А я-то тут причём? орал перепуганный Василич и ткнул в Женьку пальцем. Это всё он. Он бузу начал.
Женька втянул голову в плечи.
Похоже, надолго застряли, проворчал сухощавый мужик в рыбацких сапогах.
Он громче всех хохотал, когда между мальчиками началась драка. Ещё один пассажир, который сидел прямо за водителем, встал и выглянул в окно.
Ну ты и балда, как же так на ровном-то месте? А ты, сопляк, мужчина повернулся к Женьке ещё раз рот откроешь, я тебе в него твои зубы вобью.
Конечно! Давайте все на меня валить! возмутился Женька и тут же об этом пожалел. Мужик развернулся и в четыре шага одолел узкий проход. Он схватил Женьку за грудки и так рванул на себя, что куртка затрещала.
Чего ты тут пищишь, гадёныш? А ну, вылазь! Сейчас будешь один автобус толкать!
Довольно рослый, с квадратным колючим подбородком. Кисти рук мужчины пестрили от огромного количества наколок, среди которых Женька выделил оскаленную волчью пасть. На вид мужику было за пятьдесят, от него пахло дешёвым куревом. Женька сжал кулаки, но при этом почувствовал, как внутри у него похолодело. Этого ещё не хватало. Они тут, похоже, все повязаны друг за друга горой.
Отстань от него Егор Петрович. Он-то тут при чём?
Женька и насевший на него пассажир оглянулись. Девушка в плаще, та самая, что ехала до Кузьминкинского съезда, без страха смотрела на Женькиного визави.
Сонька? Ты? мужик тут же отпустил ворот. Вот кого я рад видеть. Откуда? Какими судьбами?
Женька вздохнул с облегчением.
Да вот, решила батю навестить, девушка встала и подошла. Ты ж ему, Егор Петрович, куртку порвал. Куртка-то дорогая.
Да ладно тебе. Не будет в следующий раз вякать. Ты что же, тоже с поезда? Мужик обхватил девушку за плечи и, проведя по проходу, усадил на прежнее место. Сонька, глазам своим не верю. Вымахала-то как.
Мужик тут же позабыл про перепуганного Женьку, подошёл к девушке и опустился на соседнее кресло. Теперь эти двое разговаривали вполголоса, Женька их не слышал. Он опустился в кресло и выглянул в окно. Сердце всё ещё бешено стучало.
Василич и ещё двое пассажиров рубили ветки и подсовывали их под колёса. Дождь всё ещё накапывал. Мать расшалившихся детишек, пригнувшись что-то мирно нашёптывала старшему, младший уже крепко спал.
Женька размышлял: ну и народец здесь, то молчат как сычи, то орут и дерутся. Вовремя эта девица вмешалась, хоть тут повезло. Надо быть аккуратней.
Вскоре Василич и двое его помощников влезли в автобус. Василич вцепился в руль.
Ну, милай. Не подведи.
Мотор взревел. Автобус дёрнулся и потихоньку стал выползать на дорогу.
Следующую часть пути ехали молча. Женька смотрел в окно, наблюдая за тем, как капли дождя всё сильнее и сильнее барабанят в окно. Он нервно щёлкал пальцами и изредка он поглядывал на свою светловолосую заступницу и её сурового спутника.
Когда автобус снова остановился, девица в плаще, попрощавшись со своим знакомым, вышла из автобуса. Женька схватил свои вещи и двинулся следом. Недавний оппонент тут же преградил ему путь.
А ну, стоять! А ты куда?
Выхожу я здесь, выкрикнул Женька и тут же поджал губы.
Дядя Егор крикнула с улицы девушка.
Да как же так-то? Ночь. Дождь хлещет. То Петряевки топать и топать. А тут этот. Как же я тебя с ним одну оставлю, посреди леса?
Дорогу я знаю, плащ у меня с капюшоном, да и парень этот меня не обидит. Ты же знаешь, я за себя постоять и сама могу.
Мужик пожал плечами и отступил. Женька прошёл мимо и спрыгнул со ступеньки.
