В этом году, говорит Кас, я вынужден вызвать на казнь пятерых человек. Двое из них будут помилованы и отпущены, но предварительно их ждет прилюдная порка. Трое уйдут навсегда.
Его голос дрожит, сын Олдоса взволнован и это видят остальные члены Совета, присутствующие на сцене. Глава города недовольно смотрит на Каса. Папа сказал, что сегодня он выступает в роли распорядителя впервые, из-за этого и нервничает. Не обращая внимания на свою нечеткую речь и косые взгляды со стороны, он продолжает.
Те, чьи имена я произнесу, пожалуйста, выйдите на сцену, говорит Кас. Вся наша многочисленная толпа разом замирает. В этот момент город словно перестает дышать. Готова поспорить, что слышу сердцебиение сидящей рядом Эль. Итак, он медлит, взгляд Каса расстроенный и словно извиняющийся. Первым я попрошу подняться Арона Пински.
Где-то вдалеке раздается отчаянный женский крик, сменяющийся причитаниями. К голосу неизвестной женщины присоединяются голоса еще нескольких человек. Слезы, крики и мольбы о пощаде становятся все громче. Теперь невозмутимое настроение нашего живого организма улетучивается, на лицах людей появляется ужас и боль. Минуту назад казнь еще не была такой реальной, и лишь сейчас, когда распорядитель назвал первое имя, осознание страшной реальности вернулось в души людей. Уже знакомое чувство, тщательно запрятываемое в дальние уголки сознания, сегодня вновь вырывается на свободу.
Где-то вдалеке раздается отчаянный женский крик, сменяющийся причитаниями. К голосу неизвестной женщины присоединяются голоса еще нескольких человек. Слезы, крики и мольбы о пощаде становятся все громче. Теперь невозмутимое настроение нашего живого организма улетучивается, на лицах людей появляется ужас и боль. Минуту назад казнь еще не была такой реальной, и лишь сейчас, когда распорядитель назвал первое имя, осознание страшной реальности вернулось в души людей. Уже знакомое чувство, тщательно запрятываемое в дальние уголки сознания, сегодня вновь вырывается на свободу.
Сквозь толпу пробирается тот самый Арон Пински, первый человек в черном списке этого года. Его сопровождают сочувственные взгляды, некоторым Арон пожимает руку, заранее прощаясь навсегда. