Изредка нам попадались такие же щетинистые и подпаленные военно-полевыми условиями вооруженные группы людей. Глаз безошибочно определяет, что они, так же как и мы, находятся здесь временно, по какимто своим делам. Вот в Кизляре это да, там подобных в то время кишмя кишело.
Первым делом направились искать кафешку. Истосковавшиеся по нормальной пище желудки надеялись принять чтонибудь одомашненное. Добрые люди подсказали дорогу на Центральный рынок.
На огромном шумном рынке людей тьма-тьмущая. Поняв, что нам и за день его не обойти, мы свернули в первую же попавшуюся кафешку и расположились там. Не могу написать слово «кафе», именно «кафешка»: многие семьи, чтобы выжить, содержат такие маленькие и довольно уютные заведения. Нередко кафешки занимают даже бо`льшую часть дома. Иной раз проходишь по улице мимо какогонибудь здания, над дверью висит вывеска «Кафе «С Громким Названием», рядом раскрытое окно, на широком подоконнике женщины усердно месят тесто и разносится благоухание аппетитных ароматов. В баре колонки магнитолы проигрывают благозвучную осетинскую мелодию; небольшой зал, примерно на четыре-пять столиков, на стенах светятся бра и висят картины. В общем уют и благодать.
Спросив разрешения, сдвинули вместе два стола, заказали хинкал побольше ну и всего остального, что полагается к обеду. «Всего остального» на месте, к сожалению, не оказалось, но, чтобы не терять клиентов, хозяйка заведения быстренько сбегала к соседям, закупила, что нужно, и вернулась.
Хинкал мы, вероятно, заказали многовато, потому что на центр стола была выставлена посудина, напоминающая небольшой эмалированный тазик, с горкой этого самого кушанья. Надо сказать, что осетинский хинкал по форме напоминает русские пельмени, только размером разов в пять поболее, подается с острыми приправами и соусами вкусно.
И только мы разлили аперитив и уже было раскрыли рты, как в кафешку вошли две приятные особы женского пола, лет за тридцать. Обе были в общевойсковой, притертой по фигуре, камуфляжной форме. Не щетинистые, но подпаленные. На ногах у них были одеты обыкновенные высокие шнурованные солдатские ботинки это у меня вызвало удивление, поскольку даже в грозненском медсанбате я обычно видел боевых медработников, шагающих невпопад в модных лакированных туфельках на высоких каблуках в последних рядах солдатского строя, и, признаться, не идет им эта деталь гардероба в сочетании с военной формой. А в данном случае две красивые, ладно сложенные девахи, любо-дорого и есть на что посмотреть. Даже гдето внутри затеплилась коекакая надежда на позитивный исход нашего случайного знакомства.
С ходу, пока остальные ребятишки не начали хамить, я с ними вежливо поздоровался и пригласил к нашему столу. Приглашение было принято без какоголибо манерничанья, с достоинством. Ребятки, внимательно разглядев женщин, рты позакрывали и от затеи отпускать в их адрес сальные шутки вроде бы отказались. После знакомства и «за знакомство» стали культурно кушать и беседовать. Одну звали Надежда, другую, кажется, Мария.
На Надежду я сразу же положил глаз: глаза у нее, помню, были красивые, но какието утомленно-усталые. Высокая шатенка, никаких украшений в виде сережек или колец, разве что на тонком запястье кажущиеся огромными командирские часы на широком кожаном ремешке. «Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть» (Быт. 2:2224), с этим утверждением я полностью согласен и придерживаюсь: семья, дети, внуки, прочее. Но бывает, каюсь: несмотря на то что седину в бороде регулярно выщипываю, бес, будь он неладен, все ж таки иной раз норовит проникнуть в щель между ребрами; хорошо, не в другое место. Иногда ему это удается в смысле в ребра.
Но не будем о грустном, не будем о плотском. Будем о более высоком: о платонической любви, то есть о том, как и с какой стороны на это дело посмотреть. Женщины делятся на две категории цветные и черно-белые. Цветные это те, мимо которых просто так не пройдешь: обязательно обернешься вслед, да еще и заговорить с такой побоишься; а черно-белых, при всех их достоинствах, пройдешь и не заметишь.
К примеру: идет женщина, одета неброско, но со вкусом, походочка в жар бросает, и вдруг: «Ах!» Туфелька накренилась, ножку чуть не подвернула; подогнула эту самую ножку, согнув ее спереди, стоит изящно на одной; сняла туфельку и, никого вокруг не замечая, поправила чтото в ней, затем выгнула ножку уже в другую сторону, надела какимто образом не поймешь, то ли со стороны спины, то ли както сбоку, и дальше шагает-цокает. Полагаете все мужики бросились ей на помощь, пока она на одной ножке балансировала? Не тутто было! Рады бы, да ведь страшно, боязно: красивая потому что а ну как пошлет куда?
Вспомнил свой город. Стоял я однажды в фойе одного солидного учреждения и лясы со знакомыми постовыми точил: о том о сем да о погоде. В это время в фойе зашла броская брюнетка и целеустремленно направилась к лифту. Походка что росчерк гусиного пера в руках поэта в порыве вдохновения. Брюнетка из «цветных»: фигурка, кожаная мини (чуть ли не пояс), туфельки, макияж умеренный самое, как говорится, то. Стоит у лифта, с ножки на ножку переминается, изза этого и попка играет соответственно. Я на нее глаз кладу и парней спрашиваю:
Ничего девочка, а? Это, наверное, у всех мужиков высшая степень похвалы.
