Наконец теплоход прогудел три раза, словно он прощался с городом и, как и подобает, благодарил его за гостеприимство. Но Сократу гудки не понравились. Он натянул на голову мамину кофточку и сказал:
Не надо гудеть, не надо гудеть.
Теплоход должен объявить, что он отправляется, сказала папа, и у него такой красивый гудок, разве ты не слышишь?
Но Сократ отрицательно затряс головой, по его мнению, сигнал теплохода звучал ужасно.
А теперь пора укладываться спать, сказал папа. Утром мы встанем рано, чтобы как следует оглядеться.
Да, мы пока ещё ничего здесь не видели, согласилась Аврора. И даже не знаем, долго ли нам ехать до Нурланна.
Если проснёшься ночью, подумай о рыбацких лодках, которые проделывали свой путь в темноте, правя только на редкие маяки. А теперь мы идём на большом судне, и нам светят маяки на каждом втором островке впереди. К тому же наш теплоход снабжён устройством, которое называется радаром. Радар показывает скалы и корабли на пути. Спокойной ночи, Аврора! Мама о тебе позаботится.
И обо мне, заявил Сократ.
За тобой присмотрит папа, сказал папа, и они оба исчезли в своей каюте.
Ну вот, сказала мама, а теперь, Аврора, постарайся заснуть, у тебя был долгий и утомительный день.
На широкой постели лежать удобно, а тут ещё и мама устроилась на своей кровати, так что они были вместе, почти рядом. Мама перед сном чуточку почитала, а Аврора заснула сразу. Она спала несколько часов, но потом проснулась оттого, что вроде бы встала на голову, хотя ни разу даже не шевельнулась, что было очень странно, ведь в следующий миг она уже стояла на ногах, а потом на голове опять. Как интересно! Она словно бы сидела на той самой скачущей на месте лошади. Вверх вниз, вверх вниз. Аврора чуть было не рассмеялась.
Но тут же с маминой постели раздался глубокий вздох.
Авророчка, как это ужасно.
А мне кажется, интересно.
Я вроде бы не больна, сказала мама, но стоит только пошевелиться, как мне сразу становится плохо. Попробуй подать мне мою сумочку и стакан воды. У меня кружится голова. Надо выпить таблетку. Я забыла принять её вечером, понимаешь? Держись на ногах твёрже, Авророчка!
Мама включила свет, и обстановка каюты стала ещё более странной. Теперь уже не только Аврора, но и вся каюта ходила ходуном, словно совершая странные упражнения.
Аврора, держась за кровать и как можно шире расставив ноги, стала качаться вместе с каютой. Потом она ухватила сумочку и стакан. Налить в него воды сразу не удалось, стакан не хотел качаться вместе с каютой, и Авроре всё время приходилось смотреть в него, чтобы не расплескать воду. Наконец маме удалось взять стакан.
Спасибо тебе, Авророчка. Теперь ложись. Как же мне повезло, что ты оказалась рядом.
В дверь постучали. Авроре вновь пришлось встать. В двери стоял папа с Сократом на руках. Лицо у папы побелело как мел, но Сократ спал спокойно и мирно.
Вот и я, Аврора, сказал папа. Положи его, пожалуйста, к себе! Мне сейчас с ним не справиться. Мне сейчас справиться бы с самим собой.
И папа быстро исчез в своей каюте.
Мы сейчас сядем каждый на разных концах кровати и будем плавать на волнах вверх и вниз, предложила Аврора Сократу.
Ага, согласился он. Это весело.
И он приплыл к Авроре, после чего Аврора приплыла к нему.
Мама лежала с закрытыми глазами и не понимала, как её дети могут в такой обстановке играть. Но хорошо, что они играют. Во всяком случае, они с ней, если ей что-нибудь понадобится.
Аврора с Сократом долго играли в свою игру, но постепенно стали скатываться друг к другу всё медленнее, пока наконец судно не прекратило свои упражнения, и Аврора с Сократом заснули и встали утром уже совершенно отдохнувшими. Аврора взглянула на маму, но та натянула одеяло на голову и полностью под ним скрылась.
Мама, позвала Аврора, ты проснулась?
Мама не отвечала, но Аврора видела, что она ещё глубже зарылась в одеяло и, значит, разговаривать не хотела.
Пойдём навестим папу! прошептала Аврора Сократу.
Ага, ответил он и напустил на себя таинственный вид. Он сам не мог бы сказать, почему он это сделал, но всегда, когда Аврора что-нибудь шептала ему, это означало, что она хочет сообщить ему что-то очень важное, и он ужасно это любил.
Они пошли к папе и попробовали его разбудить. Они долго будили его, и наконец-то он пробормотал:
Идите поешьте чего-нибудь, я сегодня, наверное, пропущу завтрак.
Идём! звала его Аврора. У нас что-то случилось с мамой.
Мамы нет, мамы нет, повторял Сократ. Идём, прошептал он, придвигаясь поближе к папе и глядя ему в глаза.
Хорошо. Я иду. А где мама? Наверное, она вышла на палубу глотнуть свежего воздуха. Неплохая идея. Я приду сию же минуту. Только что-нибудь на себя накину.
Когда они вошли к маме в каюту, она лежала и плакала, она даже забыла накрыться с головой одеялом.
Ох, что же это случилось? спросил папа. Мама снова попыталась натянуть на голову одеяло, чтобы никто не видел, как она плачет, но папа задержал её руки и сказал: Плакать под одеялом душно. Не стесняйся и скажи, что тебя расстроило.
