Я помню вас по корпусу, господа.
Я тоже помню вас, сэт, только тогда вы носили другое имя, дерзко ответил Ленс.
Я помню вас по корпусу, господа.
Я тоже помню вас, сэт, только тогда вы носили другое имя, дерзко ответил Ленс.
Конечно, согласно указу князя.
Тогда, я надеюсь, сэт на нас не в обиде.
Ни в коем случае, лучезарно улыбнулся Рик, глаза его остались холодными.
Ленс снова поклонился.
С вашего позволения, сэт. Надеюсь, ваши гости тоже не обидятся, если мы возьмем назад свое приглашение. Мы бы не хотели видеть их в корпусе.
Славка наступил Владу на ногу и постарался скопировать улыбку Рика.
Мы совершенно не расстроились, не беспокойтесь.
Кадеты отошли.
Фу, я думала, меня стошнит от ваших улыбочек, сказала Аля.
Кто такие? спросил мрачный Алешка.
Да так Я с ним и его компаний в корпусе как-то столкнулся. Очень любят новичков поучать.
Кадеты возбужденно переговаривались, то и дело оглядываясь.
У тебя могут быть проблемы, сказала Сима.
Одной больше, одной меньше! Чего они хотели?
Влад рассказал, снабдив ядовитыми комментариями. Княжич одернул рукав, хотя ему прятать ожог смысла не имело.
«А вдруг Ростин сделал это специально? пришло в голову Славке. Точнее, специально ничего не сделал. Черт разберет, что у него на уме. Хотел подставить нас? Княжича? Но зачем?»
Кадеты все шептались, прочим гостям вроде бы не было дела до чужаков. Только коренастый мужчина со своей спутницей снова поглядывали на них.
Рик, кто это? Вон, без пальцев.
Тэм Дмитр, сотник князя. А что?
Да так, изучал нас как в музее.
Да? удивилась Аля. А я не заметила.
А женщина с ним?
Рик снова оглянулся:
Его жена, тэм Дмитр Валина. А вон Ростин идет, наверное, за вами. Пойду я.
Славке показалось, что Рик не хочется встречаться с учителем. Спросить не успел, княжич улизнул.
Внутренний город был почти не виден за стеной дождя. Тилса говорила, что затопило ближние к Лении кварталы и это на шестой день. Холодный ветер бил в лицо, капли залетали под узкий навес, и Влад уже промок до нитки, сухой осталась только спина, но он не уходил с крепостной стены. Покосился на слухача, усмехнулся злорадно: «Сиди, мокни!» Птица ответила недовольным взглядом и нахохлилась.
Слухач теперь следил в открытую. Не оставлял в покое даже ночью, устраивался на подоконнике напротив гостевых комнат. Стоило скрипнуть дверью, тут же поворачивал башку. Вот и приходилось выкидывать такую штуку: один уходил и уводил за собой шпиона, оставшиеся начинали шептаться, низко склоняясь к столу. Варек прилипал к ближайшему стеллажу, делая вид, что перебирает книги. Через некоторое время кто-нибудь из ребят вставал и целеустремленно шел в уборную, сворачивая в последний момент. Благодаря этому они разобрались в некоторых ближайших коридорах и выучили дорогу в ту часть замка, где располагались казармы. Правда, пересечь у всех на виду двор не решались, хотя очень нужно было увидеться с Тимсом, узнать, прекратились допросы или нет.
Хитрость, конечно, шита белыми нитками, и не сегодня-завтра к ребятам могли приставить кого-нибудь еще. «Наверное, это будет Тилса», решил Влад. Недаром он столько раз ловил ее внимательные взгляды.
Поежился, мокрая рубаха неприятно липла к телу. «Ерундой занимаемся!» подумал он. Ну что им даст знание небольшого кусочка замка? Но лучше уж стоять здесь, чем маяться без дела. Хоть так, да обыграть соглядатаев.
