Но для чего?!
Это просто. Если б ты был, допустим господином пустыни, ты бы тоже захотел, чтобы пустыня была как можно больше.
Это просто. Если б ты был, допустим господином пустыни, ты бы тоже захотел, чтобы пустыня была как можно больше.
Я не уверен
Нет-нет, не думай даже спорить. Уж если владеешь чем-то, или властвуешь над чем-то, то непременно захочешь, чтобы власть твоя была больше и больше, а владение твое шире и шире. Это уж закон такой, поверь. Ты просто еще маленький, и не понял.
Я понял, что на меня не действует то, что действует на всех, сказал Эми. И это значит, что меня от всех отрежут. Или сотрут?
Продавец Песка перешел на шепот:
Такого предначертания пока нет, но оно может появиться в любой момент. А мне бы не хотелось такое предначертание исполнять.
Значит, я могу пойти домой? так же, шепотом, спросил Эми.
Конечно. Ты все равно придешь снова. У тебя будут вопросы, на которые только я смогу ответить. Разве не так?.. А кстати, что ты собираешься сказать своей тетушке про это? Продавец Песка показал на желтую жемчужину, лежавшую посередине стола.
Я что-нибудь придумаю Но откуда вы знаете?!
Что ж тут знать? Твоя тетушка повсюду красуется в серебряном кулончике с прекрасной золотистой жемчужиной, которую только ты мог ей подарить. Но что-то заставило тебя взять свой подарок обратно тайком, конечно же. Ведь тетушка Феодосия не рассталась бы с жемчужиной ни за что на свете, уж это я знаю. Теперь ты пришел вернуть жемчужину мне. Чем она тебя так напугала?.. Молчишь? Ладно, я не спрашиваю, тем более что конфет у меня нет. Захочешь сам расскажешь. Но жемчужину ты уж забери, пожалуйста. Тетушка Феодосия жить без нее теперь не сможет, вот увидишь. Ты же не хочешь, чтобы она мучилась?
Нет. Но я не хочу, чтобы она стала го́рькутом.
Ах вот оно что!.. А ты сам-то понимаешь, что говоришь? Не знаю, кто тебе там что насоветовал, но пойми: каждый все равно станет тем, чем он должен стать. Каждый становится тем, что спрятано в глубине его сердца. Жемчужина лишь помогает сделать это быстрее. Когда ты увидишь мучения твоей тетушки, ты сам захочешь ей вернуть ее драгоценность и прибежишь за ней ко мне. Так что, сделай милость, забери ее сразу, а там уж поступай, как знаешь. Будут вопросы, заходи и приноси конфет побольше. А ты не знаком ли случайно с древаками? Они делают чудесный мед. Достал бы мне немного, а?
Я не знаком с древаками, и тетушка Феодосия их боится.
Чего там бояться? Напускают на себя: притворяются колдунами, а ничего не умеют, кроме как травы отваривать, да деревьям кланяться. Сборище тупиц: слушают бредни древнего старика и боятся сказать, что не верят. Но мед у них объеденье.
Почему вы сами не купите у них меда?
Мне древаки не продадут свой мед: у нас испортились отношения.
Почему?
Это очень давняя история. Сто шестьдесят шесть лет уже, но старик помнит
Сказка восьмая. Старатель
Было еще холодно, и Город только просыпался. От заброшенного вокзала до соборной площади Эми промчался одним духом, глядя лишь под ноги. Он уже обогнул Градодержаву, Телеграф и сворачивал в свою улицу, когда его окликнул незнакомый голос.
Постой, мальчик! Через пустую площадь к нему спешил очень невысокого росточка человек в зеленом сюртуке со стоячим воротником вроде тех, что носят донималы. Эми перешел на шаг, ожидая замечания о нарушении чинности и порядка.
Ты ведь сын звонаря Себастьяна? Незнакомец был лишь капельку выше Эми, но далеко не молод. Длинные полуседые волосы до плеч делали его непохожим на донималу. Да и зеленый сюртук был без погон и висел мешком на худом теле. Эми кивнул.