Девочка, видно, мой взгляд заметила и давай тоже в ответ глазки строить. Я даже несколько опешил, засмущался от такого внимания, зарделся малость: «Ну, не может подобного быть!» Плечи расправил, осанку поправил.
Да это и не девочка вовсе отвечают парни, смеются.
Понятное дело: уже не девочка, говорю. Я в том плане, что
Да это «оно», потешаются, сын Самого!
Да?! Не может быть! Уж и не знаю, как я выглядел, но ребятки еще пуще развеселились.
Да его все знают!
В это время лифт подошел, «девочка», бросив в мою сторону многообещающий взгляд, исчезла. Я «ее» дожидаться не стал
Другой момент вроде как и правильный: появилась у нас на работе молоденькая блондинка, «цветная», опять же дочь Самого. Я на всякий случай дотошно у нашей кадровички Клавочки (кстати, из «черно-белых») выяснил: Алла Иосифовна подлинная представительница прекрасного пола, даже в бумагах это указано.
Как ни странно, мы сразу с ней общий язык нашли: то чаек, то перекур, то хиханьки, а то, бывало, и хаханьки. И под ручку ее взять можно, и за талию не отказывает. Вот ведь все парни мне завидовали черной завистью! Но не более того Не вдаваясь в подробности, сообщаю «цветная» Аллочка оказалась розовой. Печально Просто изза моего возраста она увидела во мне вроде как друга. Или подружку?..
А если я замуж выйду, спросила недавно Клавочка, ты ревновать будешь?
У меня появился молодой сопэрник?! грозно так спрашиваю. Или сопэрница?
Да шучу я, шучу, хихикает, не переживай!
Не буду же я ей говорить, чтобы поскорей кто ее замуж взял до того все достало! Возраст понятное дело, пора и остепениться. Поэтому честно и отвечаю:
Выйдешь замуж, буду только рад!
Опять хихикает
Надежда была «цветной», но правильной. Обе девушки прибыли из Грозного, из медбата. Приехали, так же как и мы, на один день, за медикаментами.
Наевшись, парни стали с ленцой выковыривать вилками мясо из теста, травить байки и попивать пивцо. Компания разомлела, подружнела. Надя предложила мне выйти перекурить. Хоть я и не курил, но с удовольствием решил составить ей компанию: чего греха таить, всякое в командировках бывает, а вдруг повезет. От Нади бабьим теплом так и прет, но по ее виду было понятно, что с глупостями к ней лучше не подступаться: видимо, в войсках, с мужиками, иммунитета в этом отношении уже достаточно поднакопилось.
Какие у нас были разговоры, о чем? Да никакие. Откуда приехали, в смысле, с какого региона; мы, мол, из Красноярска, а вы? Где стоите? Мы в Грозном. Ну и тому подобное.
А вы когда отсюда уезжаете, Антоша?
Да не торопясь к вечеру выедем.
Красивый город.
Эт точно.
А я была здесь в свадебном путешествии.
Да-а?! Надежда на позитивный исход встречи начала стремительно таять; тем не менее, подбодрив себя мыслью о том, что надежда, как правило, умирает последней, а это тоже своего рода надежда, предложил: Расскажи.
Летом, сразу после свадьбы, ездили сюда рядом, на турбазу. Почти месяц там жили, везде побывали. Муж здесь, в Осетии, был в служебке, во Владикавказе. Показывал мне свою казарму, тогда был 1990 год. Да, здесь красиво: лебеди в парке в пруду плавали, и чеченцы в то время были очень приветливы. Они нас так принимали хорошо! Даже случай был очень интересный Рассказать, Антош?
Конечно, конечно, Надюша. Надежда растаяла полностью.
Мы в Ведено поехали с женщинами по магазинам. Жили на турбазе «Беной», около турбазы речка горная текла, вода там очень холодная, но мы все равно в ней умудрялись купаться. Иногда ходили в горы гденибудь рядом, а так особо развлечений и не было. Ездили на экскурсии в Ингушетию, в Осетию.
И вот однажды решили мы с женщинами съездить в Ведено просто по магазинам и поселок посмотреть, интересно же. Мы вышли на дорогу, на автобусную остановку около турбазы, ждали автобус, а он все не ехал там расписания не было могли еще долго стоять И вот едет машина, не знаю, как она называется, ну, раньше на них продукты возили, сзади фургон такой
И вот однажды решили мы с женщинами съездить в Ведено просто по магазинам и поселок посмотреть, интересно же. Мы вышли на дорогу, на автобусную остановку около турбазы, ждали автобус, а он все не ехал там расписания не было могли еще долго стоять И вот едет машина, не знаю, как она называется, ну, раньше на них продукты возили, сзади фургон такой
Автофургон, ладно. Оказалось, я совершенно разучился разговаривать с женщинами, да и мысли вокруг некой призрачной надежды все же дают о себе знать, отвлекают.
Слушай, а тебе это на самом деле интересно? Надя выбросила выкуренную почти до фильтра сигарету, но вопрос прозвучал без обиды, както равнодушно-понимающе.
Изобразив на лице крайнюю степень заинтересованности это помогло мне хорошо замаскировать смущение, ответил:
Конечно, Надя.
Ну да Надя прикурила вторую сигарету. Вот машина остановилась, и пассажир, сидящий в кабине, спрашивает, куда это мы, мол, едем Чеченцы, возраст примерно до тридцати и даже старше, сейчас так трудно вспомнить подробности, столько лет прошло. Тем не менее Надя рассказывала обстоятельно, стараясь не упустить ни единой мельчайшей детали той, прошлой жизни. Мы сказали, что в Ведено, он нам и предлагает: и мы туда же, можем вас подвезти, только придется ехать в фургоне.