Впрочем, на сегодня хватит, а то опять чихать начнет.
Влад нырнул в коридор, злорадно прикрыв дверь перед птицей. Судя по опыту, слухач появится быстро. То ли вентиляционные, то ли еще какие-то ходы знает, но избавиться от него невозможно. Разве что придушить. Влад уже предлагал сделать это, но Славка не разрешил, мол, незачем обострять отношения с хозяевами. Можно подумать, они сейчас у них замечательные.
Варек замахал руками от возмущения, когда мокрый мальчишка ввалился в библиотеку.
Так, Алешки еще нет. Ну, точно приставят еще одного шпиона, ведь и дурак поймет, что дело нечисто, сколько можно сидеть на горшке?
Да ухожу я, ухожу! бросил Влад младшему хранителю и предупредил ребят: Переоденусь и в столовую.
Слухач заклекотал, обнаружив, что одного подопечного не хватает, а другой опять намеревается смыться. Проводил Влада до гостевой комнаты и умчался на поиски. Так и подмывало дать ему пинок под толстый зад в опушке из рыжих перьев.
На пороге наткнулся на Тилсу. «Ну вот, решил Влад удовлетворенно. Так я и думал, она следить будет».
Служанка охнула:
Вы же простудитесь! Немедленно переодевайтесь, я сейчас принесу полотенце.
Влад скинул с себя мокрое и начал лихорадочно рыться в сундуке. Было прохладно, от стен тянуло сыростью, и зубы выбивали дробь. Только начал натягивать сухие штаны, как в комнату ворвалась Тилса. Без всякого почтения к княжескому гостю набросилась на него с полотенцем. Влад замер. Девушка была выше его, да еще привстала на цыпочки от усердия, и у него под носом оказалось потрясающее зрелище: в распахнутом вырезе рубашки светилась молочно-белая грудь. Так близко, что можно было пересчитать веснушки. Не скованная корсетом, грудь подрагивала при резких движениях, и у Влада перехватило дыхание. Он торопливо подхватил штаны.
Молодой господин стесняется? шепнула в ухо Тилса, согрев дыханием щеку.
Шустрые руки перебрались на спину, растирая полотенцем до жара. Сердце бухало так, что Влад был уверен удары отдаются в Тилсины пальцы. Полотенце скользнуло по груди, очень мягко, поглаживая. Прошлось по плечам и замерло. Влад перевел дыхание, точно вынырнул из жарко натопленной бани. Тилса, помаргивая рыжими ресничками, смотрела на клеймо. Полотенце мертвой шкуркой повисло в руках.
Вот черт!
Влад сказал грубо:
Ты ничего не видела, поняла? Тебя разве не предупреждали? Это семейное дело Отинов.
«Ну я и гоню!» подумал он.
Ты забыла, мы гости наследника! Мы друзья сэта Кира Отина!
Глаза Тилсы странно блеснули, легкий румянец выступил на щеках.
Но даже друзья наследника могут простудиться, полотенце снова скользнуло на спину, натянулось, придвигая парня ближе. Если молодого господина будет перед сном знобить, я могу приготовить ему горячий отвар.
Девушка на мгновение прижалась грудью к плечу Влада.
Уже, вырвалось у него.
Что уже?
Меня уже знобит!
О, как жаль! А мне нужно накрывать к ужину. Да и не след отвар сейчас пить, лучше совсем попозже, перед тем как ложиться в кроватку.
Невинное вроде бы слово «кроватка» привело Влада в смятение. Он снова судорожно поправил штаны.
Может, заглянете ко мне перед сном? Моя комната этажом ниже, третья дверь направо от лестницы.
Тилса опять прижалась грудью. Влад, облизнув губы, спросил:
После тренировки, ладно?
Комкай не комкай штаны, а все равно понятно.
Я буду готова к вашему визиту.
Девушка выскользнула за дверь, оставив полотенце. Влад рухнул на кровать и прижал ткань к лицу. Пахло Тилсой. Неужели не показалось? Он понял правильно?