Ты, парень, смотри. Я тебя запомнил. Если что
Двери автобуса захлопнулись, и Женька остался наедине со своей попутчицей.
Остановка, как и всё, что попадалось ему на пути, на протяжении последних дней, выглядела убого. Он добежал до поржавевшего навеса с табличкой «Кузьминкинский съезд», бросил вещи на лавку. Сквозь щели в потрескавшемся шифере стекала вода. Женька выбрал место посуше и стал рыться в сумке. Отыскал толстый фиолетовый свитер и, скинув куртку, натянул его на себя.
У вас что же, даже зонта нет?
Попутчица подошла, уселась на лавку и достала из брезентовой сумки резиновые сапоги. По худому лицу стекали крупные капли, волосы растрепались. Женька натянул куртку, застегнул на все пуговицы и поднял воротник.
Не сахарный не растаю, буркнул Женька и огляделся.
Значит вы к нам Петряевку?
Откуда такая проницательность?
Догадаться нетрудно. Здесь на тридцать вёрст это единственный обитаемый уголок. Вы хоть дорогу-то знаете?
Меня встретят.
Женька снова стал озираться. Никого.
Разумеется Свиридов не ошибся. Этот чучельник похоже запил, раз на встречу не явился. Надо было в Урден ехать. Райцентр всё-таки, там всяко хоть какая-нибудь гостиница, но есть. Увязался я за этой Женька заскрежетал зубами, вспомнив того «исколотого» здоровяка. Было неприятно осознавать, что именно присутствие этого жуткого типа, во многом, заставило Женьку покинуть автобус. Девушка тем временем надела сапоги.
А вы в Петряевку к кому? Не к Горским? У них дочь, кажется, в Москве замуж собралась. Вы случайно не Иркин жених?.. или муж?..
Вот дура таёжная. Прицепилась. Женька с трудом сдерживал гнев.
Не знаю я никаких Горских и уж тем более не собираюсь жениться на местных девицах. Я здесь вообще случайно. Я здесь по работе, хотя Да какое вам дело?
Девушка хитро прищурилась:
А чего вы так волнуетесь? Нервный какой.
Она встала. Женька уселся на лавку, положил на колени ноутбук, сверху поставил сумку и облокотился на неё.
Хотите я вам клеёнку дам? девушка достала белую клеёнку в красный горошек. Купила вот, вместо скатерти. Не думайте, дождь ведь не скоро кончится.
Женька скривил лицо. Укрываться от дождя? Этим?
А я под дождь и не собираюсь. Подожду, когда за мной приедут.
Девушка прыснула со смеху.
Так вы думаете, что кто-то сюда подъедет? Отсюда до Петряевки только грунтовка. После такого дождя дорогу её наверняка размыло. Разве что на тракторе проедешь, да и то вряд ли. Так что тот, кого вы ждёте, если и явится, то наверняка пешком.
Женька чертыхнулся. Знал бы я Ну, Свиридов, ну удружил.
Значит, буду ждать следующий автобус. Поеду дальше, до вашего райцентра. А то и вообще, назад вернусь на станцию. И чёрт с ним с этим заданием. Вернусь в Москву, а там будь, что будет.
Девушка поморщилась.
Долго же вам ждать придётся, автобус здесь только один. А Василич обратно только к следующему поезду поедет, а это значит, что через три дня. Думаете, почему все тут терпят, когда он в кабине курит? На него как-то раз Анисья Платова, баба одна петряевская, наорала, так он потом ей это припомнил. Она в райцентр собралась, на остановке ждала, а Василич мимо проехал, и не остановился. Сделал вид, что не заметил. Последний раз предлагаю. Берите клеёнку и топайте за мной. Дождик вроде притих, до Петряевки семь километров всего. Пойдём. Кстати, меня Софьей зовут.
Девица сунула Женьке клеёнчатую скатерть, накинула капюшон и двинулась к лесу.
Идти через лес, по незнакомой дороге, да ещё под дождём что может быть хуже?
