Яна?..
Непонятно, что внутри, хотя дверца тоненькая. В сельских домах не принято запираться везде не двери, дай бог шторки, а коли есть, такие.
Яна?.. я повторяю.
Она не отвечает. Никто не отвечает.
Ян-на, что ты там делаешь?
А т-ты как думаешь?! она меня узнала.
Яна Открой
Опять никаких ответов на все мои стуки.
Я разбежался (шага три-четыре) и плечом в дверь.
Спотыкаясь на воде-кафеле (тут постоянно чуть не лужи стоят ежедневная стирка, сестрёнки моются, кран течёт), я распластался прямо у ее ног.
Яночка
Ну что ты тут забыл?.. она, видимо, подбирала слово, чтоб обозвать меня получше.
Я целую её большие пальцы, торчащие из разорванных тапочек, целую икры, крупные мурашки. Она нервно пытается развязать узел на пупке, в котором подобран весь халатик, присела на сиденье унитаза, сдвинула ноги Я пытаюсь помочь ей с узлом, хватая её холодную скользкую руку Она откровенно телесная, настоящая, уязвимая
резала вены, я подумал! смеюсь. Не надо, Яна Я тебя, Яна Яночка, плачу, лучше я, дай мне лезвие Яна я тебя, Яна я бредил вроде бы как уж совсем пьяный.
Дай-ка мне бумагу. Да побольше.
А где она?
Вон он, моток, идиот идио-о-от! дружелюбно, по-девичьи смеётся. Животик надорвёшь что-то стукнулось в унитазе.
Ну возьми сама.
Мне, чтобы взять, надо встать.
Понял! тоже радовался я, подавая остатки мотка. Тут очень мало.
Слушай, там куртка на гвозде, в ней, в кармане, платок носовой
Я помчался. Примчался, опять на коленях по воде
Она встала совсем уж строгая, пошла, погладив мимоходом ладонью мою жёсткую голову. Я успел поймать её за руку, потом за подол. Она вдруг наклонилась, навалилась
(Wan Yang Man Hoo Ran Fix & Nix)
[Здесь я, дабы наполнить объёмом труд мой, ввожу ещё один мой ранний опус; 1993, лит. перев. со специфического англ.]
Есть ли на свете человек, который покорил пространство и время? Есть. Это я, Джеймс Р. Браун. Очевидно, что я единственный житель планеты Земля, кому это удалось.
Всё началось в марте 1993 года. Меня выгнали из университета, так как я не нашёл средств заплатить за последний семестр, да и учился я кое-как, имел привычку спорить с педагогами и, конечно, студентами, один раз дошло до драки
Есть ли на свете человек, который покорил пространство и время? Есть. Это я, Джеймс Р. Браун. Очевидно, что я единственный житель планеты Земля, кому это удалось.
Всё началось в марте 1993 года. Меня выгнали из университета, так как я не нашёл средств заплатить за последний семестр, да и учился я кое-как, имел привычку спорить с педагогами и, конечно, студентами, один раз дошло до драки
Жил я тогда в автофургоне (selftruantruckt), ржавом (raudy), но новом, и зашибал гроши на жизнь и обучение, работая то грузчиком, то разносчиком газет, то даже наборщиком в допотопной типографии христианской газетки Anna Dominy Annalz, тираж которой был 9875 экземпляров. Почему, спрашивается, я молодой человек в расцвете сил до этого докатился? Родился я в Южной Англии у богатых родителей, владевших приличным поместьем (deep wooded deed). Когда мне исполнилось 15 лет, умер отец, мать вышла за другого. По достижении стандартного возраста меня снарядили ехать учиться в Америку. Родители продали поместье и купили маленький коттедж в посёлке. Все вырученные деньги предполагалось употребить на моё образование (appearance patronage), потому что я, как считала моя мать, убеждённая в этом в том числе и отчимом, подавал большие надежды. Как можно их подавать в таких областях, как политология и социология, мне до сих пор неведомо.
