В какой-то момент, все окружающие меня люди перестают обращать на меня внимания и общаются о чем-то своем, мне непонятном. Решаю воспользоваться создавшимся положением и выхожу из гостиной. Поднимаюсь на второй этаж, мечтая лечь в горячую ванну и спрятаться ото всех на краю мира, но единственное, чем мне приходится довольствоваться это теплый душ. Да и теплым он, откровенно говоря, остается совсем недолго. Через десять минут вода становится ледяной. Выхожу оттуда и мгновенно замерзаю, поэтому бегу скорее в комнату, где на кровати валяется теплый плед. Тут же «Гордость и предубеждение», которую я привезла с собой из города, потому что мне вдруг очень захотелось перечитать эту историю.
Стоит ли говорить, что мистер Дарси один из моих самых любимых книжных героев. Ну, я имею в виду того мистера Дарси, с которым читатель знакомится в начале романа, а не того, в кого превращается главный герой ближе к концу. На первых порах он горд, высокомерно-снисходителен, требователен к окружающим и к себе и, благодаря всему вышеперечисленному, неописуемо привлекателен. После того как Элизабет дала ему от ворот поворот, Дарси стал ординарным, предсказуемым и абсолютно неинтересным. Но до этого я пока не дочитала, поэтому беру в руки книгу и наслаждаюсь описанием природы Хемпшира и его окрестностей. Представляя себе героев, отмечаю, что для меня Дарси всегда Мэтью МакФейден и никогда Колин Ферт.
Стоит ли говорить, что мистер Дарси один из моих самых любимых книжных героев. Ну, я имею в виду того мистера Дарси, с которым читатель знакомится в начале романа, а не того, в кого превращается главный герой ближе к концу. На первых порах он горд, высокомерно-снисходителен, требователен к окружающим и к себе и, благодаря всему вышеперечисленному, неописуемо привлекателен. После того как Элизабет дала ему от ворот поворот, Дарси стал ординарным, предсказуемым и абсолютно неинтересным. Но до этого я пока не дочитала, поэтому беру в руки книгу и наслаждаюсь описанием природы Хемпшира и его окрестностей. Представляя себе героев, отмечаю, что для меня Дарси всегда Мэтью МакФейден и никогда Колин Ферт.
Довольно скоро вместо строчек начинаю видеть пыльную дорогу, по которой идет Владлен. Он удаляется от меня, а я рыдаю, как настоящая истеричка, и не могу успокоиться. Потом бегу вслед за ним, но, как бы ни старалась бежать быстрее, расстояние, разделяющее нас, не уменьшается. Он сворачивает за угол, через мгновение я тоже забегаю туда, и тут картина меняется. Это уже совсем другое место, напоминающее парк. Продолжаю бежать, хотя уже не уверена, что знаю, куда бегу и зачем. И тут передо мной появляется девушка Фарбера, и я уверена на сто процентов, что зовут её Вероника.
«Привет», говорит она мне, улыбаясь своей прекрасной улыбкой.
Сбавляю темп, и мы идем с ней по парку, говорим о живописи. Наш разговор настолько абстрактен, что я не улавливаю значения произносимых слов, но, несмотря на это, отвечаю, причем тоже полнейшую галиматью. Наконец, парк заканчивается, и мы выходим к проезжей части. Из машины, что стоит на обочине выходит Фарбер. Он одет в темно-серый костюм, но без галстука. Такой наряд не очень ему идет. Вероника бросается к своему парню, обвивает руками его шею, но быстро отпускает. И я медленно приближаюсь к нему, и когда оказываюсь на стандартном для ведения разговора расстоянии, вдруг говорю:
«С днём рождения, Роберт».
Резко просыпаюсь от звука собственного голоса, и не сразу понимаю, что видела сон. Но это точно был сон, хотя какой-то нескладный. Неужели я теперь разговариваю во сне? С каких, интересно, пор? Надеюсь, что моё поздравление никто не слышал. На всякий случай я осматриваю комнату на предмет наличия в ней хоть одной живой души. Никого. Прислушиваюсь к происходящему в гостиной веселье продолжается, ничего особенного, успокоятся, наверное, только ближе к утру.
Одно меня смущает: засыпала я завернутой в плед, а теперь лежу под толстенным одеялом Давида. Неужели он принес его мне, опасаясь, что я замерзну. На него это не очень похоже, но я рада. Все-таки один человек, который может обо мне позаботиться, есть. Обхватываю край одеяла руками и закрываю глаза.
Глава восемь
Ещё раз прочитываю распоряжение о выпуске какой-то особенной партии подшипников, но без толку. В таком состоянии не могу нормально воспринимать и усваивать информацию. В какой-то книге по психиатрии я читала, что если человек становится неспособен выполнять свою работу, то это призрак серьезного невротического или даже психического заболевания.
Снимаю очки, и всё вокруг начинает расплываться. Потираю глаза и замечаю, что пальцы становятся влажными. Уже не могу определить точно, слезятся ли они или я снова плачу. У меня уже вся верхняя часть лица зудит, как при раздражении. Наверное, соль от слез начала разъедать тонкую кожу вокруг глаз.
Звонит телефон, и я, словно машина, которая действует только на основании заданный ей установок, поднимаю трубку. Отвечаю и слушаю голос босса:
«Здравствуй! Ты о комиссии уже слышала?»
«О чем? я не вполне понимаю, что он говорит. А, нет, не слышала. Что за комиссия?»
