Ваше высочество, я вас так хорошо изучил.
Сказано тебе, пойдем и по дороге обо всем поговорим.
"Все в порядке, шепнул Бюсси на ухо графине. Между обоими милыми братцами, которые терпеть не могут друг друга, начнутся бурные препирательства, а вы тем временем разыщете своего ненаглядного мужа".
Ну как, спросил герцог, решился ты наконец? Может быть, ждешь, пока я дам тебе слово принца?
О нет, сказал Бюсси, ваше слово принесет мне несчастье. Ну ладно, будь что будет, я иду с вами, и пусть попробуют меня оскорбить я сумею отомстить за себя.
И Бюсси занял свое обычное место возле принца; новый паж неотступно следовал за ним, словно привязанный к своему господину.
Тебе самому мстить за себя? Да ни в коем случае! воскликнул принц в ответ на угрозу, прозвучавшую в словах Бюсси. Это не твоя забота, мой храбрый рыцарь. Я сам позабочусь о возмездии. Послушай, добавил он вполголоса, я знаю, кто пытался тебя убить.
Ба! воскликнул Бюсси. Неужто, ваше высочество, вы потрудились произвести розыски?
Я их видел.
То есть как это? удивился Бюсси.
Да так. Я сам столкнулся с ними у Сент-Антуанских ворот. Они на меня там напали и чуть было не закололи вместо тебя. Я и не подозревал, что это они тебя подстерегают, разбойники Иначе
Что иначе?
А твой новый паж был с тобой в этом происшествии? спросил принц, не договорив своей угрозы.
Нет, ваше высочество, сказал Бюсси, я был один; а вы?
Я? Со мной был Орильи. А почему ты был один?
Потому что я хотел сохранить репутацию храбреца.
И они тебя ранили? спросил принц, с обычной для него быстротой отвечая выпадом на полученный удар.
Послушайте, сказал Бюсси, я не хотел бы давать им повод для ликования, но мне достался отличный удар шпагой в бок.
Ах, негодяи! возмутился принц. Орильи был прав, они и в самом деле замышляли недоброе.
Вы видели засаду, и с вами был Орильи, который владеет шпагой почти так же виртуозно, как лютней. Орильи предупредил ваше высочество, что эти люди замышляют недоброе, и вас было двое, а их только пятеро! Почему же вы не задержались, не пришли мне на выручку?
Проклятье! Чего ты хочешь? Ведь я не знал, кого они ждут в этой засаде.
Сгинь, нечистая сила!, как говаривал король Карл Девятый при виде друзей короля Генриха Третьего. Но вы не могли не подумать, что они подстерегают кого-то из ваших друзей, а так как в Париже один я осмеливаюсь называться вашим другом, то нетрудно было угадать, кого они ждут.
Пожалуй, ты прав, мой дорогой Бюсси, сказал Франсуа, мне это как-то не пришло в голову.
Да чего уж там вздохнул Бюсси, словно у него не хватило слов для выражения всего, что он думал о своем покровителе.
Они прибыли в Лувр. Герцог Анжуйский был встречен у ворот капитаном и стражниками. Капитан имел строгий приказ никого не впускать в Лувр, но, само собой разумеется, этот приказ не распространялся на первое лицо в государстве после короля. Поэтому принц вместе со своей свитой вступил под арку подъемного моста.
Ваше высочество, обратился к принцу Бюсси, видя, что они вошли уже в главный двор, отправляйтесь поднимать шум у короля и не забудьте свою клятву, а сам я пойду скажу два слова одному своему приятелю.
Ты меня покидаешь, Бюсси? забеспокоился Франсуа, которому присутствие его любимца придавало смелости.
Так надо, но пусть это вас не смущает, будьте уверены: в самый разгар переполоха я появлюсь. Кричите, ваше высочество, кричите, черт побери! Надрывайте глотку так, чтобы я вас услышал, ведь вы понимаете, если ваш голос до меня не донесется, я не приду к вам на подмогу.
