Ночной мрак не позволял часовому на крепостной башне видеть, что происходит на площади, часовой также не мог слышать и разговора подозрительных теней, потому что они шептались. А между тем беседа их представляет для нас некоторый интерес.
Это бешеный Бюсси нам накаркал, сказала одна тень, ночка сегодня вроде тех, что бывали в Варшаве, когда король Генрих был польским королем; если так и дальше пойдет, то пророчество Бюсси сбудется: у нас кожа потрескается.
Ну-ну, Можирон, что это ты расхныкался, ответила другая тень. Конечно, сейчас не жарко, но закутайся поплотней в плащ, засунь руки поглубже в карманы, и ты перестанешь мерзнуть.
Легко тебе говорить, Шомберг, вмешалась третья тень, сразу видно, что ты немец и сызмальства приучен к холоду. А вот у меня из губ кровь сочится, а на усах сосульки растут.
А у меня мерзнут руки, отозвался четвертый голос. Могу пари держать пальцы уже отмерзли.
Бедненький Келюс, что же ты не захватил с собой муфту своей маменьки? ответил Шомберг. Твоя мать была бы счастлива одолжить ее тебе, скажи ты только, что муфта поможет избавиться от Бюсси, которого она боится, как чумы.
Ах, Боже мой, да имейте же терпение, произнес пятый голос. Еще минута, и, я уверен, вы будете жаловаться на жару.
Да услышит тебя Господь, дЭпернон! сказал Можирон, притопывая.
Это не я, отозвался дЭпернон, это дО сказал. А я молчу, боюсь, как бы слова не замерзли.
Что ты говоришь? спросил Келюс у Можирона.
ДО сказал, ответил тот, что пройдет минута и нам станет жарко, а я заключил: Да услышит тебя Господь!
Кажется, Господь услышал: я вижу, по улице Сен-Поль что-то движется.
Ошибаешься. Это не может быть он.
Почему?
Потому что он намеревался ехать не по ней.
Ну и что из того? Разве не мог он почуять неладное и поехать другой дорогой?
Вы не знаете Бюсси. Раз уж он сказал, по какой дороге поедет, обязательно по ней и поедет, даже если будет знать, что сам дьявол караулит его в засаде.
Ну, а пока что, сказал Келюс, там все же идут два человека.
Верно, верно, подхватило несколько голосов, подтверждая достоверность его наблюдения.
В таком случае, господа, чего мы ждем? Вперед! предложил Шомберг.
Минуточку, вмешался дЭпернон. Стоит ли потрошить добрых буржуа или честную повитуху?.. Ага! Они останавливаются.
Действительно, дойдя до перекрестка улиц Сен-Поль и Сент-Антуан, два человека, заинтересовавшие пятерых друзей, остановились в нерешительности.
Ну и ну! Неужели они нас увидели? сказал Келюс.
Быть не может! Мы и сами-то себя с трудом различаем.
Верно, согласился Келюс. Гляди-ка! Гляди! Они свернули налево остановились перед каким-то домом что-то ищут.
Ей-Богу, ты прав.
Похоже, они собираются войти, сказал Шомберг. Неужели мы их упустим?
Но это не он, ведь он намеревался идти в Сент-Антуанское предместье, а эти двое вышли из улицы Сен-Поль и спустились вниз, возразил Можирон.
Ну а кто поручится, настаивал Шомберг, что эта продувная бестия не провел нас? Он мог сбить нас с толку либо нечаянно по забывчивости, либо умышленно из хитрости.
Правда твоя, так могло случиться, согласился Келюс.
Это предположение заставило всю компанию миньонов броситься вперед. Как свора голодных псов, они выскочили из своего убежища и, размахивая обнаженными шпагами, ринулись к двум незнакомцам, остановившимся перед дверью какого-то дома.
Один из них уже повернул было ключ в замочной скважине, и дверь подалась, но тут шум, поднятый нападающими, заставил таинственных пришельцев обернуться.
Что там такое, дОрильи? спросил, оборачиваясь, тот, кто был ниже ростом. Не на нас ли покушаются?
Ах, монсеньер, ответил тот, кто открывал дверь, похоже на то. Вы соблаговолите назвать себя или пожелаете сохранить инкогнито?
Они вооружены! Мы в ловушке!
Какие-нибудь ревнивцы нас выследили. Боже правый! Я говорил вам не раз: такая красотка, как эта дама, непременно должна иметь поклонников.
Войдем, дОрильи, поторопись, лучше выдерживать осаду за дверью, чем перед дверью.
Да, монсеньер, если только в крепости вас не ждут враги. Но кто поручится
Да, монсеньер, если только в крепости вас не ждут враги. Но кто поручится
Орильи не успел закончить. Миньоны короля с быстротой молнии преодолели пространство в сотню шагов, отделявшее их от двух пришельцев. Келюс и Можирон, бежавшие вдоль стены, бросились между дверью и незнакомцами, дабы отрезать им путь к отступлению. Шомберг, дО и дЭпернон приготовились напасть со стороны улицы.
Смерть ему! Смерть! вопил Келюс, как всегда самый неистовый из всей компании.
Вдруг тот, кого величали монсеньером и у кого спрашивали, не пожелает ли он сохранить инкогнито, повернулся к Келюсу, сделал шаг вперед и надменно скрестил руки на груди.
Мне послышалось, вы угрожали смертью наследнику французского престола, господин де Келюс? зловещим голосом отчеканил он.
Келюс отшатнулся, в глазах у него потемнело, колени подогнулись, руки бессильно опустились.
Его высочество герцог Анжуйский! воскликнул он.
Его высочество герцог Анжуйский! хором повторили остальные.
