Так что
Так что в настоящее время курс лечения проводится.
г- Он уже не так влюблен?
Нет, но у него появилась надежда внушить любовь: это ведь более приятное лечение, чем вовсе лишать людей их чувства. Итак, начиная с сегодняшнего вечера, он, вместо того чтобы вздыхать на манер своей дамы, постарается развеселить ее, как только возможно: сегодня вечером, к примеру, я посылаю к его возлюбленной тридцать итальянских музыкантов, которые поднимут под ее балконом неистовый шум.
Фи! сказал король. Что за пошлая затея!
Как так пошлая? Тридцать музыкантов, которым нет равных в мире!
Ну знаешь, черта с два развлекли бы меня музыкой в дни, когда я был влюблен в госпожу де Конде!
Да, но ведь тогда были влюблены именно вы, ваше величество.
Безумно влюблен, ответил король.
Тут снова послышалось какое-то ворчанье, весьма похожее на насмешливое хихиканье.
Вы же сами понимаете, что это совсем другое дело, сказал Жуаез, тщетно пытаясь разглядеть, откуда доносятся странные звуки. Дама, наоборот, равнодушна, как истукан, и холодна, как льдина.
И ты рассчитываешь, что от музыки лед растает, а истукан оживет?
Разумеется, рассчитываю.
Разумеется, рассчитываю.
Король покачал головой.
Конечно, я не говорю, продолжал Жуаез, что при первом же взмахе смычка дама устремится в объятия дю Бушажа. Но она будет поражена тем, что ради нее устроен весь этот шум. Мало-помалу она освоится с концертами, а если они не придутся ей по вкусу, мы пустим в ход актеров, фокусников, чародеев, прогулки верхом словом, все забавы, какие только можно. Так что если веселье вернется не к этой скорбящей красавице, то уж, во всяком случае, к самому дю Бушажу.
Желаю ему этого от всего сердца, сказал Генрих, но оставим дю Бушажа, раз уж он так затрудняется покинуть в настоящее время Париж. Я не настаиваю, чтобы именно он выполнил мое поручение. Но я надеюсь, что ты, дающий такие превосходные советы, ты не стал, подобно ему, рабом какой-нибудь благородной страсти?
Я? вскричал Жуаез. Да я никогда за всю мою жизнь не был так свободен, как сейчас!
Отлично, значит, тебе нечего делать?
Решительно нечего, ваше величество.
Но мне казалось, что ты в нежных отношениях с какой-то красоткой?
Ах да, с любовницей господина де Майена. Эта женщина меня обожала.
Ну так что же?
А вот что. Сегодня вечером, прочитав дю Бушажу наставление, я покинул его и направился к ней. Прихожу, совершенно взбудораженный теориями, которые только что развивал уверяю вас, сир, я воображал, что влюблен почти так же, как Анри, и передо мной оказывается женщина вся дрожащая, перепуганная. Прежде всего мне пришло в голову, что у нее кто-нибудь сидит и я явился некстати. Стараюсь успокоить ее напрасно, расспрашиваю она не отвечает. Хочу поцеловать ее она отворачивается. Я нахмурился она рассердилась. Тут мы рассорились, и она заявила, что когда бы я к ней ни явился, ее не будет дома.
Бедный Жуаез! рассмеялся король. Что же ты сделал?
Черт побери, я взял шпагу, плащ, низко поклонился и вышел, даже не оглянувшись.
Браво, Жуаез, ты просто герой! сказал король.
Тем более герой, что, как мне показалось, бедняжка вздохнула.
Тем не менее ты ушел?
И явился к вам.
И ты к ней больше не вернешься?
Никогда Если бы у меня было брюшко, как у господина де Майена, я, может быть, и вернулся бы, но я строен и имею право быть гордым.
Друг мой, серьезным тоном сказал король, для спасения твоей души этот разрыв дело очень благотворное.
Может быть, и так, ваше величество, но пока что я целую неделю буду скучать, не зная, чем заняться и куда девать себя. Вот мне и пришло в голову предаться сладостной лени; право же, скучать очень занятно раньше у меня такой привычки не было, и я нахожу ее очень изысканной.
Еще бы это не было изысканно, заметил король, скуку-то в моду ввел я.
Вот я и выработал план: меня осенило, пока я шел от паперти Нотр-Дам к Лувру. Каждый день я буду являться сюда в носилках. Ваше величество будет читать молитвы, я стану просматривать книги по алхимии или лучше даже по морскому делу, ведь я моряк. Заведу собачек, чтобы они играли с вашими. Потом, мы будем есть крем и слушать рассказы господина дЭпернона. Я хочу также пополнеть. Затем, когда возлюбленная дю Бушажа развеселится, мы найдем другую женщину, веселую, и вгоним ее в тоску. Но все это мы будем делать не двигаясь с места: хорошо чувствуешь себя только в сидячем положении, а еще лучше в лежачем. Какая здесь мягкая подушка, ваше величество! Видно, что ваши обойщики работали для короля, который изволит скучать.
Фу, как это все противно, Анн, сказал король.
Почему же противно?
Чтобы мужчина в таком возрасте, да еще занимая такое положение, как ты, стремился стать ленивым и толстым! Как это отвратительно!
Не нахожу.
Я найду тебе подходящее занятие.
Если оно будет скучным, я согласен.
В третий раз послышалось ворчание. Можно было подумать, что слова, произнесенные Жуаезом, рассмешили лежащую в кресле собаку.
Вот умный пес, сказал Генрих. Он догадывается, какое дело я для тебя придумал.
Что же это такое, ваше величество? Горю нетерпением услышать.