Отчим напросился со мной в Штаты, чтоб «управлять деньгами первое время».
[нрзб.] На самом деле я рос профаном, который видел только редкие уроки в сельской (а потом и городской) школе (schula), да холмы, поросшие вереском (caraway, lunar vulgaris), да чёрный дым от фабричной трубы, плывущий вдоль горизонта.
Не успел самолёт коснуться американской земли, как отчим дал понять, что денег мне не видать, как капюшона своих ушей (hi fucks smashes withz my many in «Clit-Cleft-Clan»). Он мне купил фургон (!), где-то раздобыл паспорт на дешёвое имя Дж. Брауна, а ещё подарил одноимённую электробритву и дал наличными 500 баксов. Самого же его как водой смыло.
Было 15 марта. Проснулся, проклемался («d proclaimed) я около полудня, закусил заветрившейся ветчиной (schpick) с полувысохшим кетчупом «Хайнц» и покинул фургон с двумя долларами в кармане. Несмотря на то что меня выгнали, у меня было свидание. Её звали Кейт Катя (Cater). Ничего деваха (shes pumppy), в классных высоких кедах, экстравагантном приталенном балдахине на манер гусеницы, с добрыми ядрёными таблетками в кармашках (no clear caterpillars withz nuclear pill-pillars). Я познакомился с ней два дня назад весьма для меня уже привычным способом (origin of extra virgin pickup).
(«Настоящая любовь»)
Но опьяневший Слай вновь взял её ногу, потом вторую, поднял, положив на диван. Она сопротивлялась, но сначала хотела решить всё мирно.
Хватит, Слай, ты выходишь за рамки Хорошая, конечно, шутка К чему ты клонишь? Почему ты думаешь, что я буду
Яночка шептал Слай.
Что я буду валяться-развлекаться с тобой?! выпалила она.
Потому что я люблю тебя, выговорил Слай и стал целовать её. Яна пыталась вырваться, брыкалась. Ну подарить поцелуй можно такому мальчику даже нужно, но Слай зашёл дальше: нежно [это заметьте!] разорвав сорочку на её груди, принялся за них, одной рукой стягивая трусики Началась битва <>
(«Дневник»)
поймал её за руку, потом за подол. Она вдруг наклонилась, навалилась, смачно целуя прохладными губами, и обнимая за шею, и подбирая подол. Я, впрочем, был парализован. Руки, показалось, пахли детским кремом (или даже той же помадой), но рот оказался совсем другим. Её острый вкус не спутать ни с кем и ни с чем он, как её запах, то, чего, я так ждал! У Ленки всё вроде такое же, но нейтральное, без опьянения, как от паров спирта или цветущей повсюду черёмухи Когда у меня набрался полон рот слюны (её, наверно), а она кричала оттого, что мои руки сами собой раздирали её попы, мы разъединились.
Иди сплюнь и лучше пописай. Я в кровати. Только быстрей!!!
(«Настоящая любовь»)
Она стонала и звала на помощь
Он целовал её горячее заплаканное лицо, на руках у него нежная кровь
Немного позже он начал её переворачивать, Яна рванулась, схватив рукой [а чем же ещё?] вазу со столика, и ударила его по голове.
(«Дневник»)
Она запахнулась халатом, даже поясом завязалась, лежала сжавшись, отвернувшись и зажмурившись. Я осторожно лёг рядом и замер, не решаясь к ней прикоснуться. Меня потрясывало, сердце бешено колотилось. Леночка сопела как самовар. Через какое-то время я осознал, что у меня под головой нет подушки, и решил лечь наоборот, так как та часть кровати казалась несравненно выше. Так мы начали засыпать и, наверно, заснули
Когда я внезапно очнулся, то не сразу понял, что меня угнетает, а когда понял, то сразу начал неистово слюнявить трусики на попке Яна, видимо, плавно просыпалась, посапывала, чмокала, изгибалась Не отстранилась наоборот, теребила мои волосы, подсовывала пальчики в рот
Я встал на колени, звучно джикнув молнией ширинки, переворачивая её на живот (сырые колени, штаны теперь стали нестерпимы).