Ну как, мои дворянчики, угрожающе сказал Франсуа, будете еще кричать Смерть ему! Смерть!?
Ваше высочество, пробормотал дЭпернон, это была просто шутка. Простите нас.
Ваше высочество, поддержал его дО, мы даже и мысли допустить не могли, что встретим вас в этом глухом квартале, на окраине Парижа.
Шутка! воскликнул Франсуа, не удостаивая дО ответом. У вас странная манера шутить, господин дЭпернон. Ну что ж, если не меня, то кого же тогда вы хотели заколоть шутки ради?
Ваше величество, почтительно сказал Шомберг, мы видели, как Сен-Люк вышел из дворца Монморанси и направился в эту сторону. Его поведение нас удивило, и мы захотели узнать, с какой целью муж оставляет свою жену в первую брачную ночь.
Оправдание звучало довольно правдоподобно: на следующий день герцогу Анжуйскому, по всей вероятности, донесли бы, что Сен-Люк не ночевал во дворце Монморанси, и выдумка Шомберга, таким образом, подтвердилась бы.
Господин Сен-Люк? Неужели вы меня приняли за Сен-Люка, господа?
Да, ваше высочество, в один голос ответили пятеро друзей.
Но разве мыслимо так грубо ошибаться? усомнился герцог Анжуйский. Господин де Сен-Люк на целую голову выше меня.
Это так, ваше высочество, но он одного роста с господином дОрильи, который имеет честь вас сопровождать, нашелся К ел юс.
И потом, ночь такая темная, подхватил Можирон.
И еще того человека, который отпирал дверь, мы приняли за главного из вас двоих, пробормотал дО.
И, наконец, заключил Келюс, вы не можете предположить, что мы осмелились бы замыслить против вас что-нибудь дурное, что мы дерзнули бы помешать даже и развлечениям вашего высочества.
Задавая вопросы и выслушивая более или менее складные ответы, диктуемые растерянностью или страхом, Франсуа предпринял ловкий стратегический маневр: разговаривая, он шаг за шагом удалялся от порога той двери, у которой его захватили, и шаг за шагом, подобно тени, следовал за ним дОрильи, его лютнист, его неизменный спутник в ночных похождениях. Таким образом, они незаметно отошли на значительное расстояние от заветного дома, и миньонам уже не удалось бы узнать его среди других строений.
Моим развлечениям! с горечью воскликнул герцог. Да откуда вы взяли, что я ищу здесь развлечений?!
Ах, ваше высочество, в любом случае, что бы вас сюда ни привело, ответил Келюс, простите нас. Мы тотчас уходим.
Хорошо, прощайте, господа.
Ваше высочество, счел нужным добавить дЭпернон, вы знаете, что мы не болтливы.
Герцог Анжуйский, уже сделавший было шаг, собираясь уйти, резко остановился и нахмурил брови.
О чем вы толкуете, господин Ногарэ, и кто от вас требует, чтобы вы не болтали?
Ваше высочество, мы подумали: вы одни, в этот час, в сопровождении доверенного лица
Ошибаетесь. Вот что следует думать, и я желаю, чтобы вы так думали относительно того, почему я оказался здесь в столь поздний час
Пятеро друзей застыли в почтительнейшем внимании.
Я пришел сюда, продолжал герцог Анжуйский, старательно растягивая слова, словно желая навеки запечатлеть в памяти слушателей каждый звук, я пришел сюда посоветоваться с евреем Манасесом: он умеет гадать на стекле и кофейной гуще. Как вы знаете, Манасес проживает на улице Турнель. ДОрильи вас заметил издалека и принял за лучников, делающих обход. Тогда, продолжал принц с особой, свойственной ему свирепой насмешливостью, которой страшились все, кто знал его нрав, как и подобает постоянным посетителям колдунов, мы попытались спрятаться: прижались к стене и хотели укрыться в дверной нише от ваших грозных взглядов.
Тем временем принц незаметно вышел на улицу Сен-Поль и оказался на расстоянии голоса от часовых Бастилии предосторожность отнюдь не лишняя в случае нового нападения, возможность которого, несмотря на все клятвенные заверения и униженные извинения миньонов, герцог отнюдь не исключал: ему было слишком хорошо известно, какую застарелую и глухую ненависть питает к нему его венценосный брат.
Теперь вы знаете, чему следует верить и, главное, что следует говорить, а посему прощайте, господа. Само собой разумеется, не трудитесь меня сопровождать.
Миньоны низкими поклонами распрощались с принцем, который направился в сторону, противоположную той, куда двинулись они, и несколько раз оборачивался, дабы удостовериться, что они в самом деле уходят.
Ваше высочество, обратился к принцу дОрильи. Клянусь, эти люди замышляют недоброе. Время близится к полуночи. Мы здесь, как они говорят, в глухом квартале. Вернемся побыстрей во дворец, вернемся немедля.
Нет, сказал принц, останавливаясь, напротив, воспользуемся их уходом.
Ваше высочество, вы ошибаетесь. Они и не думают уходить: взгляните, они спрятались в том убежище, откуда выскочили на нас. Видите вон там, в этом закоулке на углу Турнельского дворца.
Франсуа всмотрелся в темноту: дОрильи был совершенно прав все пятеро снова укрылись в том же самом углу. Несомненно, появление принца расстроило их планы. И, может быть, они даже остались в этом пустынном месте с целью выследить принца и его спутника и убедиться, действительно ли те идут к еврею Манасесу.
Итак, ваше высочество, какое решение вы приняли? спросил дОрильи. Я заранее подчиняюсь любому приказу вашего высочества, но, по моему разумению, оставаться здесь было бы неосторожно.