В самом деле, что же случилось с мамой? С ней, такой деловитой и всегда спокойной. Нос у неё покраснел даже больше, чем у папиной мамы, когда та провожала их на поезд. Всхлипывая, мама попыталась им объяснить:
Что с нами будет, Эдвард? Помощницу судьи в Нурланне не должно тошнить на море. Уж лучше бы я поступила на работу в Бесбю, как советовала твоя мама. Представь себе, я вхожу в зал суда и падаю в обморок Что с нами будет?..
Ты зря тревожишься, милая. Я ведь тоже этой ночью не был на высоте. Больше того, мне было гораздо хуже, чем тебе. Но морская болезнь проходит. Мы ведь с тобой настоящие сухопутные крысы.
Да, но вот Аврора не болела совсем. И Сократик тоже.
Мы в это время играли, вмешалась Аврора.
Вот именно, сказал папа. Но я, кажется, знаю, что нам делать. Если подумать, это так просто.
Мама тут же всхлипывать перестала, а Аврора с Сократом перебрались на её кровать и сели рядом с папой.
Когда мы приедем в Нурланн, мы построим рядом с домом качели. Но не такие маленькие, как для детей. Нет, мы построим их высокие и вместительные. Днём пускай на них качаются дети, но вечером, как только стемнеет, мы будем раскачиваться на них вверх и вниз до головокружения. И постепенно привыкнем к качке. Мы избавимся от морской болезни и будем играючи переносить любые волны.
Да, но вот Аврора не болела совсем. И Сократик тоже.
Мы в это время играли, вмешалась Аврора.
Вот именно, сказал папа. Но я, кажется, знаю, что нам делать. Если подумать, это так просто.
Мама тут же всхлипывать перестала, а Аврора с Сократом перебрались на её кровать и сели рядом с папой.
Когда мы приедем в Нурланн, мы построим рядом с домом качели. Но не такие маленькие, как для детей. Нет, мы построим их высокие и вместительные. Днём пускай на них качаются дети, но вечером, как только стемнеет, мы будем раскачиваться на них вверх и вниз до головокружения. И постепенно привыкнем к качке. Мы избавимся от морской болезни и будем играючи переносить любые волны.
Мама лежала, глядела на него, а потом засмеялась, хотя до сих пор потихоньку плакала.
Прекрасно, Эдвард. Это самое умное, что я до сих пор от тебя слышала.
Папа тоже засмеялся, а Аврора с Сократом не смеялись: над качелями смеяться не стоило. Это же такое замечательное устройство! Они могут на них играть. И не расстраиваться, что не знают никого из детей Нурланна.
«Гага» даёт гудки
Семья Теге оделась, прошла вдоль кают и взобралась по лестнице с гладкими коричневыми перилами в кают-компанию. Там были длинные окна по всем стенам, множество красных и синих кресел, а пол немного поднимался в середине зала.
Вот здесь мы можем удобно расположиться, сказал папа, но сейчас пойдём в столовую.
В ней тоже стояло множество столов и синих стульев. И здесь тоже можно было удобно расположиться: сидеть, есть и глядеть в окна точно так же, как в поезде.
Посмотри на горы, Аврора, сказал папа. Они спускаются прямо в море.
А вон Только Нильс! воскликнул Сократ. Вон сидит Только Нильс.
О ком он говорит? спросил папа.
О Нильсе Берамсене, объяснила Аврора. Он познакомился с ним в поезде.
Ага, ты тоже здесь! воскликнул Только Нильс. А я как раз закончил завтракать, но теперь перейду в кают-компанию, так что приходи, поболтаем!
Интересно, хмыкнул папа. Я выпью только чашечку чая. Что-то я сегодня не голоден.
И я тоже, сказала мама, но я посижу здесь и полюбуюсь видами. А вы, Аврора с Сократиком, идите к стойке и наложите себе что-нибудь поесть.
Идём, Сократик! позвала Аврора. Поднявшись, она хотела отставить стул, но тот был прикован к полу толстой железной цепочкой, и ей пришлось слезть с него, не отодвигая.
На стойке, протянувшейся на всю длину столовой, было много вкусной еды. Чего только тут не было: самые разные подносы с выставленными на них в кувшинчиках подливами, подносы с жареными колбасками, рыбой, фрикадельками, сыром разных сортов, хлебом, хрустящими хлебцами, сухариками и вареньем, разные соки и молоко. И перед всем этим великолепием стояли одни только Аврора с Сократом. Аврора взяла тарелку и подала её Сократу. «Пожалуйста», сказала она. Сократ взглянул на еду, а потом на Аврору, которая стояла напротив блюда с козьим сыром. Головка сыра была намного больше той, которую они видели дома, но всё равно она показалась Авроре такой привычной и знакомой. Вот только вершинка сыра располагалась так высоко, что отрезать от неё кусочки не получалось: для этого нужно было встать на стул. Зато совсем рядом лежали колбаски и хлеб. Аврора взяла их и положила на свою тарелку, добавив ещё немного варенья.
Пойдём сядем за столик, предложила Аврора. Я поделю то, что взяла, ровно напополам.
Хорошо, согласился Сократ. Он уже нашёл для себя одну черносливину, и она одиноко лежала на его тарелке. Зато она была самого высшего сорта!
Что вы скажете, если я пойду и прилягу ещё, сказала мама, я ведь этой ночью не выспалась, а сейчас успокоилась и хочу спать.
Иди, отдохни! согласился папа.
А я пойду к Только Нильсу, заявил Сократ и слез со своего стула.
Хорошо, Сократик, мы с Авророй проводим тебя в кают-компанию.
Мужчина, которого Сократ назвал Только Нильсом, уже сидел в кают-компании, как и обещал, и, когда он увидел Сократа, его лицо расплылось в улыбке. Он сидел за столиком один и раскладывал пасьянс, но, когда Сократ подошёл к нему, смешал карты и сказал: