Это почти заворожило Берга.
Что-то не так? спросила медсестра, и он опомнился, дернув головой.
Все хорошо, я просто задумался, сказал он и даже отвернулся, чтобы не выдать внезапное, пусть и не очень явное возбуждение.
Ему за него стыдно не было, скорее, наоборот, радостно от того, что оно может с ним приключиться от женских коленок под халатом.
К вам скоро придет новый наблюдатель, сказала медсестра. Дверь будет заперта, в случае необходимости для вызова персонала воспользуйтесь кнопкой над кроватью.
Да, спасибо, ответил ей Берг и подошел к кровати, чтобы убедиться, что кнопка там действительно есть, хотя представить не мог, что ему может понадобиться от персонала.
Браслет связи у него не отбирали. Связь с сетью в нем была ограничена, но пару книг ему загрузили врачи со станции, а значит, когда ему надоест лежать, глядя в потолок, он всегда может активировать голографический экран и прочесть еще один раздел по человеческой анатомии или заучить наизусть нормы анализов, просто чтобы жизнь не проходила впустую. Только он не успел перейти к чтению. Лег, закрыл глаза, расслабился, радостно улыбаясь приятному легкому волнению собственного тела, странному подобию мечты о какой-то неконкретной женщине о женщине, которой у него еще не было.
Он подумал, что можно было бы сейчас вцепиться в собственный член и вспомнить, что это вообще за желание такое, но осознание, что здесь могут быть камеры или того хуже прозрачные для персонала стены, мешали ему заняться подростковыми глупостями. Еще в шестнадцать у него появилась Карин и он забыл, как в душе тайком от родителей занимался мастурбацией, пока его не поймал за этим делом отец и не стал ругать, а прочел ему целую лекцию о нормальности эрекций и физических желаний.
Сейчас все это вспоминать Бергу было даже смешно, но что-то в нем словно сломалось и вдруг вернулось в ту далекую точку, где он еще верил, что Оливер герой, не очень знал, кем хочет быть, просто знал, что это должно быть круто, ну и как все мальчики хотел девочек, а еще играть в мяч после уроков.
«Да, я бы сейчас сыграл», подумал он с улыбкой и тут же сел на кровати, слыша, как открылась дверь.
На этот раз его никто ни о чем не оповещал, потому было странно видеть мужчину в синей форме с нашивкой «ЗАП» и меткой наблюдателя вместо погон.
Дальше ваше дело буду курировать я, сказал мужчина и подошел к нему, протягивая руку. Можете называть меня Бэн.
Берг Дауман, представился Берг, зачем-то вставая и пожимая мужчине руку.
Он понимал, что Бэн явно ненастоящее имя и создано лишь для удобства в общении. Ему уже объяснили, что здешний наблюдатель будет с ним не только до вынесения решения, но и еще некоторое время, пока за ним будет вестись обязательное наблюдение.
Я пришел сказать вам, что готов принять свободный режим для вас, сказал Бэн. Вам можно будет покидать палату, ходить по корпусу, общаться с персоналом и другими больными. Надеюсь, вы знаете, что в вашем браслете связи установлен датчик слежения?
Берг кивнул, глядя на мужчину. Он сильно отличался от того, что вел его дело на корабле. Он был выше, шире в плечах. Глаза у него были серые, очень светлые и выразительные, такие, что их сложно было забыть, да и черные брови хмурились, хоть он и говорил доброжелательные мирные вещи, а в рукопожатии он старался сделать его символическим, словно боялся применить силу. Все это казалось Бергу странным, но он только кивнул, отвечая на вопрос о датчике слежения.
Берг кивнул, глядя на мужчину. Он сильно отличался от того, что вел его дело на корабле. Он был выше, шире в плечах. Глаза у него были серые, очень светлые и выразительные, такие, что их сложно было забыть, да и черные брови хмурились, хоть он и говорил доброжелательные мирные вещи, а в рукопожатии он старался сделать его символическим, словно боялся применить силу. Все это казалось Бергу странным, но он только кивнул, отвечая на вопрос о датчике слежения.
Тогда вы понимаете, что мы всегда вас найдем и сможем установить, чем вы занимались, заключил мужчина и чуть отступил, пряча руки за спиной и начиная прогуливаться по палате, при этом сменив тему. Ваш психотерапевт, сказал он, советует в рамках реабилитации организовать вам встречу с родными, но я хочу узнать, что об этом думаете вы сами.
Вы имеете в виду встречу здесь? В госпитале? уточнил Берг, не ожидавший, что такое может стать возможно.
Да, здесь есть специальное помещение для посещений, поэтому, если вы сами готовы к подобной встрече, я дам на нее разрешение.
А как я могу быть к ней не готов? удивился Берг, неловко улыбаясь. Моя мать явно успокоится, только если увидит меня, так что я, конечно, согласен, даже если бы у этой встречи были какие-то условия.
Ну какие тут условия? удивился мужчина. Нам нужна от вас правда, но ее вы нам и так расскажете, не так ли?
Я уже, удивленно ответил Берг, глядя на мужчину. Тот ему почему-то не нравился, и Берг не мог сказать почему, а самое главное, что-то внутри начинало нервно сжиматься, будто он все еще в Пекле и имеет дело с врагом, словно снова стоит перед Зеной, что пытается его обмануть, но чувствует на этот раз ложь. Он нахмурился, скрестил руки у груди и спросил прямо: чего вы на самом деле от меня хотите? Я уже рассказал все, причем под запись. Я могу повторить все то же самое сколько угодно раз, но почему вы сейчас заговорили о правде?
