Правда? презрительно рассмеялся король. Они мне, впрочем, ничего не сделали, Диана, решительно ничего. Однако вернемся к твоему Габриэлю. Ведь ты его Габриэлем называла?
Да
И у него не было другого имени?
Я, по крайней мере, не знала другого. Он был сирота, как и я, и при мне никогда не было разговора о его отце.
Словом, у вас нет, Диана, другого возражения против намеченного вашего брака с Монморанси, кроме давнишней вашей привязанности к этому молодому человеку, так?
Но она заполняет все мое сердце, государь.
Прекрасно, Диана, я бы, пожалуй, не пытался бороться с голосом вашего сердца, если бы друг ваш был здесь и мы его могли бы узнать и оценить. И хотя, как я догадываюсь, это человек сомнительного происхождения
Но ведь и в моем гербе есть полоса, ваше величество.
Ноу вас есть, по крайней мере, герб, сударыня, и соблаговолите вспомнить, что для Монморанси, как и для дома де Кастро, великая честь открыть двери перед моей узаконенной дочерью. А ваш Габриэль Но речь не об этом. Для меня существенно то, что он шесть лет не подавал о себе вестей. Быть может, он забыл вас, Диана, и любит другую?
О государь, вы не знаете Габриэля! У него постоянное, верное сердце, и любовь его угаснет только с жизнью.
Хорошо, Диана. Вам изменить и впрямь мудрено, и вы правы, отрицая это. Но, судя по всему, этот молодой человек ушел на войну. Разве не приходится считаться с возможностью гибели на войне?.. Дитя мое, я огорчил тебя. Вот уже ты побледнела, и глаза твои полны слез. Да, я вижу, твое чувство глубоко! Я мало видел примеров подобного чувства и самой жизнью приучен не слишком-то доверять великим страстям, но над твоею я шутить не стану и хочу отнестись к ней с уважением. Подумай, однако, голубка моя, в какое трудное положение поставит меня твой отказ, и отказ ради чего? Ради детской любви, предмет которой даже перестал существовать, ради воспоминаний, ради тени. Если я оскорблю коннетабля, взяв обратно свое обещание, он возмутится не без основания, дитя мое, и, может быть, оставит свой пост. А тогда уже не я буду королем, им будет герцог де Гиз. Пойми, Диана: из шести братьев Гизов первый, герцог, возглавляет все военные силы Франции; второй, кардинал, управляет всеми финансами; третий командует моими марсельскими галерами; четвертый сидит в Шотландии, а пятый вскоре заменит Бриссака в Пьемонте. Таким образом, я, король, не могу располагать в своем королевстве ни одним солдатом, ни одним экю без их согласия. Я говорю с тобою откровенно, Диана, я объясняю тебе положение вещей. Я прошу, а мог бы приказывать. Но мне гораздо приятнее положиться на твое собственное суждение. Я хочу, чтобы не король, а отец склонил свою дочь посчитаться с его намерениями. И я добьюсь твоего согласия, потому что ты добрая и преданная дочь. В этом браке все мое спасение, Диана: он усиливает Монморанси и ослабляет Гизов. Он уравновешивает обе чаши весов, коромысло которых моя королевская власть. Гизы будут менее горды, Монморанси более предан Ты не отвечаешь, Диана? Неужели ты остаешься глуха к просьбам твоего отца, который не неволит тебя, не тиранит, а, наоборот, принимает во внимание твои чувства и только просит тебя не отказать ему в первой же услуге, которую ты можешь воздать ему за то, что он сделал и сделает для твоего счастья? Ну, что, Диана, дочь моя? Ты согласна?
Государь, ответила Диана, когда вы просите, вы тысячекрат сильнее, чем коща приказываете. Я готова пожертвовать собою ради ваших интересов, однако с одним условием.
С каким же, дитя мое?
Этот брак состоится только через три месяца, а до тех пор я справлюсь о Габриэле у Алоизы да и в других местах. Если его уже нет в живых, я буду знать наверняка, а если он жив, я смогу попросить его вернуть мне слово.
От всего сердца согласен, обрадовался Генрих, и должен заметить, что при всем своем ребячестве ты все же довольно рассудительна. Итак, ты примешься за розыски своего Габриэля, и я тебе даже, если нужно, помогу, а через три месяца ты обвенчаешься с Франциском, к чему бы розыски ни привели, будь твой юный друг жив или мертв.
Теперь уж я и сама не знаю, скорбно поникла головой Диана, чего мне желать: жизни его иль смерти.
"К счастью или к несчастью, придворная жизнь обломает ее", улыбнувшись, подумал король.
А вслух произнес:
Пора теперь в церковь, Диана. Дайте мне руку, я провожу вас до большой галереи, а после обеда увижу вас на состязаниях и карусели. И если вы не слишком на меня сердитесь за деспотизм, соблаговолите рукоплескать ударам моего копья на турнире!
VII
"ОТЧЕ НАШ" ГОСПОДИНА КОННЕТАБЛЯ
В тот же день, после полудня, когда в Турнеле были в самом разгаре праздничные состязания, коннетабль Монморанси допрашивал в Лувре одного из своих тайных агентов.
Шпион был среднего роста, несколько сутуловатый, смуглолицый, темноволосый, с черными глазами и орлиным носом, с раздвоенным подбородком и оттопыренной нижней губой. Был он разительно похож на Мартина Герра, верного оруженосца Габриэля: те же черты, тот же возраст, то же сложение.
А как вы поступили с курьером, мэтр Арно? спросил коннетабль.
