращаюсь к папиному письму.
Тонкий намек На то что твоя жизнь дерьмо.
Воспоминания этой недели о том, как я сижу рядом с Сент-Клэром в темном кинотеатре, его нога касается моей и мы обмениваемся взглядами, нахлынули на меня с новой силой, так же как и чувство стыда. Чем больше я думала о случившемся, тем больше убеждалась, что ничего не было.
Поскольку ничего и НЕ БЫЛО.
Когда мы вышли из кино, Рашми заявила:
Конец слишком резкий. И ни одной хорошей сцены.
К тому моменту, как я закончила пламенную речь по защите фильма, мы уже были в общежитии. Я хотела поговорить с Сент-Клэром, убедиться, что в отношениях между нами что-то изменилось, но Мер заняла мое место, решив обнять его перед сном. И поскольку теперь объятия с Сент-Клэром для меня под запретом иначе он услышит бешеный стук моего сердца, мне пришлось топтаться позади.
Потом мы неуклюже помахали друг другу на прощание.
И я легла спать. Смущенная, как никогда.
Что произошло? Каким бы волнующим ни показался мне этот миг, я, должно быть, преувеличила его значение, потому что на следующий день за завтраком Сент-Клэр вел себя как обычно. Мы, как всегда, дружески поболтали. Кроме того, у него есть Элли. Он не нуждается во мне. Могу лишь предположить, что я спроецировала свои непонятные чувства к Тофу на Сент-Клэра
Джош долго внимательно меня разглядывает. Но прежде, чем он успевает задать вопрос, я задаю свой:
Как дела с домашней работой?
Наша команда по Ла Ви (уроки жизнеобеспечения) победила (и вовсе не благодаря мне), поэтому мы с Рашми заслуженно пропустили урок в пятницу, ну а Джош прогулял занятие с нами за компанию. В наказание его оставили после уроков и заставили делать несколько лишних страниц домашней работы.
Уф Он плюхается на соседний стул и пролистывает свой альбом. У меня есть дела получше.
Но разве у тебя не будет из-за этого неприятностей?
Я никогда не прогуливала уроки. Не понимаю, как можно вот так просто наплевать на учебу.
Возможно. Джош сгибает руку и морщится.
Я нахмуриваюсь:
Что случилось?
Кисть затекла, объясняет он. Из-за рисования. Все нормально, такое часто бывает.
Странно. Никогда раньше не задумывалась о муках художников.
Ты очень талантлив. Это и есть то, чем ты хотел бы заниматься? Зарабатывать на жизнь?
Я работаю над графическим романом.
Правда? Здорово. Я отодвигаю ноутбук в сторону. И о чем он?
Джош хитро улыбается уголком рта:
О парне, которому пришлось учиться со снобами в школе-интернате, потому что его родители не хотят его больше видеть.
Я фыркаю:
Как знакомо. Кстати, кем работают твои родители?
Мой папа политик. Разрабатывает предвыборную кампанию, чтобы его снова переизбрали. Я не общался с сенатором Уассирштейном с начала учебного года.
Сенатором? Прямо-таки настоящим?
Еще каким настоящим. К сожалению.
Ну вот опять. И о чем-таки думал мой отец? Отправил меня в школу, где учатся отпрыски американских сенаторов.
Здесь у всех ужасные отцы? спрашиваю я. Это что, обязательное требование для поступления?
Джош кивает в сторону Рашми и Мер:
У них нет. Но отец Сент-Клэра особый случай.
Я слышала. Меня раздирает любопытство, и я понижаю голос: Каков он?
Джош пожимает плечами:
Просто урод. Держит Сент-Клэра и его мамочку на коротком поводке, а со всеми остальными само дружелюбие. Похоже, от этого только хуже.
Внезапно мое внимание привлекает странная фиолетово-красная вязаная шапочка, вплывающая в холл. Джош оборачивается, чтобы посмотреть, на что это я глазею. Мередит и Рашми отрываются от книг.
О боже! восклицает Рашми. Он надел шапку.
А мне нравится, говорит Мер.
Само собой, замечает Джош.
Мередит бросает на него испепеляющий взгляд. Я поворачиваюсь, чтобы получше разглядеть шапку, и с удивлением обнаруживаю, что она прямо позади меня. Красуется на голове у Сент-Клэра.
Значит, шапка вернулась, говорит Рашми.
Ага, отвечает Сент-Клэр. Я знал, что вы соскучились.
У этой шапки есть какая-то история? спрашиваю я.
Только та, что его мать связала ее прошлой зимой, и на общем совете мы решили, что это самый отвратительный головной убор в Париже, объясняет Рашми.