Ваши показания не совпадают с показаниями Лотара Нарида, неожиданно также прямо сказал мужчина.
А-а-а, так неудивительно, выдохнув, сказал Берг. Мы же с ним постоянно были то в разных местах, то знали совершенно разную информацию.
Даже про Калибана? внезапно спросил мужчина, сделав шаг вперед. Разве Лотар не знал, что он жив?
Мог и не знать, растерянно ответил Берг, вспоминая, как все было, и рассказывая всю правду. Как Лотар привез едва живого Виту, как потом они его оперировали, как в это время на Лотара напали и разбили ему голову.
А наутро один из преступников застрелился, возможно, Лотар видел тело и решил, что это Витур умер, закончил свой рассказ Берг, но тут же сам вспомнил, что парни держали связь, и Лотар точно знал, что Виту жив, но говорить об этом не стал.
«Лотар не стал бы врать просто так», подумал он и спросил:
А причем тут Виту?
При том, что сбежавшие заключенные представляют опасность, сообщил ему мужчина.
Берг на это только руками развел.
В таком случае можете обвинить меня в том, что я спасал ему жизнь.
Он посмотрел мужчине в глаза решительно и уверенно, а тот скривился.
Если бы вы не подали прошение об отставке, я бы настоял на вашем увольнении, сказал он прямо и шагнул к двери, небрежно бросив: С вашими родными свяжутся, можете их предупредить об этом заранее.
Он хотел уйти, но Берг его остановил, не обращая внимания на брошенный выпад.
Постойте, сказал он, шагая за мужчиной. Могу ли я увидеть Карин и Оливера?
Зачем? спросил мужчина, странно изучая Берга взглядом, словно выискивая в нем что-то нечеловеческое.
Потому что мне не все равно, что с ними происходит, честно ответил Берг. Они оба, должно быть, в тяжелом состоянии, а я, возможно, как-то могу им помочь.
А Нарида при этом вы увидеть не хотите? почему-то спросил мужчина, да так, как будто он видел в этом какой-то глобальный смысл.
Не хочу, мне плевать на Нарида, прямо сказал Берг, взмахнув рукой. Я с ним разговаривал раза три всего, а с Карин мы знакомы много лет.
А Финрер?
А Финрер мой друг, человек, спасший мне жизнь не один раз, это немалого стоит.
Поэтому ты будешь врать о нем? спросил мужчина, скрестив руки у груди.
Врать? переспросил Берг, но ему не стали отвечать, не стали упрекать в тех хлопотах, что Финрер устроил здесь для всех.
С ними пока нельзя увидеться. Запрет врачей, сообщил Бэн, но не стал говорить, что сообщит, когда что-то изменится, и быстро уходил, не позволяя Бергу ничего сказать.
Блять, выругался Берг, ударил кулаком по стене, но следом за этим странным человеком не побежал, а, сделав глубокий вдох, попытался успокоиться и отправил сообщение матери.
«Дай знать, когда можешь говорить, написал он. Я тебя наберу и расскажу новости».
Он знал, что его родители приедут на первом же корабле, просто чтобы увидеть его, живого и, в сущности, здорового.
Он даже не догадывался, что в это время Карин, которой он надеялся помочь, билась в истерике, кричала, плакала и умоляла ее отпустить, потому что ремни на руках и какая-то неизвестная конструкция на голове сводили ее с ума, напоминая голубые сияющие глаза. Она кричала так, что ее слышал Оливер и все же нажимал на кнопку вызова, впервые за все время своего бодрствования, а его врач неожиданно быстро отреагировал на вызов.
Что-то случилось? спрашивал у него Рональд Гранд, буквально прибежав в палату слишком уж его поразил вызов от самого отрешенного пациента, способного на любой вопрос ответить скупо и односложно.
Он уже представил все возможные проблемы, предположил, что, возможно, зря не назначил пациенту морфин, и поверил, что боль после всех операций может быть терпимой, а еще опасался, что снова что-то случилось и появилась новая проблема, связанная со старыми ранами, но Финрер посмотрел на него строго и спросил:
Почему она кричит?
Кто она? не понял Рональд, на всякий случай оглядевшись. Он никакого крика не слышал здесь в палате, потому не мог теперь понять, слышал ли пациент крики из соседнего блока, что были едва различимы в коридоре, или у него внезапно возникли галлюцинации.
Почему кричит лейтенант Маер?! спросил Финрер и дернулся так, словно собирался снова порвать цепи и броситься на врача.
Рональд отшатнулся. Солдат, что стоял на страже, вскинул винтовку, заряженную дротиками с транквилизаторами, а Финрер просто сел, не порвав цепи. Бинты на его животе тут же стали красными, но его это явно не волновало. Он смотрел Рональду в глаза и скалился, потому что от женского крика у него внутри все выворачивалось наизнанку.
А как вы услышали ее крик? удивился Рональд, жестом останавливая солдата.
Я привык слышать, как ходит срать мой враг на другом краю Хайбы, рыча и хрипя, ответил Финрер. Трубка, что крепилась к его шее, натянулась и почти душила его, но он не мог просто лежать и слушать, как она кричит, потому скалился и спрашивал: Что вы делаете с ней?
Я не знаю, честно ответил Рональд. Ей занимаются лучшие психиатры человечества
Понятно, долбоебы, перебил его утешительные объяснения Оливер, но заставил себя опуститься на кровать.
Почему же сразу так? спросил Рональд, осторожно подступаясь к пациенту, который теперь нуждался в перевязке.