Он, граф сей проныристый, упал с нехарактерным для господ нерыцарского сословия позвякиванием; из его головы просыпались тараканы, которые немедленно разбежались по закоулкам моей фантазии, издавая приглушённый шорох слежавшегося от долгого бездействия хитина.
А сон всё не приносил долгожданного отдыха душе, ибо и во сне герой его был также несправедливо беден, как и наяву. Это я? Нет, не я. Это кто-то другой Не обо мне речь, ибо я сказочно богат. У меня есть друг. А я есть у него. В наше время такой капитал наживает не всякий.
Не обо мне речь, просто приснилось
Уже не сплю, уже влился в общую беседу. В качестве слушателя. Говорит Виталий. Салеев оппонирует.
Пошёл в парикмахерскую. И время, вроде бы, нормальное, около пополудни, а всё равно закрыто
А куда ходил?
В «Спартак»
У них такое по выходным частенько бывает. Пошёл бы в салон для мужчин.
Не, я пошёл в пивбар. Жена потом бесплатно постригла
И дальше
Одно из двух: или я старый стал или
трусы линяют
О! Это в духе Салеева. Вы даже не представляете себе, как он умеет Как это может происходить в реальной жизни. Представьте себе картинку Ко мне в гости пришёл Славка. На наш с ним общий день рождения. Разница в один день, только он Кролик, а я Собака А по жизни мы оба Рыбы. Ничего себе зоологический уголок средней школы!
И вот Салеев у меня в гостях. Он говорит:
Сейчас, в миг твоего великого рожденья я могу сделать тебя знаменитым, хочешь?
Ага, говорю я, исключительно чтобы противостоять Славкиному неистовому порыву, который сопоставим только (и исключительно же) с электромагнитным импульсом, вызываемым подрывом ядерного заряда, хочу
Тогда сосредоточься, закрой глаза и делай, как я скажу.
Что делать-то?
Закрой глаза ах, да говорил уже. Подними руки кверху и, словно обращаясь к божеству инков, скажи: «Я Велик! Я Колоссальный вождь современной действительности, Иванов Дмитрий Александрович!»
И что будет?
Будет тебе слава, почёт и уважение! Станешь ты величайшим человеком и властителем дум современников! Понял?
Я повёлся, будто тихий и сговорчивый лох. В дверном проёме встал и исполнил всё, что Салеевым предписано было
Я велик! учил меня Салеев.
Я велик, вторил я по его наущенью своего друга с закрытыми глазами, руки в положении «слава Амон РА».
И тут случилось нечто. Моя супруга до сих пор с хохотом вспоминает эту ситуацию. Итак, вообразите. В дверном проёме между двумя комнатами виднеется моя нелепая фигура несимметричного медведя. В шортах и футболке, разумеется. Домашняя униформа, так сказать. Я поднимаю руки к небу и говорю заветную фразу, продиктованную Салеевым. В следующие несколько секунд оторванное от личного эго высокомерие корчится в ногах. Это Славка спустил мои шорты (по некоторым версиям вместе с трусами) к моим же собственным стопам пред ясны очи ошарашенной супруги.
И тут случилось нечто. Моя супруга до сих пор с хохотом вспоминает эту ситуацию. Итак, вообразите. В дверном проёме между двумя комнатами виднеется моя нелепая фигура несимметричного медведя. В шортах и футболке, разумеется. Домашняя униформа, так сказать. Я поднимаю руки к небу и говорю заветную фразу, продиктованную Салеевым. В следующие несколько секунд оторванное от личного эго высокомерие корчится в ногах. Это Славка спустил мои шорты (по некоторым версиям вместе с трусами) к моим же собственным стопам пред ясны очи ошарашенной супруги.
Представляете, только что ты стоял в положении небожителя, взывающего к высшим силам, почти серьёзно, между прочим, уверовав в их могущество, и тут такое унижение: руки в небо, трусы в ногах
Я велик! Бац, и без шорт (вот чёрт!) в один миг оказался. Вот так и понимаешь, что всякое величие по своей сути всего только плод нашего воображения и умение убедить в этом окружающих различными, порой, негуманными методами.
И так, таким вот образом я начинаю постигать, что слава в нашей жизни есть понятие временное и крайне ненадёжное А стоит ли её воспринимать всерьёз, когда Слава Салеев рядом со мной? И это, поверьте, гораздо важнее, чем всё остальное что связано с мировой историей, самолюбованием и тем, что в христианской религии называется гордыней.
Отчего-то вспомнилась этикетка с товара одной некогда известной торговой марки:
«Дядя Ваня, хрен столовый».
Вам это знакомо?
Какие у вас руки как у курицы, да и ноги тоже. Оглядываю себя в зеркале. Точно, куриное всё какое-то. Нечеловеческое. И вроде бы не пил ничего на голодный желудок. А спал тогда чего? Неведомо
Я снова задремал за праздничным столом? Эге, это становится тенденцией. Пора на волю, в заснеженные пампасы моего родного города. Уж чего-чего, а снега у нас в это новогодье выше всякой меры. Так бы и поделился, да желающих не особо много.
Знакомство
(История с предысторией)
Однажды в конце очередной северной весны, ошарашившей население ранним таянием снегов, в нашей местной газете появилось объявление в разделе «Вакансии». Там сообщалось, что Колвинской геофизической экспедиции требуется инженер-электроник со стажем для работы на вычислительном центре. Я как раз начал задумываться о том, куда приложить свои достаточно скромные таланты после окончания срока трудового договора с Печорским авиапредприятием. Знаменательная дата приближалась, а тут такая оказия. Не иначе рука судьбы.