Неужели? Сент-Клэр снимает шапку и натягивает ее Рашми на голову. Две черные косички забавно торчат в стороны. Ты в ней неотразима. Прямо очаровашка.
Рашми с воем стягивает шапку и приглаживает волосы. Сент-Клэр снова напяливает шапку на растрепанные волосы, и я уже готова согласиться с Мер. Шапка довольно милая. Сент-Клэр в ней похож на плюшевого мишку.
Как выставка? интересуется Мер.
Сент-Клэр пожимает плечами:
Ничего выдающегося. А вы чем занимались?
Анна поделилась с нами «тонким намеком» отца, отвечает Джош.
Сент-Клэр корчит рожу:
Не хотелось бы зачитывать это снова, спасибо.
Я захлопываю ноутбук.
Если ты уже закончила, у меня для тебя кое-что есть, говорит Сент-Клэр.
Что? Кто, я?
Помнишь, я обещал, что заставлю тебя перестать чувствовать себя американкой?
Я отвечаю с улыбкой:
Ты сделал мне французский паспорт?
Я помнила эти слова, но думала, что Этьен забыл все-таки разговор был несколько недель назад. Приятно, что он помнит.
Я отвечаю с улыбкой:
Ты сделал мне французский паспорт?
Я помнила эти слова, но думала, что Этьен забыл все-таки разговор был несколько недель назад. Приятно, что он помнит.
Лучше. Вчера пришло на почту. Идем, это в моей комнате.
С этой загадочной фразой Сент-Клэр прячет руки в карманы пальто и с важным видом направляется к лестнице.
Я запихиваю ноутбук в сумку, перекидываю ее через плечо и пожимаю плечами. Мер выглядит уязвленной, и меня посещает чувство вины. Но я ведь не краду у нее Сент-Клэра. Я тоже его друг. Мы проходим пять лестничных пролетов; шапка указывает мне дорогу. Мы доходим до нужного этажа, и Сент-Клэр ведет меня по коридору. Я возбуждена и взволнована. Никогда прежде не видела его комнату. Мы всегда встречаемся в холле или на моем этаже.
Дом, милый дом.
Он достает цепочку для ключей с надписью «Я оставил свое сердце в Сан-Франциско». По-видимому, очередной подарок от мамочки. На двери висит скетч Сент-Клэр в шляпе Наполеона Бонапарта. Работа Джоша.
Эй, 508! Ты никогда не упоминал, что твоя комната прямо над моей.
Сент-Клэр улыбается:
Возможно, я не хотел выслушивать твои жалобы о том, что я громко топаю по ночам.
Чувак, ты правда жутко топаешь.
Знаю. Извини.
Он смеется и придерживает для меня дверь. Его комната аккуратней, чем я ожидала. Я всегда считала, что у парней отвратительные спальни горы нестиранных боксерских трусов и потных маек, разобранные постели с простынями, которые не меняли несколько недель, постеры с пивными бутылками и девушками в неоновых бикини, пустые банки от содовой, мешки из-под чипсов, запчасти от игрушечных моделек самолетов и раскиданные видеоигры.
Так выглядит комната Мэтта, и я всегда испытывала к ней отвращение. В ней ничего не стоит усесться на пакет из-под соуса «Тако Бэл».
Но в комнате Сент-Клэра чисто. Кровать заправлена, а на полу одна маленькая кучка одежды. Никаких оборванных плакатов, лишь старинная карта мира над столом и две яркие картины маслом над кроватью. И книги. Никогда не видела столько книг в одной комнате. Они высятся вдоль стен, словно башни, толстенные исторические тома, изодранные книги в мягкой обложке и Оксфордский словарь английского языка. Прямо как у Бридж.
Не могу поверить, что знаю двух ненормальных обладателей Оксфордского словаря.
Да? И кто второй?
Бридж. Боже! Неужели книги новые?
Корешки томов яркие и блестящие. Словарь Бридж лет на двадцать старше: книги уже изодрались и кое-где расклеились.
Сент-Клэр выглядит смущенным. Новый Оксфордский словарь стоит тысячу баксов, и, хотя мы еще ни разу не затрагивали эту тему, он знает, что я не могу транжирить деньги так же легко, как остальные наши однокурсники. Впрочем, об этом несложно догадаться, ведь каждый раз, когда мы куда-нибудь выбираемся поесть, я заказываю самые дешевые блюда. Может, отец и хотел дать мне прекрасное образование, но вопрос карманных расходов его явно не беспокоил. Я дважды просила отца увеличить еженедельное содержание, но он отказывал, заявив, что мне стоит уменьшить свои расходы. Что не так-то просто, поскольку средств было мало с самого начала.