Господин барон, я уничтожил его. Нельзя было иначе. Но произошло это ночью, в лесу Фонтенбло. Убийцами сочтут разбойников. Я осторожен.
Все равно, мэтр Арно, дело опасное, и мне совсем не нравится, что вы так легко пускаете в дело нож.
Я не отступаю ни перед чем, когда служу вашей милости.
Так-то оно так, но раз и навсегда зарубите себе на носу, мэтр Арно, что, если попадетесь, я не стану вас спасать от петли, сухо и презрительно произнес коннетабль.
Будьте спокойны, господин барон, я человек осмотрительный.
Теперь посмотрим, что в письме.
Вот оно, господин барон.
Распечатайте его, только не повредите печати, и прочитайте.
Мэтр Арно дю Тиль достал из кармана острый резец, тщательно срезал печать и развернул письмо. Он взглянул прежде всего на подпись.
Видите, господин барон, я не ошибся. Это действительно письмо кардиналу Гизу от кардинала Караффа, как мне по глупости признался бедняга курьер.
Читайте же, пропади вы пропадом! закричал Анн де Монморанси.
Мэтр Арно начал:
"Ваше высокопреосвященство и дорогой соратник, сообщаю вам только три важные новости. Во-первых, по Вашей просьбе папа затянет, по возможности, дело о разводе и будет гонять по разным конгрегациям Франциска де Монморанси, вчера приехавшего в Рим, а в заключение откажет ему в ходатайстве".
Pater noster! пробормотал коннетабль. Сатана бы спалил все эти красные мантии!
"Во-вторых, продолжал читать Арно, господин герцог де Гиз, достославный брат Ваш, после взятия Кампли обложил Чивителлу. Но чтобы решиться послать ему людей и провиант, которых он требует а это, вообще говоря, сделать нам очень нелегко, мы хотели бы, по крайней мере, быть уверены, что Вы не отзовете его для кампании во Фландрии, а такой слух здесь ходит. Сделайте так, чтобы он остался у нас".
Advaniat regnum tuum, проворчал Монморанси. Мы примем свои меры, смерть и ад! Мы примем меры вплоть до того, что призовем во Францию англичан! Продолжайте же, во имя мессы!
"В-третьих, продолжал шпион, чтобы приободрить Вас, ваше высокопреосвященство, и содействовать Вашим целям, извещаю Вас о скором прибытии в Париж посланца Вашего брата, виконта дЭксмеса, который доставит Генриху Второму знамена, захваченные во время итальянской кампании. Он прибудет, надо думать, одновременно с этим письмом.
Присутствие виконта и славные трофеи, которые он преподнесет королю, несомненно помогут вам направить в нужную сторону наши планы!.."
Fiat voluntas tua! в ярости завопил коннетабль. Мы хорошо примем этого посланца преисподней! Доверяю его тебе, Арно. Все? В этом проклятом письме больше ничего нет?
Ничего, господин барон, кроме приветствий и подписи.
Хорошо. Как видишь, тебе предстоит работенка.
Я только этого и желаю, господин барон Ну разве еще немного деньжат, чтобы получше справиться с заданием.
Вот тебе сто дукатов, мошенник. С тобой всегда приходится раскошеливаться.
У меня велики расходы на службе у вашей милости.
Твои пороки обходятся тебе дороже служебных расходов, негодяй!
О, как ошибается на мой счет господин барон! Моя мечта тихая, счастливая и зажиточная жизнь где-нибудь в провинции вместе с женою и детьми. Хочется дожить свой век честным отцом семейства!
Добродетели сельской жизни! Ну что ж, исправься, отложи сколько-нибудь дублонов, женись, и ты сможешь достигнуть тихого семейного счастья. Кто тебе мешает?
Ах, господин барон, непоседливость! Да и какая женщина за меня пойдет?
Это верно. А в ожидании бракосочетания, мэтр Арно, запечатайте-ка хорошенько это письмо и отнесите его кардиналу. Да измените свою наружность, поняли? И скажите, что ваш товарищ, умирая, вам поручил
Господин барон может положиться на меня. Подделанная печать и подмененный курьер покажутся правдоподобнее самой правды.
Ах, дьявольщина! воскликнул Монморанси. Мы забыли записать имя полномочного представителя Гизов. Как его зовут?
Виконт дЭксмес, господин барон.
Да-да. Так запомни же, плут, это имя Кто там смеет мне мешать?
Простите, господин барон, торопливо отозвался адъютант коннетабля, входя в комнату, прибывший из Италии дворянин явился к государю от имени герцога де Гиза, и мне показалось необходимым доложить вам об этом., тем более что он непременно хочет повидать кардинала Лотарингского. Зовут его виконт дЭксмес.
Ты умно поступил, Гильом, сказал коннетабль. Приведи этого господина сюда. А ты, мэтр Арно, спрячься за эту портьеру и воспользуйся случаем приглядеться к человеку, с которым тебе, наверное, придется иметь дело. Я принимаю его для тебя, гляди в оба.
Кажется, господин барон, задумчиво ответил Арно,
я уже встречался с ним где-то в пути. Но не мешает проверить Виконт дЭксмес?
Шпион проскользнул за портьеру. Гильом ввел Габриэля.
Простите, поклонился молодой человек старику, с кем имею честь говорить?
Я коннетабль Монморанси. Что вам угодно?
Еще раз прошу меня простить. Я имею поручение лично к государю.
Государь сейчас не в Лувре, а в его отсутствие
Я разыщу или подожду его величество, перебил его Габриэль.
Его величество на празднике в Турнеле и вернется сюда не раньше вечера. Разве вы не знаете, что сегодня празднуется свадьба его высочества дофина?