И, воспользовавшись тем, что герцог вошел в парадную залу, Бюсси проскользнул в боковую дверь, за ним последовала Жанна.
Бюсси был в Лувре как у себя дома. Он поднялся по потайной лестнице, прошел два или три безлюдных коридора и оказался в некоем подобии передней.
Ждите меня здесь, сказал он Жанне.
Ах, Боже мой, вы меня бросаете одну! встревожилась молодая женщина.
Так надо, ответил Бюсси. Я должен разведать дорогу и подготовить ваш выход на сцену.
V
О ТОМ, ЧТО ПРЕДПРИНЯЛА БЫВШАЯ ДЕВИЦА ДЕ БРИССАК, НЫНЕ ГОСПОЖА ДЕ СЕН-ЛЮК, ДАБЫ ПРОВЕСТИ СВОЮ ВТОРУЮ БРАЧНУЮ НОЧЬ НЕ ТАК, КАК ОНА ПРОВЕЛА ПЕРВУЮ
Бюсси направился в столь любимую некогда Карлом IX оружейную палату, после нового распределения луврских покоев ставшую опочивальней короля Генриха III, который велел обставить комнату по своему вкусу. Карл IX, король-охотник, король-кузнец, король-поэт, собрал в ней оленьи рога, аркебузы, манускрипты, книги и ручные тиски. Генрих III велел установить два ложа из шелка и бархата и развесить по стенам фривольные картинки, реликвии, мешочки с благовониями, привезенными с Востока, и коллекцию превосходных фехтовальных рапир.
Бюсси знал, что Франсуа испросил у своего брата аудиенцию в галерее, а значит, короля в опочивальне нет; ему также было известно, что смежная с опочивальней комната, которую прежде занимала кормилица короля Карла IX, теперь отведена под спальню очередного королевского фаворита. А так как Генрих III отличался непостоянством в своих привязанностях, то в этом помещении побывали в последовательном порядке Сен-Мегрен, Можирон, дО, дЭпернон, Келюс и Шомберг. По предположению Бюсси, сейчас там должен быть обитать Сен-Люк, к которому, как мы уже видели, король воспылал нежностью столь сильной, что даже решился похитить своего любимчика у его законной супруги.
Генрих III был странным созданием, он сочетал в себе поверхностность и глубокомыслие, трусость и отвагу. Всегда скучающий, всегда возбужденный, всегда мечтательный, он вечно искал развлечений: днем любил шум, движение, игры, физические упражнения, шутовство, маскарады, интриги, ночью ему нужны были яркий свет, болтовня, молитвы или оргии. Генрих являл собой, быть может, единственный образчик такого человеческого типа в нашем современном мире. Этому античному гермафродиту следовало родиться в одном из городов Востока, среди немых рабов, евнухов, янычаров, философов и софистов, тогда его царствование ознаменовало бы некую промежуточную эпоху между Нероном и Гелиогабалом, время утонченного разврата и неведомых доселе безумств.
Итак, Бюсси, заподозрив, что Сен-Люка держат в бывшей комнате кормилицы, постучал в двери передней, общей для этой комнаты и для королевской опочивальни.
Капитан гвардейцев отворил ему.
Господин де Бюсси! удивленно воскликнул он.
Да, он самый, любезный господин де Нанси. Я послан от короля к господину де Сен-Люку.
Прекрасно, ответил офицер. Известите господина де Сен-Люка, что к нему пришли от короля.
Через полуотворенную дверь Бюсси подмигнул своему пажу.
Затем, снова повернувшись к господину де Нанси, спросил:
Что он там делает, бедняга Сен-Люк?
Играет в карты с Шико в ожидании короля, который сейчас дает аудиенцию герцогу Анжуйскому по просьбе его высочества.
Не позволите ли вы моему пажу обождать меня здесь? спросил Бюсси у начальника караула.
А почему бы нет? ответил капитан.
Входите, Жан, обратился Бюсси к молодой женщине.