Ты наденешь сапоги. ^
Жуаез в ужасе отшатнулся:
О, не требуйте от меня этого, сир, это идет вразрез со всеми моими мечтами!
Ты сядешь на коня.
Жуаез так и подскочил:
Верхом? Нет, нет, я теперь не признаю ничего, кроме носилок, ваше величество, разве вы не слыхали?
Жуаез так и подскочил:
Верхом? Нет, нет, я теперь не признаю ничего, кроме носилок, ваше величество, разве вы не слыхали?
Оставим шутки, Жуаез, ты меня понял? Ты наденешь сапоги и сядешь на коня.
Нет, ваше величество, ответил герцог самым серьезным тоном, это невозможно.
Почему невозможно? гневно спросил Генрих.
Потому потому что я адмирал.
Ну и что же?
Адмиралы верхом не ездят.
Ах, вот как! сказал Генрих.
Жуаез кивнул головой, как дети, которые упрямо решили не слушаться, но все же слишком робки, чтобы никак не ответить.
Ну что ж, отлично, господин адмирал, верхом вы не поедете. Вы правы моряку не пристало ездить на коне. Зато моряк может плыть на корабле или на галере. Поэтому вы немедленно отправитесь в Руан по реке. В Руане, где стоит ваша флагманская галера, вы тотчас же взойдете на нее и отплывете в Антверпен.
В Антверпен! возопил Жуаез в таком отчаянии, словно получил приказ плыть в Кантон или в Вальпараисо.
Кажется, я уже сказал, произнес король ледяным, не допускающим возражений тоном, как бы утверждавшим его право верховного начальника и его волю монарха. Сказал и повторять не желаю.
Не пытаясь больше сопротивляться, Жуаез застегнул плащ, надел шпагу и взял с кресла бархатную шапочку.
И трудно же добиться от людей повиновения, черт побери! продолжал ворчать Генрих. Если я сам иногда забываю, что я господин, все остальные должны были бы об этом помнить.
Жуаез, ледяной и безмолвный, поклонился, положив, согласно уставу, руку на рукоять шпаги.
Каковы будут ваши приказания, сир? произнес он голосом столь покорным, что воля короля тотчас же превратилась в тающий воск.
Ты отправишься в Руан, сказал он, и я хочу, чтобы ты отплыл оттуда в Антверпен, если не хочешь посуху отправиться в Брюссель.
Генрих ждал, что Жуаез ответит ему. Но тот ограничился поклоном.
Может быть, ты предпочитаешь ехать посуху?
Когда надо выполнять приказ, ваше величество, я не имею никаких предпочтений, ответил Жуаез.
Ну ладно, дуйся, дуйся, вот ужасный характер! вскричал король. Ах, у монархов друзей нет!
Кто отдает приказания, может рассчитывать только на слуг, торжественно заявил Жуаез.
Так вот, сударь, сказал оскорбленный король, вы и отправитесь в Руан, сядете на свою галеру, возьмете гарнизоны Кодебека, Арфлера и Дьеппа, которые я заменю другими частями, погрузите их на шесть кораблей и по прибытии на место передадите в распоряжение моего брата, ожидающего от меня обещанной помощи.
Пожалуйста, письменные полномочия, сир! сказал Жуаез.
С каких это пор, ответил король, вы не можете действовать согласно своей адмиральской власти?
Я имею лишь одно право повиноваться и стараюсь, насколько возможно, избежать ответственности.
Хорошо, господин герцог, письменные полномочия вы получите у себя дома в момент отъезда.
Когда же наступит этот момент, ваше величество?
Через час.
Жуаез почтительно поклонился и направился к двери.
Сердце короля чуть не разорвалось.
Как! сказал он. Вы даже не нашли любезных слов на прощанье! Вы не слишком вежливы, господин адмирал. Видно, моряков недаром в этом упрекают. Ну что ж, может быть, мне больше угодит генерал-полковник моей инфантерии.
Соблаговолите простить меня, ваше величество, пробормотал Жуаез, но я еще худший придворный, чем моряк, и, как я понимаю, сир, вы сожалеете обо всем, что изволили для меня сделать.
И он вышел, хлопнув дверью так, что портьера надулась, словно от порыва ветра.
Вот как относятся ко мне те, для кого я столько сделал! вскричал король. Ах, Жуаез, неблагодарный Жуаез!
Ну что же, может быть, ты позовешь его обратно? сказал Шико, подходя к кровати. Один раз проявил силу воли и уже раскаиваешься!
Послушай, ответил король, ты очень мило рассуждаешь! Как по-твоему, очень приятно выходить в октябре в море под ветром и дождем? Хотел бы я видеть, что бы ты делал на его месте, эгоист?
Это от тебя одного зависит, великий король, от тебя одного.
Видеть, как ты отправляешься по городам и весям?
По городам и весям. Самое пламенное мое желание сейчас попутешествовать.
Значит, если бы я послал тебя куда-нибудь, как Жуаеза, ты бы согласился?
Значит, если бы я послал тебя куда-нибудь, как Жуаеза, ты бы согласился?
Не только согласился бы я просто мечтаю об этом. Я умоляю тебя послать меня куда-нибудь.
С поручением?
С поручением.
Ты бы поехал в Наварру?
Хоть к черту на рога, великий король!
Ты что, потешаешься надо мною, шут?
Ваше величество, если я и при жизни был не слишком весел, то, клянусь вам, после смерти стал еще печальнее.
Но ведь только что ты отказывался уехать из Парижа.
Милостивый мой повелитель, я был не прав, решительно не прав и очень в этом раскаиваюсь.
Так что, теперь ты хочешь уехать из Парижа?
Немедленно, прославленный король, сию же минуту, великий монарх!