Без формального судопроизводства архиерей разбирал:
а) проступки неведения и нечаянности, требующие исправления и очищения совести священнослужительской иерархическим действием архиерея, и неудобоподвергаемые гласности и формам обыкновенного суда;
б) вообще проступки против должности и благоповедения, не соединенные с явным вредом и соблазном, замеченные в священнослужителе, которого прежнее поведение было безукоризненно;
а) проступки неведения и нечаянности, требующие исправления и очищения совести священнослужительской иерархическим действием архиерея, и неудобоподвергаемые гласности и формам обыкновенного суда;
б) вообще проступки против должности и благоповедения, не соединенные с явным вредом и соблазном, замеченные в священнослужителе, которого прежнее поведение было безукоризненно;
в) жалобы, приносимые именно с тем, чтобы неправильно поступавшего исправить архипастырским судом и назиданием без формального судопроизводства[250].
На результат архиерейского суда жалобы не допускались, но и в формулярные списки решения архиерея не заносились.
Устав допускал жалобы на медленное или неправильное ведение дел консисторией Синоду (ст. 177). Взыскание установленных судом штрафов, а также осуществление надзора и составление формуляров, оценивавших поведение каждого клирика за год, было возложено на благочинных.
Вопрос о церковном суде в русском обществе в эпоху реформ
Отсутствие в Церкви организованной, соответственной церковным целям общественной судной власти, самостоятельной и независимой от государства, сопровождается бесчисленными беспорядками и вредом для Церкви. Церковь становится совершенно бессильною в уничтожении нравственных недостатков, вкравшихся в среду ее членов, в возвышении нравственной жизни в ее обществе.
Священник Михаил Горчаков (1876)[251]
Развитие общественной жизни в XIX в. свидетельствует о тенденции к секуляризации государственного законодательства. Это законодательство распространяется и на духовенство как часть общества, и на органы церковного управления, деятельность которых приводилась в соответствие с правовыми нормами, обязательными для всех граждан. Вехой в истории России явилась судебная реформа 1864 г., с большим подъемом воспринятая современниками. В качестве основных принципов, положенных в основу реформы суда, современный исследователь называет всесословный характер суда, независимость суда от администрации, несменяемость судей, равенство всех перед законом и судом, гласность, состязательность, право на защиту, участие общественности в отправлении судопроизводства[252]. Необходимо отметить, что новые судебные уставы приходили в противоречие с нормами церковного судопроизводства, которые не были ни отменены, ни пересмотрены.
Вопрос о том, применимы ли новые принципы и в церковном суде, соответствуют ли они церковным правилам, стал предметом обсуждения в церковной среде.
Среди статей, привлекших общее внимание и неоднократно впоследствии цитированных, в том числе и на Поместном Соборе, были работы Н.К. Соколова[253], который защищал принцип отделения суда от администрации. По его мнению, их соединение,
деморализуя администрацию, развивая в ней произвол и наклонность действовать по собственному усмотрению, почти совершенно убивает суд, обращая его в покорное орудие для прикрытия административного произвола и для сообщения его действиям, в случае нужды, внешней формальной законности[254].
В консисториях административное начало подавляет судебное, так как
в этой среде, вследствие самого ее устройства и склада отношений, всякое несогласие и противоречие с мнением начальника легко может быть принято за неуважение к нему, за непослушание, противодействие его власти[255].
Профессор отмечал беззащитность и страх духовенства перед судом:
Да и как, в самом деле, не бегать и не бояться суда, всячески избегать его, или злоупотреблять им, когда, по указаниям опыта и судебной практики, даже доказания и признание невиновности не может освобождать от наказания, когда священника судят не за действия только, но и за предполагаемые намерения . Когда определение самого понятия о проступке и преступлении зависит не от закона, а от личного воззрения и нрава начальства Когда одно и то же действие в глазах одного начальства может быть извинительно и даже похвально, а в глазах другого преступно[256].
Одна из причин судебного произвола отсутствие четких законов, которыми должен руководствоваться суд. Поэтому весьма существенной Соколов считал
потребность в своде церковно-гражданских законов, в которых разнообразные и разновременные узаконения были бы объединены единством основной идеи, связаны в стройную систему и получили бы прочность, определенность и постоянство[257].
О необходимости срочной реформы церковного суда писали и светские юристы, отмечавшие царящий в этой области произвол:
В духовном ведомстве независимость суда желательнее, чем где бы то ни было, ибо никогда административная власть не вооружена таким всемогуществом, не привыкла к такому бесконтрольному, очень часто произвольному образу действий, как именно в этом ведомстве, поэтому независимость здесь уместнее, чем где-либо[258].
Первый Комитет по выработке судебной реформы был создан в 1865 г. под председательством архиепископа Тверского и Кашинского Филофея (Успенского). Комитету была представлена докладная записка юрисконсульта Синода И.И. Полнера о необходимости реформ духовного суда, в частности, отказа от теории формальных доказательств[259]. Практических результатов деятельность комитета не имела[260].
