Ничего, так даже лучше.
А Иоанну так еще хотелось побыть в районе рынка, понаблюдать за торговцами и артистами, что плясали на площади. Однако они продвинулись вглубь переулков. В какой-то момент дома перестали быть однообразными почти квадратными монолитными блоками, лишь слегка отличавшимися расположением и размером окон, и они оказались в более богатом районе.
Вскоре путники подъехали к резным деревянным воротам. Дом не выглядел слишком богато, но все же отличался от большинства домов, что не имели внутреннего двора за оградой. «Место, где мне предстоит прожить следующие несколько лет» мелькнуло в голове Иоанна. Первое, что открылось за вратами, был небольшой, но уютный двор, ухоженный и украшенный цветами, увитый виноградом. Две колонны у арочного крыльца намекали, что в доме живут родовитые люди. Слева был загон для лошадей, рядом лавка с навесом, возле которой росли два гранатовых дерева, и стоял прекрасный дубовый стол с ножками в виде львов. У дерева сидела девушка и мыла посуду в каменном корыте. Справа от дома был еще один домик, видимо, использовавшийся как сарай, и небольшой сад с фруктовыми деревьями.
Увидев повозку, девушка закричала:
Мама, они приехали! она было хотела броситься к отцу и обнять, но остановилась в смущении, будто не зная, как себя вести.
Из дома вышла женщина в сером хитоне и платке такого же цвета. Уверенность первое, что бросилось в глаза. Пухлые щеки плавно переходили в шею, оставляя лишь неглубокую складку под подбородком, кожа была гладкой, и лишь немногочисленные морщины у добрых и в то же время каких-то едких глаз говорили о ее немолодом веке. Такие же пухлые ладони, которые она усердно вытирала слегка почерневшей от смога тряпкой, блестели от масла и источали аромат ливанских специй.
Добрались, мои родные! громко сказала она и поспешила обнять Иоанна. Мой бедный мальчик! Как ты себя чувствуешь? Бедняжка, мы позаботимся о тебе, не переживай. Я тетя Бейла, она говорила искренно, однако юноша чувствовал некоторое смущение видимо, в голове у нее вертелся одновременно хоровод разных мыслей. Ты голоден, наверное? Аарон, отведи лошадей! Ты привез фисташек из Хеврона? Наверное, опять забыл. Ладно. Илана, иди сюда! тараторила женщина, явно привыкшая верховодить в семье.
Иоанн был слишком молод, чтобы сразу разобраться, как себя вести. Он то смотрел на дядю Аарона, то на тетю Бейлу. Священник был спокоен и молчалив. Он улыбнулся парню и, отстегнув лошадей, повел их в хлев. Девушка подошла ближе.
Это моя дочь Илана, сообщила тетя Бейла. Иоанн сразу вспомнил, как мама, уговаривая его отправиться к Аарону после ее смерти, рассказывала, что у него три дочери и нет сына, поэтому он с легкостью и согласился принять юношу и обещал позаботиться о нем.
Помнится, мама сказала, что дочек три, вспоминал Иоанн, и старшая уже замужем. Назвала по имени она только среднюю. Как же ее?.. Элла? Эмма? Да, вроде Эмма. Мама еще говорила, чтобы я обратил на нее внимание, хоть она и своенравна. Значит, это младшая.
Помой руки и помоги гостю умыться с дороги, обратилась Бейла к дочери и, уходя на крыльцо и продолжая обтирать промасленные руки, добавила: Веди его в дом потом. А ты, Аарон, неси вещи мальчика!
Девушка взглянула в лицо Иоанну и, захихикав, тут же отвернулась.
Идем, кратко позвала она.
Илану нельзя было назвать симпатичной. Нос с горбинкой, да еще и кривоватый, портил лицо худощавой девочки, да и замашки у нее были мальчишеские, никакой женственности. Если бы не платок, покрывающий ее маленькую головку на тонкой, словно виноградная лоза, шее, и не скажешь, что это девушка. В ее возрасте любая особа, знающая, что в гости прибудет молодой парень, оделась бы поприличнее, дабы произвести впечатление, однако Илане, казалось, все равно, что подумает о ней юноша. Зато и вела она себя без робости, уверенно, по-хозяйски. Иоанн же, умываясь, не решился что-либо сказать, чувствовал себя скованно и стеснительно. Илана хоть и была более раскрепощена в движениях, тоже предпочла молчать, ограничившись простыми «давай» и «держи».
Иоанн с любопытством наблюдал за новой для него семьей. Интересно было подмечать, кто какие роли играет, у кого какие рамки и насколько они гибки. В ближайшие годы его жизнь будет связана с этими людьми, с теми традициями что живут в этом доме десятилетиями. И он пытался понять, нет ли здесь чего-то, что ему было бы сложно принять, или от чего ему пришлось бы отказаться ради пребывания в этом месте.
Войдя в столовую и видя суету тети Бейлы, Иоанн понял, что она ожидала мужа с гостем позже и была еще не готова, поэтому переживала. Уставший хозяин дома вошел и прилег у стола. Скамьи были покрыты шкурами. На полу красовалась мозаика с изображением оленя и птиц. Подобные юноша видал лишь в синагогах. Большая ваза в египетском стиле с яркими волнами-треугольниками была заполнена живыми лилиями, видимо, из дворового сада, отчего комнату наполнял приятный аромат свежих цветов.
Проходи, пригласил Аарон, отдыхай.
Иоанну, привыкшему есть на полу, пришлось прилечь на скамейку.
Аарон был изнурен дорогой и немногословен. Он продолжал молчать, как и в дороге, лишь поглаживая кудри своей пока еще черной бороды. Вошла Илана и поставила на стол графин с сикером рядом с виноградом, что уже был там.
