У подобного риска не было оправдания.
Без разговоров Ровер предпочел обойтись и по пути к Управлению Службы маршалов. Всего-то и уточнил, осталось ли в силе приглашение, да попросил, пока мы в воздухе, просмотреть текст его следующего выступления. Тема была знакома обоим «конфликт интересов», проблемы, связанные с территориальными службами порядка, так что я могла не только оценить проделанную работу, но и добавить кое-что от себя.
Время пролетело незаметно. Вместо ожидаемого полноценного доклада тезисы, вопросы, примеры, взгляды на одни и те же ситуации с разных сторон. Я увлеклась настолько, что успела забыть, где и почему нахожусь. Очнулась, когда катер уже лег на главный стапель, только и успев заметить, как Геннори добродушно усмехнулся, сохраняя в своем файле мои пометки.
Заговорил Лазовски лишь когда мы оказались в кабинете. Произнес, не извиняясь просто ставя в известность:
Нас просчитали еще в зале.
Остаться он предпочел у двери.
Дежа вю, да и только.
Твои или мои? поинтересовалась я, сразу направляясь к кофе-машине.
Предлагать проходить не стала, и сам должен был сообразить, что с последнего его визита ко мне все стало иначе. Не как прежде, но лучше, насколько это было возможно.
Твои, так и не сдвинувшись с места, ответил он. И тут же добавил: Но мои перехватили инициативу.
Не нам с вами тягаться, засмеялась я, с удовольствием слушая, как фыркает кофейная струя, распространяя по кабинету одурманивающий аромат. Руки мыть будешь?
И даже китель сниму, если позволишь, отозвался он с улыбкой, подходя ближе.
Все еще в рамках, но те словно раздвигались, позволяя ему побыть похожим на другого Геннори Лазовски. Друга. Мужа
Как же все это было сложно!
Можешь даже душ принять, а я пока закончу с твоим докладом.
Принять душ? посмотрел он на меня так, словно я предлагала ему чудо. Я бы и от ужина не отказался.
Тебя в твоем ОСО совсем не кормят? грозно свела я брови к переносице.
Не хочу туда возвращаться, заговорщицки протянул он. Они меня не боятся.
Они не мы, продолжая улыбаться, качнула я головой. Сейчас распоряжусь.
Когда Лазовски вернулся из комнаты отдыха, стол был уже накрыт. Не знаю, как выкручивался Кабарга, но нам было чем угостить.
А ты? удивленно поинтересовался Геннори.
Указав ему на кресло, я осталась сидеть за столом, разбираясь с текстом выступления. Чем дальше читала, тем больше понимала, насколько мне повезло стать однажды его ученицей.
Пока ты общался, я пользовалась гостеприимством организаторов, отмахнулась я, но, не выдержав укоризненного взгляда, перебралась к нему поближе. Планшет прихватила с собой, чтобы не терять вермя. Знаешь, я не жалею, что пошла вместо Жерлиса, заметила, остановившись на очередном пункте, в котором он анализировал нежелание руководства службы порядка идти навстречу нашим требованиям по обеспечению операций на их территории.
Я тоже был рад увидеть тебя там, обжегшись кофе, фыркнул он. Та, первая чашка, досталась мне, ему я налила свежий. Извини, это не мое дело
Сдвинув поднятую внешку, посмотрела на него удивленно:
Это что-то новенькое в наших отношениях.
Подполковник Низморин, Ровер не стал ходить вокруг да около. Взгляд не то, что потемнел, но из него ушла недавняя легкость.
Ревнуешь? попыталась я перевести все в шутку.
Неприятно, но Было совершенно не важно, верю я ему или нет. Я получила приказ, и звучал он четко.
Ревную? переспросил Ровер, словно не сразу понимая, о чем именно я сказала. Потом отложил салфетку, которую держал в руке, поднялся, подошел ко мне
Сердце сбилось лишь на мгновение, но его хватило, чтобы осознать еще ничего не закончилось.
Не с ним.
Трудно перечеркнуть, когда вот так, на уровне предощущения, понимаешь другого. Когда его руки отзываются трепетом в теле, когда губы заставляют забыться, позволяя раствориться в наслаждении, которое он дарил.
Трудно поставить точку, когда все родное. Взгляд, улыбка, поворот головы, манера говорить, молчание, в котором уютно и спокойно.
Трудно невозможно сказать: «Нет!», когда хочешь того же, чего и он. Просто быть Вместе! Просто чувствовать себя живым Здесь! Сейчас!
Это было безумием, но я цеплялась за него. Хватала за плечи. Тянула к себе. Задыхаясь, ругалась матом, когда Ровер вдруг отстранялся, давая возможность вздохнуть.
Наваждение?! Какая к демонам разница, если мы с ним нуждались друг в друге!
Нуждались до окатывающего ознобом страха, что все это может быть лишь сном, мечтами, в которые вдруг провалились, не в силах противостоять реальности. До беззвучного крика, в котором только и было, что имена
Мое Его
И я шептала его Шептала Шептала Откидывала назад голову, открываясь для его губ
Молила, где-то там внутри себя, осознавая, что не имею права, что все это неправильно
Для него! Для меня!
Остановить я не успела. Ровер не вздрогнул, лишь чуть напрягся, разрывая иллюзию, в которую мы вместе с ним попали, а через мгновение уже и на моем командном высветился знак кода «экстра».
Вызывает Орлов, сипло выдавил он, выравнивая дыхание. Меня так и не отпустил, хоть и слегка отстранился.