В 1870 г. по настоянию обер-прокурора Святейшего Синода Д.А. Толстого был учрежден новый Комитет для составления основных начал преобразования судебной части под председательством архиепископа Макария (Булгакова). В состав Комитета вошли протоиереи М.И. Богословский (главный священник армии и флота), Н.П. Содальский (член Санкт-Петербургской духовной консистории), И.Н. Рождественский (член Московской духовной консистории), П.Г. Лебединцев (член Киевской духовной консистории), Н.А. Фаворов (профессор Киевского университета), а также профессора Петербургского университета С.В. Пахман и Н.П. Чебышев-Дмитриев, профессор МДА А.Ф. Лавров и СПбДА Т.В. Барсов, юрисконсульт при обер-прокуроре Святейшего Синода В.А. Степанов, государственные чиновники Ф.Л. Маркус, А.С. Любимов, И.С. Бурлаков, А.А. Сабуров, М.Н. Баженов, Н.А. Неклюдов[261].
Смысл реформы, как определил Комитет, состоял в приведении церковного судопроизводства в соответствие с принципами светского суда, то есть в проведении разделения административной и судебной власти, гласности и выборности судей. В Отчете обер-прокурора за 1870 г. так объяснялась необходимость реформы церковного суда:
Некоторые из действующих в нынешнем церковном суде начал не имеют канонических оснований, а приняты единственно только по применению к прежнему, отжившему уже теперь и признанному неудовлетворительным, строю светских судов, так напротив, некоторые из начал нового судопроизводства имели место в древней Православной Церкви и отчасти в древней Русской; таковы, например, устность и гласность судебного процесса, преобладание обвинительного начала над следственным. Ввиду сего Св. Синод пришел к убеждению в необходимости преобразования судебной части по духовному ведомству[262].
Работа Комитета продолжалась до марта 1874 г.[263] В 1873 г. был опубликован проект «О преобразовании духовно-судебной части», согласно которому в юрисдикции церковного суда оставались священно и церковнослужители (кроме наемных церковнослужителей и не постриженных послушников) по делам, воспрещенным канонами, но выпадающим из сферы гражданского суда, а также по преступлениям, предусмотренным уголовным правом, но по своей сути подлежащим духовному суду (кощунство, отступление и отвлечение от православной веры, нарушение благочиния во время богослужения, оскорбления чести, наносимые духовным и светским лицам, угрозы и насилие, нарушение правил о погребении и о браке, а также «употребление в проповедях и духовных речах слов, оскорбительных для добрых нравов и противных благопристойности»).
Предполагалось передать в светский суд дела о браках и их расторжении, оставив за архиереем право увещания и окончательного вынесения решения о расторжении брака.
Организация церковного суда представляла собой несколько инстанций. Низшей из них предполагался духовный судья, осуществляющий свою власть в пределах определенного участка епархии единолично; он же производил и следствие. Судьи должны избираться на три года из местных протоиереев и священников всеми священно и церковнослужителями участка и представителями от приходов, по одному от каждого (включая и представителей придворного, военного и монашествующего духовенства в данном участке). Судьи не имели права одновременно занимать административные должности.
Следующей инстанцией должен был стать духовно-окружной суд, единый для нескольких епархий, судьи которого избирались бы на шесть лет в епархиях и утверждались епископами в качестве их уполномоченных. Председатель суда назначался императором по представлению Св. Синода из лиц архиерейского сана; он не мог принимать участия в делах духовной администрации. Окружной суд был задуман как апелляционная инстанция. Кроме того, он выносил бы приговоры по более серьезным делам, когда обвинение исходило от епископа. Его приговор можно было обжаловать в Святейшем Синоде[264].
Следующей инстанцией должен был стать духовно-окружной суд, единый для нескольких епархий, судьи которого избирались бы на шесть лет в епархиях и утверждались епископами в качестве их уполномоченных. Председатель суда назначался императором по представлению Св. Синода из лиц архиерейского сана; он не мог принимать участия в делах духовной администрации. Окружной суд был задуман как апелляционная инстанция. Кроме того, он выносил бы приговоры по более серьезным делам, когда обвинение исходило от епископа. Его приговор можно было обжаловать в Святейшем Синоде[264].
Высшей инстанцией предполагалось Судебное отделение Святейшего Синода, судьями в котором выступали епископы и священники, назначавшиеся на эту должность императором в отношении 3:1. К компетенции Судебного отделения относились все дела по обвинениям епископов и протопресвитера армии и флота, дела против членов синодальных контор, судебные преступления членов духовно-окружных судов и апелляционные дела. Члены Святейшего Синода подлежали суду единственной инстанции совместной сессии Присутствия Синода и его Судебного отделения.