Заячья амнезия. Сказки - Юрий Пашанин 3 стр.

Рубашка в ответ не замедлила Мылу:
«Да что ты пристало к прохожим с утра?
К твоей чистоте я чего-то остыла.
Сама я решу, когда в стирку пора».

Но мыло своё: «Ты же запах, подружка,
Уже от себя оставляешь кругом.
Давай-ка немедленно в стирку и в сушку,
А после прогладим тебя утюгом».

Рубашка с упрёком: «Достали меня вы
Уже каждый день со своей чистотой!
Мне правила ваши теперь не по нраву.
Стираться и гладиться это отстой».

А Мыло опять: «Поумерь-ка гордыню
И гонор-то свой предъявлять погоди,
Ведь пота разводы спины посредине
И жирные пятна видны на груди».

Рубашка же злится: «Разводы и пятна?
Хоть сажа появится, мне всё равно!
От грязи и запаха даже приятно.
А быть замарашкой мечтала давно».

Рубашки опять домогается Мыло:
«Ведь были с тобой мы, Рубашка, друзья!
Смотрелась всегда ты прекрасно и мило,
И в этом, все знали, заслуга моя».

Рубашке годится причина любая,
Чтоб впредь находиться нестиранной ей.
Без стирки Рубашка теперь прозябает,
И нет у неё больше прежних друзей.

Спит в коробочке «старушка»
На верёвочках игрушка.
Спинка, плечи, ножки, ручки
Друг на дружке просто в кучке.
Разбудить решил подружку
Разговорчивый Петрушка.
Потянул её за нити:
«Как Вам спится, извините?

Появляться стали редко.
Станьте вновь марионеткой.
Разгоните тень сомнений 
Есть ли ход телодвижений?

Всем игрушкам интересно
Так ли гнётесь Вы прелестно,
Есть ли нужный ход суставам.
Лет-то вроде больше ста Вам».

И «старушка» заскрипела:
«Танцевала я и пела.
А теперь лежу немая,
Головы не поднимая.

Мне бы ручку, мне бы ножку
Шевельнул бы кто немножко.
Я хоть древняя старуха,
Не туга ещё на ухо.

Есть у ниточек захваты.
Их возьми-ка в руки с ватой
И подёргай, вот тогда я
Запляшу как молодая».

От движений нитей робких
Вышла кукла из коробки.
Управлялось тело плохо.
Стала кукла тихо охать.

Что задумано Петрушкой,
Всё проделала игрушка.
И пока кричали: «Браво!» 
Поскакал и он на славу.

Лишь настало время ночке,
Снова кукла в коробочке.
У «старушки» ностальгия
Вновь вершить дела благие.

Из резины надутая пышка
Без особенных внешних примет
На прилавке лежала Пустышка,
Всем в младенчестве нужный предмет.

В упаковке хорошего мало.
Тесноват для Пустышки мирок,
И, конечно, Пустышка не знала,
Как же мир за дверями широк.

Предсказуемо жизни теченье.
Хоть Пустышка лежала вчера,
Как и всё, по её назначенью
Применять наступила пора.

Всем известно, Пустышка не соска,
Не течёт сквозь неё молоко.
Но болтаться резинкой неброской
У младенца во рту нелегко.

Что нужна иногда лишь малышке,
Не понятна ей истина та.
Напрягала резину Пустышка,
Чтоб не выскочить вдруг изо рта.

Хоть всего лишь два дня в колыбели
И зажёванной стала до дыр,
Появился в резиновом теле
Всё же маленький внутренний мир.

Колючка, вцепившись в собачий ошейник,
Родной поспешила оставить репейник.
Одобрив ошейник, устроившись там,
Колючка таскалась по злачным местам.

Колючка сидела на шее собаки,
Когда шевырялась та в мусорном баке,
И даже когда та гоняла блоху,
Сидеть продолжала она наверху.

На шее собаки пока восседала,
Колючка там много чего повидала,
Но кончился день и так хочется ей
Обычной колючкой вернуться в репей.

Надувной купили Шарик
Для торжественного дня.
Шарик в доме скоро шарил,
Кто ему ещё родня.

Друга встретил он не сразу.
Напоровшись на иглу,
С надувным лежал Матрасом
Шарик тряпкой на полу.

«Что за пошлость, что за рюшки?
Лишь зовёшься надувной.
Уподобился подушке,
Прогибаясь под спиной.

Я давно являюсь связью
Поколений и времён.
Ты же весь измазан грязью
И давленьем не силён.

Как терпеть такое порно?
Ты ж, резиною скрепя,
Тело голое позорно
Примеряешь на себя».

«Что ж, подметил это точно -
Жизнь не сахар, но, поверь,
Бытовая стала очень
Для меня она теперь.

Предназначен я собою
Дать покой телам во сне,
Но они одной любовью
Занимаются на мне.

Да, ты прав, не интересно,
Что на мне подчас творят.
Подползай же, здесь не тесно,
И ложись со мною вряд».

«Как? Мне? Лечь с тобою рядом?
На костюм свой посмотри.
Чтоб его отчистить, надо
В мойку сунуть раза три.

Безобразие всё это.
Подползи к нему и ляг.
Не тебе давать советы,
Недостойный ты пошляк».