В самом начале пути, когда он, поскользнувшись, припал на колено и едва не выронил ноутбук, Софья подошла и протянула руку.
Давай сюда. Вещь-то, поди, дорогая?
Да уж, не дешёвая, огрызнулся Женька. Только не думай, что со мной нужно как с маленьким сам понесу.
Софья пожала плечами.
Как скажешь? Неси, если не боишься остаться без своего компа. Тебя же, вон погляди, ноги совсем не держат. Шлёпнешься в лужу и конец твоей игрушке.
Если он грохнется в лужу, то может испортить не только ноутбук, но и всю, лежавшую в сумке фотоаппаратуру. Если такое случится, Свиридов его убьёт. Женька нехотя протянул девице сумку с ноутбуком.
Ладно, бери и это он замялся. Спасибо тебе спасибо, что помогаешь.
Девушка усмехнулась и сунула ноутбук под плащ.
За два с лишним часа они прошли лишь половину пути. Так, по крайней мере, уверяла Софья, которая теперь уже с трудом сдерживала себя.
Ну как же так-то? Как же ты сюда да в одних кроссовках? Ни зонта, ни плаща, ни обувки, а попёрся, понимаешь. А я, дура, пожалела
Женька шагал молча, стараясь не останавливаться.
Лес казался мрачным и тёмным. Дорога петляла. Пихты и ели чередовались с кедровником, лишь изредка попадались дубки и осинки. Деревья переплетались кронами, тем самым немного спасали от дождя. От изнурительной ходьбы тело вспотело, но стоило лишь на мгновение остановиться, как утренняя прохлада продирала до костей. Кроссовки, хоть и не матерчатые, а сделанные из натуральной кожи, разбухли и стали похожи на огромные галоши. На каждую ногу налипло, по крайней мере, полкило мягкой и чавкающей грязи. Ноги скользили, поэтому приходилось всё время держать их в напряжении и балансировать, махая руками. Джинсы, сырые и грязные прилипали к телу, и Женька постоянно одёргивал их, морщился.
Он понимал, что без него Софья шагала бы в два, а то и в три раза, быстрее. Привычная к таким испытаниям, она двигалась уверенно, то и дело останавливалась, чтобы подождать своего неумелого попутчика. Женька чувствовал себя уязвлённым, но предложить Софье оставить его и идти одной, он не мог. Одна мысль о том, чтобы остаться одному посреди этого мрачного и труднопроходимого леса, приводила его в ужас.
Наконец дождь прекратился. Когда ветер разогнал тучи, и над кронами появилось зарево, Женька немного оживился. Он вытер ладонью лицо и посмотрел наверх. Яркие лучи хоть и не особо согрели, зато настроение немного улучшилось. Лес тут же наполнился птичьими трелями. Ветер усилился, и прилипшая к ногам грязь очень быстро высохла. Женька остановился и, постучав одну ногу о другую, стряхнул на землю огромные комья. Софья тем временем снова ушла вперёд. Женька собрал в себе последние силы и ускорил шаг. Пробежав метров пятьдесят, он нагнал Софью и стянул с её плеча сумку с ноутбуком.
Сам понесу.
Тогда давай сюда клеёнку. Ты в ней похож на огромный мухомор.
Девушка рассмеялась, откинула капюшон, её волосы рассыпались по плечам.
Да нет же. Совсем не в его вкусе девочка. Женька стиснул зубы. Скажи ему нечто подобное любая из его бывших подружек, он бы, наверняка, нашёл, что ответить, а тут
А тут они вышли к реке.
Широкая, мощная она уверенно несла свои тихие воды куда-то вдаль, плавно исчезая за горизонтом. Над серовато-синей гладью с криками носились чайки. Их крики тонули в мягком рокоте прибоя. Птицы то устремлялись ввысь, то стремительно падали, хлопали крыльями у самой воды и вновь взмывали, сжимая в клювах серебристую рыбёшку. Небо с каждым мгновение становилось чище и светлее, заметно посветлевшие тучки над водой походили на гигантский зефир.