И показал рукой на оконную нишу, где Жанна и поспешила укрыться.
Едва она успела забиться в нишу, как появился Сен-Люк. Господин де Нанси деликатно отошел на расстояние, не позволявшее ему слышать разговор.
Чего еще хочет от меня король? насупившись, спросил Сен-Люк. Ах, это вы, господин де Бюсси?
Собственной персоной, милейший Сен-Люк, и прежде всего тут Бюсси понизил голос, прежде всего благодарю за услугу, которую вы мне оказали.
Ах, сказал Сен-Люк, право, не стоит благодарности. Мне было не по себе при мысли, что такого храбреца зарежут, словно кабана. Но ведь я полагал, что вы уже на том свете.
Меня чуть-чуть туда не отправили; однако надо сказать, что в таких делах чуть-чуть имеет большое значение.
А как вам удалось уцелеть?
С Шомбергом и дЭперноном я расквитался метким ударом шпаги и, по моему разумению, вернул им долг с лихвой. Ну а Келюс должен благодарить свой крепкий лоб. У него оказался самый прочный череп из всех, которым до сих пор доводилось подвернуться мне под руку.
Ах, расскажите мне, пожалуйста, все во всех подробностях. Это меня развлечет, сказал Сен-Люк, зевая с риском вывихнуть челюсть.
К сожалению, сейчас у меня нет времени, мой дорогой Сен-Люк. К тому же я пришел сюда совсем по другому делу. Вы здесь очень скучаете, не правда ли?
По-королевски, этим все сказано.
Вот и отлично, я пришел развлечь вас. Черт побери! Услуга за услугу.
Вы правы, услуга, которую вы мне оказываете, никак не меньше той, что вам оказал я. От скуки умирают так же, как и от шпаги; тянется это подольше, но зато выходит вернее.
Бедный граф! посочувствовал Бюсси. Я вижу, вы здесь на положении узника.
И самого настоящего. Король полагает, что его может развлечь только такой весельчак, как я. Король слишком добр, так как со вчерашнего дня я скорчил ему больше гримас, чем его обезьяна, и наговорил больше дерзостей, чем его шут.
Ну что ж, посмотрим. Может быть, настал и мой черед вам услужить? Чего бы вы хотели?
Конечно, сказал Сен-Люк, вы могли бы посетить мой дом, вернее дом маршала де Бриссака, и успокоить бедную малютку, она, несомненно, в большой тревоге, и мое поведение кажется ей весьма и весьма подозрительным.
И что ей сказать?
Э, проклятье! Опишите ей все, что вы видели, скажите, что я узник, запертый в четырех стенах, и общаться со мной можно только через окошечко, что со вчерашнего дня король неустанно твердит и твердит мне о дружбе, как Цицерон, который о ней писал, и о добродетели, как Сократ, который ее исповедовал.
И что вы ему на это отвечаете? смеясь, спросил Бюсси.
И что ей сказать?
Э, проклятье! Опишите ей все, что вы видели, скажите, что я узник, запертый в четырех стенах, и общаться со мной можно только через окошечко, что со вчерашнего дня король неустанно твердит и твердит мне о дружбе, как Цицерон, который о ней писал, и о добродетели, как Сократ, который ее исповедовал.
И что вы ему на это отвечаете? смеясь, спросил Бюсси.
Черт возьми! Я ему отвечаю, что, если говорить о дружбе, я неблагодарная свинья, а что касается добродетели, то я убежденный распутник. Но все напрасно король, тяжко вздыхая, упорно продолжает бубнить свое: Ах, Сен-Люк, неужели дружба всего лишь призрак? Ах, Сен-Люк, неужели добродетель всего лишь пустой звук? Впрочем, надо отдать ему справедливость: раз сказав все это по-французски, он тут же все повторяет по-латыни, а затем произносит в третий раз уже по-гречески.
При этом выпаде паж, на которого Сен-Люк не обращал внимания, рассмеялся.