Что ж, здравствуй, Эми. Мое имя Савелий. Если ты торопишься повидать свою тетушку, то не́ черта тебе бежать домой. Она в мясной лавке у Харлампия.
Так рано? удивился Эми.
У нее пропала драгоценность, и она безутешна. Она рыдает на груди жениха.
Вы знакомы с тетушкой Феодосией?
Нет, я зашел к Харлампию, и вдруг на пороге, в слезах твоя тетушка: оказывается, ее неблагодарный племянник украл у нее самое-самое дорогое и сбежал.
Я не крал, покраснел Эми, то есть, я
Конечно, ты не крал, я так сразу и сказал: на кой черт красть, если сам подарил?
Откуда вы знаете, что это я подарил?
Харлампий сказал.
Вы друг Харлампия?
Нет, у меня с ним просто дела.
Дела это насчет телят и кабанчиков?
Почему? усмехнулся Савелий.
Мне кажется, он ничего другого не знает.
Ты чертовски прав, Эми. Но, как любой торговец, Харлампий всегда не прочь купить что-то подешевле у одного, чтобы продать подороже другому.
Я думал, у Харлампия продается только мясо, удивился Эми.
Мясо Харлампий продает с прилавка, у всех на виду. А то, что он покупает у меня, продается потом в комнатке за прилавком так, чтобы никто не увидел.
И что же это такое?
Ты любопытен Эми, и это хорошо, потому что сам я ужасно любопытен. Ужасно! И мне очень любопытно, что ты скажешь твоей тетушке. Жемчужина ведь при тебе? И ты не знаешь, как лучше поступить, я угадал?
Эми онемел. Слово «да» рвалось из его уст, но он удержался.
Все верно, Эми, не доверяй свои тайны черт-те кому, продолжал Савелий. Но я, видишь ли, не черт-те кто. Я многое знаю о золотистых жемчужинах вроде той, что носила твоя тетушка. Я думаю, ты желаешь ей добра, но боишься, что жемчужина причинит ей зло. Я не спрашиваю, что знаешь ты, но, возможно, тебе поможет то, что знаю я.
Вы совсем не знаете меня и хотите помочь? усомнился Эми.
Мы с Себастьяном, твоим отцом, были приятели с детства. Почему же мне не помочь тебе?
Вы просто хотите помочь? Просто так? Почему?
Почему? Савелий пожал плечами. Не знаю Я тоже рано остался без родителей Да, я помогу тебе просто так, но давай начистоту: мое любопытство меня замучает, если говорить буду только я, а ты не ответишь ни на один мой вопрос.
Значит, ответ за ответ? Такое условие?
Да ладно, не обязательно, какого черта А знаешь что? Не зайти ли нам вон в тот трактир? С твоим отцом я сидел там не раз. По-моему, ты не завтракал и продрог. Стакан горячего чая со сладкой булкой тебе не повредит, я угощаю. И каждый расскажет только то, что захочет рассказать, идет? Условие одно: не болтать потом о сказанном.
Эми колебался, хотя ему очень хотелось горячего чаю. Да и не очень-то хотелось встретиться с тетушкой, а площадь из лавки Харлампия просматривалась хорошо.
Ладно, Эми, пока ты думаешь насчет трактира, я начну, чтоб не мерзнуть. Тебе не худо бы знать, кто я. Таких, как я, называют старателями. Но, если разобраться, таких, как я, больше и нет. Все прочие бросают это дело после первой же экспедиции.
Какой экспедиции? Куда?
В Левый Город, черт возьми, куда же еще!
В Левый Город?! вскричал Эми. На тот берег?!
Говори тише. Да, на том берегу я добываю золотистые жемчужины.
Такие, как тетушкина?
Да, такие.
Мне я, кажется запнулся Эми. Нет, все-таки лучше идемте в трактир.