«Я и впрямь такой, наверно.
Повинуюсь всем буграм.
Да и ты лишь смог извергнуть
Шум, и гам, и тарарам.

Сам-то что буянишь нагло?
Посмотреть, скорей всего,
То ли ты обрывок флага,
То ли вовсе ничего».

Каждый в чём-то был убогий.
Но успели до утра
Перемолвиться немного
Надувные мастера.

Надувной купили Шарик
Для торжественного дня.
Шарик в доме скоро шарил,
Кто ему ещё родня.

Друга встретил он не сразу.
Напоровшись на иглу,
С надувным лежал Матрасом
Шарик тряпкой на полу.

«Что за пошлость, что за рюшки?
Лишь зовёшься надувной.
Уподобился подушке,
Прогибаясь под спиной.

Я давно являюсь связью
Поколений и времён.
Ты же весь измазан грязью
И давленьем не силён.

Как терпеть такое порно?
Ты ж, резиною скрепя,
Тело голое позорно
Примеряешь на себя».

«Что ж, подметил это точно -
Жизнь не сахар, но, поверь,
Бытовая стала очень
Для меня она теперь.

Предназначен я собою
Дать покой телам во сне,
Но они одной любовью
Занимаются на мне.

Да, ты прав, не интересно,
Что на мне подчас творят.
Подползай же, здесь не тесно,
И ложись со мною вряд».

«Как? Мне? Лечь с тобою рядом?
На костюм свой посмотри.
Чтоб его отчистить, надо
В мойку сунуть раза три.

Безобразие всё это.
Подползи к нему и ляг.
Не тебе давать советы,
Недостойный ты пошляк».

«Я и впрямь такой, наверно.
Повинуюсь всем буграм.
Да и ты лишь смог извергнуть
Шум, и гам, и тарарам.

Сам-то что буянишь нагло?
Посмотреть, скорей всего,
То ли ты обрывок флага,
То ли вовсе ничего».

Каждый в чём-то был убогий.
Но успели до утра
Перемолвиться немного
Надувные мастера.

Чтоб стала она железякой безвинной,
Изъяли взрыватель опасный из Мины,
Иначе б её беспощадный тротил
В кровавое месиво всё превратил.

Обиженно Мина тогда заворчала:
«Спросили б, хочу я такого, сначала!
Была я довольна своею судьбой.
Меня обходил и боялся любой.

Единственной стать я могла бы причиной
Больших разрушений и жизней кончины.
Создать я мечтала и море огня.
Для этого кто-то и сделал меня.

Упрятав на время смертельное жало,
Ведь я незаметной на поле лежала.
Но как же случилось, что всё же допёр,
Что пряталась там я, какой-то сапёр?

Была я ловушкой всему неизбежной,
А этот сапёр разрядил меня нежно.
И нет перспективы, карьере конец,
Поставил меня безуспешно боец.

Как всё же бывают людишки трусливы.
Куда, объясните, меня привезли вы?»

А вот и карьер. Места лучшего нет.
Был в нём уничтожен опасный предмет.

От отца узнав с пелёнок,
Что нельзя в приманку лезть,
Ухватил кусок Крысёнок,
Чтоб его скорее съесть.

Захотел он сыра тушку
Упереть, но не судьба 
Оказалась у ловушки
Попроворнее скоба.

Хоть размер ловушки малый,
Не в его, Крысёнка, рост,
Но она его поймала
И прижала прочно хвост.

У Крысёнка слабый выбор 
До конца чинить корысть,
Разбираясь с сыром, либо
По скобу свой хвост отгрызть.

Но Крысёнок не из робких,
Не послушался отца,
Хоть с хвостом теперь коротким,
Съел весь сыр он до конца.

В саду подлетел к червяку воробей,
Но кто перед ним, не поймёт, хоть убей.
По виду  еда, но с другой стороны
Какие-то круглые пятна видны.

Шевелятся пятна как будто глаза.
Такие имела всегда стрекоза,
Но что-то опять червяка выдаёт 
Ползти почему-то не хочет вперёд.

Он пятится задом, вертя головой,
Зачем-то живот демонстрируя свой,
Себя изогнул непонятным крючком
И замер, сливаясь с соседним сучком.

Такая еда воробью не нужна.
Какая-то странная всё же она.
Не тронув её, воробей улетел.
Глазастый мутант лишь того и хотел.

В банке с надписью «Бычки»
Шевелились червячки
И Червяк хвалился им:
«Я всегда неуязвим.

При опасности любой
Не бросаюсь сразу в бой.
Я замру, чтоб каждый мог
Думать, будто я сучок.

Я невидимый врагу
Рядом с ним прожить смогу.
Среди вас простых зевак
Я находчивый червяк».

Для рыбалки рыбаком
Был положен в банку корм.
Говорливый червячок
Первым взят был на крючок.

В коробку с гвоздями, где сумрак и мрак,
Закинут изогнутый Гвоздик как брак.
Хоть гвозди изъяты из старых досок,
От Гвоздика слышат нытья голосок:

«Смотрите! Смотрите, что стало со мной.
Меня поломали, я очень больной,
Мне шляпку помяли, мне выгнули бок,
Мне нужен отдельный теперь коробок».