Меня, кажется, тоже, столь же хрипло отозвалась я. Извини качнула головой, не в силах объяснить то, что со мной творилось.
Тоска! От которой хотелось вернуть все назад туда, где еще ничего не было.
Похоже на прощанье, протяжно вздохнул он, крепко прижав к себе. Так же резко отпустил, отходя к креслу, на спинке которого висел его китель. Информация по Самаринии.
Без конкретики? следуя его примеру, уточнила я.
Сердце еще трепыхалось, но реальность оказалась сильнее. Все, что не касалось дела, отступало на второй план.
Подробности на месте. Он оглянулся на стол, задумчиво прикусил губу. Жрать охота, а у генерала кроме кофе ничего не будет.
Да не проблема, вызывая Кабаргу, наметила я улыбку. Саша, мы в Кошево. Собери с собой пожевать.
Тот буркнул что-то про полуночников и отключился.
Приказ он выполнил. То ли чутье, то ли опыт. Когда мы поднялись к катеру, стоял уже там, рассказывая о чем-то дежурному. Судя по ухмылкам, прогнозом погоды его спич точно не являлся.
Вот, подмигнул он мне, протягивая Лазовски продуктовый ранец.
На сколько человек? оценив, как дернулась вниз рука Геннори, поинтересовалась я.
Всем хватит, подтвердил Кабарга мои подозрения. Я могу быть свободен? вытянулся он, едва ли не щелкнув каблуками и предпочтя исчезнуть прежде, чем я выскажусь на тему его подобострастия.
В Кошево нас встречали. Злобин и один из его заместителей, глава отдельной группы, не входящей в состав аналитического блока Координационного совета, полковник Кривых. Неприятный тип. Не внешне стандартный набор из соответствующей выправки, твердого подбородка и умного взгляда в его случае заставлял обращать на себя внимание, на грани ощущений. Присутствовало в нем что-то неоднозначное. Не так, как у Орлова или Шторма, когда в каждом из предъявляемых образов по сотне полутонов, а словно то, что скрывалось под ними, насквозь прогнило.
Полковник то ли чувствовал мое отношение к себе, то ли просто был неразговорчив, но наладить контакт даже не пытался, о чем я не слишком-то и сожалела, окончательно спихнув все связанные с безопасностью вопросы на Ханаза.
Вы меня удивили, господин полковник, поздоровавшись со мной, обратился Злобин к Лазовски.
Говорил, насколько я понимала, о нашей выходке в Штабе.
Это он зря. Ровер жестко держал собственные границы, допуская внутрь лишь тех, кто что-то для него значил. Генерал ССБ вряд ли входил в этот круг. И не успел бы такие связи устанавливаются годами, да и старые счеты. Именно по требованию собственной безопасности Ровера когда-то заставили уйти из контрразведки.
Вам что-то не понравилось, господин генерал? оправдав мои предположения, довольно холодно поинтересовался Лазовски, глядя на Злобина тем самым, пустым взглядом, который заставлял вспоминать, где именно он провел несколько лет. И с кем
Злобин не дернулся, но внутренне отступил, предпочтя не связываться:
У вас есть своя служба охраны, давая понять, что и этот момент ему тоже не нравится, произнес тот нейтрально, и указал на тамбур входа в здание: Нам стоит поторопиться.
Когда спустились вниз, в закрытую зону, в зале совещаний собрались практически все. Мы оказались последними.
Господа офицеры, начал Орлов, дождавшись, когда мы займем свои места за овальным столом, и на мониторе системы защиты выставится высший уровень, я обязан напомнить, что все, что вы сейчас услышите, является государственной тайной
Звучало далеко не впервые, но в душе каждый раз что-то сжималось. Это был не мой выбор обстоятельства сделали его за меня, но я следовала ему, четко придерживаясь придуманных не мною правил.
Так было надо! Я это понимала, но
Это «но» ничего не меняло.
Прежде чем перейдем к главному вопросу совещания, Орлов был запредельно спокоен, что мне совершенно не нравилось, я прошу вас ознакомиться с данными, полученными из сектора Самаринии. Он сделал паузу, посмотрел на присутствующего в виде изображения на одной из внешек Шторма, перевел взгляд на меня, словно связывая нас воедино. Через десять-двенадцать часов сведения могут стать достоянием гласности.
Он еще что-то говорил о необходимости дать оценку, предугадать но я, продолжая не только слушать, но даже воспринимать, смотрела на поднявшийся передо мной экран.
Он еще что-то говорил о необходимости дать оценку, предугадать но я, продолжая не только слушать, но даже воспринимать, смотрела на поднявшийся передо мной экран.
Сообщение было коротким. С промежутком в несколько часов, на площадях перед двумя из трех Храмов Самаринии были обнаружены тела убитых девушек. Обе насильно перемещены из Союза во время операции на Зерхане. Характер ран, приведших к смерти, идентичен: взрезаны животы и выколоты глаза. Одна из двух была беременна. Плод девочка, изуродована так же, как и мать.
Очень хотелось поднять взгляд на Шторма он для меня продолжал оставаться гарантом стабильности, но я заставила себя этого не делать. И так представляла, как темнеют его глаза, как топорщатся знаменитые усы, как рука тянется выбить по подлокотнику ставший символом победы марш.
Все, что было связано с той многоходовкой, оставалось для Славы болезненным. Не потому, что проиграл, потому что не выиграл.