«Из Кореи. Южной, разумеется. Рассматривают вариант заключения договора с нами о поставках сразу двадцати типов подшипников. Вчера Карасев обговорил с их представителем цену, а уже завтра они собираются прилететь и все посмотреть».
«А что Штаты перестали подшипники изготавливать? Вступать с нами в торговые отношения сейчас вроде как стрёмно».
«Ой, не рассуждай особенно на эту тему, Ксения. Порадовалась бы лучше за родное производство!»
«Обязательно».
«Что-то голос у тебя не особенно счастливый, босс внезапно обращает внимание на то, что я близка к тому, чтобы заплакать, случилось что-то?»
Даже не знаю, с чего начать. Не могу же я накануне важной комиссии во главе с представителем компании, которая может стать нашим потребителем, грузить заместителя директора по качеству историей о том, как я провела воскресный вечер. Думаю, мне не стоит рассказывать, как я отправила сообщение человеку, который, как я полагала, испытывает ко мне чувства, а он ответил, что мы расстаемся, так как со мной скучно и невозможно. Не нужно упоминать и о том, что, позвонив и проговорив с этим человеком полчаса, я ничего не добилась, кроме объявления, главный смысл которого: меня не любят и я ужасна во всем, что бы ни делала. И уж, конечно, не стану добавлять к общей картине тот факт, что после разговора я проплакала всю ночь, так как оказалась той, с кем можно после более чем года отношений расстаться, послав лишь одно смс.
Даже не знаю, с чего начать. Не могу же я накануне важной комиссии во главе с представителем компании, которая может стать нашим потребителем, грузить заместителя директора по качеству историей о том, как я провела воскресный вечер. Думаю, мне не стоит рассказывать, как я отправила сообщение человеку, который, как я полагала, испытывает ко мне чувства, а он ответил, что мы расстаемся, так как со мной скучно и невозможно. Не нужно упоминать и о том, что, позвонив и проговорив с этим человеком полчаса, я ничего не добилась, кроме объявления, главный смысл которого: меня не любят и я ужасна во всем, что бы ни делала. И уж, конечно, не стану добавлять к общей картине тот факт, что после разговора я проплакала всю ночь, так как оказалась той, с кем можно после более чем года отношений расстаться, послав лишь одно смс.
Нет, делиться проблемами с боссом я не собираюсь. Мне, быть может, нужно пережить в полной мере всё это дерьмо, что идет в комплекте с отношениями, чтобы понять раз и навсегда: для подобного я не создана. Поэтому говорю в трубку:
«Ничего особенного, просто устала немного. Что от меня потребуется?»
«Скорее всего, корейцы будут задавать вопросы о производстве, консервации, упаковке, ничего сверхъестественного. Просто будь обстоятельна и точна, ну и любезна, конечно, если сможешь».
«Поняла».
«Замечательно, моя девочка, а теперь тебе нужно хорошенько отдохнуть, так что иди домой через часочек. Я сообщу Прайсу, что на директорке тебя не будет».
«Но я ещё не закончила разбирать бумаги и»
«Ничего не хочу слышать. Не уйдешь через час лишу тебя может, премии, а, может, чего-нибудь ещё».
Его слова заставляют меня если не улыбнуться, то почувствовать тепло внутри. Но домой совсем не хочется идти. Там я только острее ощущаю своё одиночество, и каждая вещь в моей квартире напоминает мне о Владлене.
И действительно, первое, что бросается мне в глаза, когда я захожу в свою кухню чайная ложка, которую мой бывший парень как-то забыл у меня. Мы тогда разбирали вещи после поездки на море или в Питер точно уже не помню. Главное я опять рыдаю, а кошка, взобравшись ко мне на колени, принимается слизывать слёзы с моих щек.
Вообще-то, я осознаю, что плакать особо и не по кому. Если двое в своих отношениях переступили некий порог, за которым следуют взаимные оскорбления и унижения, то назад дороги нет. К романтике уже не вернешься, как ни старайся, особенно с таким человеком, как я, который не способен прощать.
Честно пытаюсь отдохнуть. Включаю сериал, а на очереди оказывается серия, в которой Декстер ссорится с Ритой из-за этой дикой, мертвецки бледной британки с её инфернальной красотой. Даже любимый герой против меня. Быстро выключаю серию, обещая себе, что никогда не вернусь к этому моменту и продолжу просмотр со следующего сезона, и ложусь в холодную постель. За окном по карнизу барабанит дождь, а у меня руки чешутся потянуться к телефону и набрать номер Владлена, хотя по большому счету мне нечего ему сказать и не о чем спросить.
Раньше у нас было много общих тем для разговоров, но теперь все они кажутся бессмысленными. У меня начинает складываться впечатление, что во всем, что есть в жизни, смысла не так уж много, как бы нам хотелось. Часто я представляла себе нашу дальнейшую жизнь с Владленом. Дни, проведенные вместе на работе, вечера, в которые каждый станет заниматься тем, чем ему нравится, и мне сложно представить то, что мы могли бы делать вместе, кроме как смотреть кино, пить чай, есть невкусно приготовленную мной еду и спорить о всякой чепухе. Если строить предположения о том, что именно так бы оно и оказалось, ничего страшного. Но ведь существуют друзья, эти женщины, которых я презираю. Скандалов мы бы не избежали, а уж если мы начали оскорблять друг друга, то дальше становилось бы гаже и гаже. Неужели любые мои отношения обречены на крах из-за злости, которую я не могу временами сдерживать внутри себя, и она начинает бить через край, задевая каждого, кто оказывается поблизости?