Так неудобно, надо мне вон ту большую подушку под живот, ты ведь хочешь так
Вот, о-о выдохнула она, залезая на подушку, вся вытянувшись сладко. Хо-лодная Стяни-а трусы, а то я вся-а в них
У меня в глазах словно прозвучали резко-электрические выстрелы молний, а в ушах вспыхнули раскаты нарастающего-отступающего, как волны, светового грома Несколько секунд я сидел как оглушённый-ослеплённый, вяло шаря перед собой руками.
Какие они всё же большие, подумал я, «когда рассвело» (я всегда представлял её в чисто символических трусиках), три меня можно всунуть, наверно, в них тепло и мягко
Ну что ж ты творишь, шепчу я, пытаясь сомкнуть её дрыгающиеся ноги, хватит болтухать ножками разорвёшь! Глянь, как растянула
Она только смеялась, комкая подушку, трусы трещали, разорванные на её икрах [в её играх.]
(«Настоящая любовь»)
ударила его вазой по голове. На мгновенье Слай отключился, но тут же опомнился и, брыкаясь в припадке ярости, опрокинул столик с посудой. Девушка пыталась скинуть его на осколки. Но Слай оказался сильней и нечаянно [sic!] скинул жертву на пол. Она упала прямо на острые осколки. Лицом вниз. На неё свалился безумный Слай и уснул на ней.
Девушка зашевелилась и застонала, проснулся Слай, увидел её прекрасную пышную попу Опять заснул пьяным сном.
С трудом поднялся всё плыло помочился на пол, зачем-то забрызгивая специально тело, сделал большой шаг и, поскользнувшись, упал ничком в острые осколки посуды. По пьяни не почувствовал боли и уснул головой в её ногах.
Друзья, добывшие самогон, нашли их на полу. Нащупали пульс: живы. Даже догадались ничего не трогать и позвонить.
(«Дневник»)
Проснулся я лихорадочно, судорожно. Было холодно и рано, и прямо мне по лицу ёрзали её гусиной кожей икры. Меня пронзил ужас вспышка, осветившая «то, что я «сделал вчера». (Впрочем, «вчера» тоже в отдельных кавычках.) Такое уже было со мной когда-то это дежавю нет, это воспоминание о настоящем событии в оболочке дежавю и полусне. В 7 классе в ***ксе у бабушки стояла на квартире учительница «склизкого туманного языка» однажды она осталась на выходные, и я ночевал рядом с ней кровати наши отделяла ширмочка
(Wan Man)
Её звали Кейт. Я познакомился с ней около двух дней тому. Получив свои гроши за разгрузку мяса у Баркера, я пешком направился в FireWind Indiana выпить пивка или даже бренди (если не наклеюсь к девушке 1 или 2). Когда, немного довольный, я вышел из бара (break the bar), то увидел, как два джентльмена крупного телосложения приставали к симпатичной леди (twon fellas made lade-lady as lay-landlady). Она показалась мне очень высокой, стройной, даже надменной
(«Дневник»)
наши кровати разделяла шторка. Она была, что называется, vulgar, типичная поделка блядской внешности мясистая писклявая капризная сучка, работающая первый год у. ч. и.т.е.л.ь.н.и.ц.е.й и каждое мгновение осознающая, что родители не зря вбухали столько всяких средств (полкоровы, флягу мёда, флягу молока и т. д.) и надежд в её красный диплом эту марку и мерку качества всей её жизни. Привстав на кровати, выглянув за штору, я был ослеплён огромным лунным белым квадратом, лежащим на кровати, где она. Этот сверхмощный свет просто издевался над её выгнутым вниз телом она лежала ничком, растянувшись, развесив тяжёлые ноги. Она мерно дышала в подушку, изредка причмокивая, огромные её белые трусы были полностью повторением её белой кожи они даже шевельнулись от выдоха «пф-фу», сделанного мягко и непроизвольно. Не выдержав, я вскочил и