Темно. Горячие руки Тилсы, шепот:
Я думала, вы смелее, я же помню. Вон как господину учителю отвечали, прямо в его глаза жабьи. Ну что же вы?
Говори мне «ты».
Хрипит, как простуженный. Но пересохло в горле, колотится сердце.
Хорошо, ты смелый.
Хихикает. Щекочет. Влад выдавил смешок.
Непохож на остальных, я сразу заметила. Тебе же все равно, что я служанка, правда? С княжичем дружишь. А я никто. Девка безгласная, место пустое.
Ты не никто! Ты
Да, милый, да. Я сейчас для тебя все. Ух, какие у тебя сильные руки. И вот тут, ну, давай же.
Стонет в темноте Тилса.
Я для тебя сейчас больше, чем тэмова дочка, правда, хороший мой? Намного больше, я знаю! А хочешь, я стану даже выше княгини? Я могу, мои пальчики умеют не только пуговки расстегивать. Подожди, вот так будет удобнее
Хриплый кашель царапал горло. Костя поежился: как неохота идти под дождь! Заливало вот уже который день, по улицам катились бурные потоки в некоторых местах по колено, на ногах трудно удержаться. К закрытию трактира управляющий приезжал на крепкой лошади. Входил в зал, ругаясь и отплевываясь. Одежда намокала даже под кожаным плащом.
У порога рабов привязывали к канату, туго перехватывая запястья веревкой. Исключение делалось только для Кости, его, как когда-то у Дарла, ставили замыкающим и обматывали конец вокруг пояса. Повил убивал двух зайцев: не приходилось ждать, пока самые слабые преодолеют напор воды, и не нужно высматривать за пеленой дождя, все ли на месте.
Костя стерпел, когда управляющий захлестнул его веревкой и слишком сильно затянул узел. Промолчал, несмотря на то, что спина отозвалась болью. Повил злился: скрипача дважды высекли, но он не согласился играть. А ведь, казалось, еще чуть-чуть и сдастся, так плачет и кричит под плетьми. Повил не понимал, что слезы отдельно, а решение не брать в руки скрипку отдельно. В трактир мальчишку все равно таскали и заставляли делать самую тяжелую и грязную работу. Он выматывался так, что к вечеру не держался на ногах. Но, встречаясь взглядом с управляющим, качал головой.
Дождь ударил по плечам, и Костя мгновенно намок. Веревка дергалась рывками, идти было трудно, и не дай бог поскользнешься успеешь наглотаться воды. Заливало за шиворот, текло по лицу, хлюпало в раскисших чунях. Сегодня дорога показалась особенно долгой.
На кухне скрипач устроился у печи, его знобило. Мокрая рубаха липла к спине. Отжать ее не было сил, поесть и то проблема. Голод преследовал постоянно, но при мысли о том, что нужно идти, получать из рук кухарки миску, сидеть за длинным столом вместе с остальными рабами и хлебать безвкусное варево, накатывала тоска. Костя устал постоянно видеть чужих людей, слышать их голоса, простуженное сопение, хриплое дыхание, кашель.
Он потрогал лоб, замерзшие пальцы обожгло. Заболел. «Надо сказать Фло». Слова возникли перед глазами, будто написанные тушью на белом листе. Костя несколько мгновений разглядывал их, прежде чем сообразил, что они означают.
Нет. Чтобы сказать Фло, придется сначала выбраться из угла, оторвавшись от теплого печного бока, обойти Барбу, дальше открытое пространство шириной в десяток досок, насквозь простреливаемое взглядами, мимо стола, за которым гомонят рабы. А потом нужно ворочать языком и объяснять, что случилось. Сил не было.
Остаться бы одному и не слышать ни звука, даже потрескивания фитиля и шуршания тараканов в соломе. Отгородиться веками от белого листа, и пусть на нем пишется все что угодно.