Получив отношение на перевод, поспешил я к своему руководству. Оно не стало препятствовать трудовому законодательству и отпустили меня с миром, позволив отгулять отпуск. Один только начальник штаба съязвил, что обратно меня ни за что не возьмут, когда, разочаровавшись в идеалах от Норберта Винера[1], буду стоять с протянутой рукой у порога. Не довелось ему увидеть такого счастья, не довелось. А то, что в 1997-ом году я вернулся в авиацию (аэронавигация, заметьте, совсем не одно и то же, что в авиапредприятие!), это вовсе не выглядело, как возвращение блудного сына. Времена нынче сильно изменились. Такие дела. А где теперь сам, тот начальник штаба, Бог весть. Говорят, что где-то в столице республики пенсионерствует.
Я к моменту описываемых событий уже почти два года, как носил бороду. Но моя ухоженная эспаньолка никак не могла сравниться с развесистой растительностью этого замечательного человека. Он и сам был большой, несуразный, очень симпатичный и, судя по треснувшему стеклу на очках в простенькой оправе, невероятно умный. Первые впечатления редко обманывают. Гена мне сразу пришёлся. Почему-то мгновенно вспомнилось расхожее институтское представление о крутом электронщике с вычислительного центра.
Я имею в виду следующие характерные признаки: лохматость, небритость, неконтролируемое пузырение локтей на горелом во многих местах от задумчивого почёсывания горячим паяльником свитере, который и сам свалялся, будто спальный мешок из верблюжей шерсти после десяти полевых сезонов. А ещё пронзительный взгляд и вечная папироса в излучине губ, как непреложный факт подтверждения вхожести их обладателя в небесные сферы, где самое место рыцарям от Её Величества Геофизики.
Владик (до этого и позднее главный инженер экспедиции) представил нас друг другу и произнёс сакраментальное:
Ну, теперь вам к началу осени нужно «спарку» (спаренную сейсмостанцию «Прогресс-2») восстановить. А потом ты, он бросил на меня многозначительный взгляд, поедешь до конца года на курсы по изучению вычислительного комплекса. А там, глядишь, не за горами и пуско-наладочные работы. Ничего-ничего, займёшься пока ремонтом мобильного компьютера, сейсмостанция тот же компьютер, но для полевых условий.
Ну, теперь вам к началу осени нужно «спарку» (спаренную сейсмостанцию «Прогресс-2») восстановить. А потом ты, он бросил на меня многозначительный взгляд, поедешь до конца года на курсы по изучению вычислительного комплекса. А там, глядишь, не за горами и пуско-наладочные работы. Ничего-ничего, займёшься пока ремонтом мобильного компьютера, сейсмостанция тот же компьютер, но для полевых условий.
С чем и ушёл в неведомую для неофита геофизическую даль. Возможно, Гена знал несколько больше, но не стал меня посвящать в святая святых, а попросту начертал вопросительный знак папиросой в мою сторону. В нём, в этом знаке, я почувствовал очаровательную силу кабалистики и нарождающегося ристалища, от которого мне никак не отвертеться. Нужно заметить, что по дороге к точке, заключающей знак вопроса, папироса Шаевича, именно такую фамилию носил симпатичный бородач, совершила несколько стремительных эволюций, весьма схожих с фигурами Лиссажу. В результате воинственных пассов боевой свитер опытного полевика украсился ещё парой прожженных отверстий для орденов. На моём джемпере это тоже отразилось. Я удостоился небольшой дырочки на груди, вероятно, для прикрепления боевого знака «Первое знакомство с закромами геологии».
Гена протянул мне шершавую мозолистую руку, но его интеллигентность в моих глазах не смогли поколебать такие характерные геофизические атрибуты, свойственные начальникам сейсмоотрядов, на долю которых выпадает иногда поработать наравне с рабочими при размотке многометрового кабеля с датчиками упругих колебаний в качестве оконечного оборудования. Итак, Гена протянул мне руку, и я ответил на его пожатие. Первый контакт был установлен, оставалось найти общий язык в работе.
Как выяснилось позднее, в Шаевиче был намешан гремучий букет ассимиляции народов, что оставалось только диву даваться, как эта адская окрошка из лейкоцитов и эритроцитов уживается в его вполне упитанном теле организма. Гена на четверть был украинцем, на четверть русским, на четверть поляком, а оставшаяся часть его сущности упиралась корнями в потомков Моисеевых и оттуда же подпитывалась методом кровотока. Но это только в первом приближении. Если хорошенько покопаться в генеалогическом древе рода Шаевичей хотя бы до пятого колена, полагаю, там нашлись бы ещё какие-нибудь следы «древнеримских греков». Не слабый замес, доложу я вам.
Ну, что, будем знакомы, ввёл меня в круг причастных к земляным недрам Гена. После произнесения расхожей фразы будущий напарник сделал вид, что усиленно покоряет глубины своей обширной оперативной памяти, в завершении чего выложил давно заготовленное: Ты, говорят (интересно кто мог говорить, если я ни с кем, кроме главного инженера ещё не общался), в КИИГА учился. В Киеве, да? А я вот днепропетровский универ закончил, геологический факультет. Всю сознательную жизнь по Северам. В Лабытках большей частью (Лабытки посёлок Лабытнанги на западном берегу устья Оби, с другой стороны реки располагается Салехард, прим. автора). Представляешь хоть немного, чем геофизики занимаются?