Из-за стены послышался голос тети Бейлы:
Подождите немного, лепешки скоро будут.
Аарон вяло привстал и наполнил чашки напитком.
Угощайся, сказал он и прилег обратно.
Проходи, пригласил Аарон, отдыхай.
Иоанну, привыкшему есть на полу, пришлось прилечь на скамейку.
Аарон был изнурен дорогой и немногословен. Он продолжал молчать, как и в дороге, лишь поглаживая кудри своей пока еще черной бороды. Вошла Илана и поставила на стол графин с сикером рядом с виноградом, что уже был там.
Из-за стены послышался голос тети Бейлы:
Подождите немного, лепешки скоро будут.
Аарон вяло привстал и наполнил чашки напитком.
Угощайся, сказал он и прилег обратно.
Иоанн неловко пригубил. Чувствовалась скованность. Дом казался непривычно богатым, атмосфера сухой. В Хевроне все было как-то проще, роднее.
Священник продолжал молчать, видимо, ожидая, когда все соберутся за столом.
Вот, сказала его супруга, внося вкусно пахнущее блюдо, сегодня у нас чечевица с баранинкой.
Илана, проверь хлеб! неожиданно громко для Иоанна крикнула она. Если готов, неси!
Хозяйка дома казалась громкой и прямой, Иоанн даже стал слегка побаиваться ее строгости. В руках у нее все кипело и летало. Мама была другой. Он вообще до сих пор не особо часто оказывался в мире женщин. В школе с мальчишками, игры с мальчишками. Нет, совсем не было опыта, это был совершенно скрытый от него мир, отсюда и волнение.
Все уселись, и Аарон, благословив пищу, первым надломил пшеничную лепешку.
Вообще-то я ждал рыбы, сказал он с сарказмом, макая хлеб в чечевицу, но, наверное, барашек так громко бекал, что вы решили избавиться от него.
Ну вот, обиженно протянула жена, опять ты Саддок принес из Храма, что ж ему пропадать?
Ладно, ладно
Илана заулыбалась, переглянувшись с отцом. Казалось, между ними были особые чувства.
А где Эмма?
Ты знаешь, где. Уже вторые сутки сидит у Агиль. Не удивлюсь, если и в эту ночь останется.
Иоанн, сказал священник, я тебе уже говорил, как мы с твоим отцом любили и уважали друг друга. Мы с тетей Бейлой решили позаботиться о тебе, открыв для тебя этот дом. Елизавета сказала, что и Захария желал этого. Ты был им очень дорог. Не знаю, каким ты станешь, но мой долг опекать тебя.
Спасибо вам, очень тихо ответил Иоанн. Илана из уважения даже перестала жевать. Казалось, что, несмотря на юность, она очень тонко чувствует атмосферу.
Пока разместишься в моей библиотеке, а позже мы вместе приберемся в домике во дворе, там уже долго никто не жил, перейдешь туда.
Хорошо, так же тихо согласился парень.
Мы подумали, что завтра тебе не мешало бы расслабиться и набраться впечатлений. Поэтому сходишь в город с Эммой.
Если она вернется, добавила хозяйка с полным ртом.
Ну, не вернется, так пойдешь с Иланой.
Девушка удивленно посмотрела на отца.
Сама?
Брось, дочка. Я знаю, как ты любишь такие вещи. Она у нас любитель истории, объяснил Аарон, глядя на Иоанна.
Да ладно, засмущалась девочка.
Ты бывал в Храме? спросила тетя Бейла.
Да, несколько раз, последний три года назад на Йом-Кипур5.
Ну, с тех пор многое изменилось. На Храмовой горе полно строителей. Ты и не узнаешь. Под южной галереей такую мозаику выложили, что римляне и эллины завидуют. Даже священники обучались в каменщиков. Каждый камень там свят. Уверена, тебе понравится.
Мам, то было при Ироде, не удержалась Илана и поправила мать: Уже не обучаются.
Что ты знаешь, ворчливо сказала женщина, до сих пор
Сходите к дворцу, перебил жену Аарон, глядя на Илану.
Хасманейскому?
Нет. Ирода.
Хорошо, папа.
После позднего обеда Иоанна отвели в библиотеку Аарона, предложив отдохнуть с дороги. Он прилег, но спать не хотелось. Юноша был переполнен впечатлениями. Вокруг были свитки, какие-то на греческом. В доме отца библиотека была маленькой, в основном отрывки «Пятикнижия» Моисея. А тут Парень был восхищен. На кувшинах, в которых хранились свитки, были пометки: «Соломон», «Иеремия», «Иов» десятки книг, и не надо идти в синагогу! А возле каменного, до блеска оттесанного стола с углублениями для чернил и тростниковых палочек красовался роскошный плетеный стул, на котором так хотелось посидеть! Оба оконных проема в комнате были просторными, приглашающими свет загостить в этих стенах, отчего на душе Иоанна также стало светло.
Сам Бог заботится обо мне, подумал юноша, это лучшее место, куда я мог бы попасть.
Сам Бог заботится обо мне, подумал юноша, это лучшее место, куда я мог бы попасть.
Сердце наполнили покой и безмерная радость.
Первая любовь
Утро было прекрасным. Иоанн, ощущавший душевный подъем от новых впечатлений, к которому, однако, примешивалась и легкая тревога от той же новизны, вышел во двор. Он был настолько исполнен энергии, что непроизвольно сжимал и разжимал ладони в кулак. Тело было как натянутая тетива, но это не доставляло дискомфорта, напротив, он чувствовал прилив сил.