Ну, конечно же, ты весь дрожишь. Утро выдалось чертовски холодное. Пошли!
Трактир стоял на краю высокого берега, над самой пристанью. Столики были еще пусты. За окошком голубела Река, а за ней сплошь желтел песок. На том берегу не видно было ни зеленого кустика, ни деревца, одни лишь дома словно кто-то высыпал в огромную песочницу охапку игрушечных кубиков. Слева через Реку тянулся мост, разорванный посередине. Савелий глотнул горячего грога и заговорил:
Мой дед был из древаков, ушедших жить в Город. Покидая свое братство, древаки обычно селились на левом берегу, подальше от Градодержавы. Так поступил и мой дед. На том берегу родился мой отец, и там родился я. Тогда мост был еще цел, и по нему ездили не только телеги, но даже два автомобиля, что сохранились от старых времен. Когда-то, еще до моего рождения, автомобили, говорят, ездили сами. Потом в них стали впрягать лошадей, чтобы катать детей. Ты когда-нибудь видел автомобиль?
Нет.
Ну, конечно, нет. И, наверное, не знаешь, что Левый Город прежде называли Левоторжьем, потому что там было торжище торговая площадь, куда на верблюдах приезжали со своим товаром степняки. Когда я был таким, как ты, на той самой площади стали рассказывать черт-те что: будто бы в степь с юга ползет горячий песок и засыпает дикие степные травы. Мой отец был учителем. Он был очень учен, а любопытства его хватило бы на десять таких, как я: он без конца что-нибудь изучал. И стоило ему услышать про то, что «песок съедает степь», как говорили торговцы, он сел на лошадь и поехал это изучать. Его долго не было. Из степи он вернулся худым, хмурым и тут же отправился в Градодержаву. А потом у него появился вот этот сюртук, что на мне сейчас, а с ним и другой, с красными погонами на плечах.
Савелий отчего-то поморщился и отхлебнул из кружки.
Ваш отец был донималой? спросил Эми. Савелий вновь поморщился и отвечал:
Да, черт бы их побрал. Они сделали отца важным секретным донималой, чтоб он снова поехал в степь и изучил все как следует. Ему позволили взять с собой семью. Так я узнал, что значит «песок съедает степь». Правда, в степи мы почти и не были. В Градодержаве не все верили моему отцу. Многие считали его рассказы бреднями и не хотели тратиться на его экспедицию. Они спорили так долго, что, когда, наконец, мы пересекли тайгу левого берега, оказалось, что высокой душистой травы, о которой рассказывал отец, почти не осталось. Степь уже становилась пустыней, и песок наступал на леса.
Но почему? Как песок это делал? Как он может наступать?
Это жуки, Эми. Понимаешь, огромные жуки из песка. Отец назвал их пе́скутами. Они пожирают все, что растет из земли, и то, что они пожрали, становится песком. Не знаю, какой черт их создал, этих тварей, но, кажется, созданы они для одной дьявольской цели: превратить все в песок. Этим чертовым пе́скутам нет числа. Это армия, которая прибывает и прибывает с юга. Они обходят большие реки, а речушки и ручейки заваливают собой до тех пор, пока остальные не смогут перебежать по разрушенным телам своих товарищей. Их поливают дожди, и они размокают, но на их место приходят новые. А старые подсыхают, оживают и снова перемалывают деревья, кусты, траву. Их челюсти горько дымятся, за что и прозвали их горькутами. Даже отец не мог понять, что это за дым будто внутри жука горит печка. Да и жар от них заметный, если подойти поближе.
А зимой?
А зимой их не увидишь. Эти твари такие горячие, что превращают снег в воду на свою же беду. Зимой от них остаются только золотистые жемчужины, спрятанные под снегом на кучках песка. Но весной, когда подсохнет земля, жемчужины притягивают к себе высохшие песчинки, и жуки воскресают. Горькуты непостижимы, в них нельзя поверить, пока не увидишь. Ведь ты же никогда не видел горькутов, да?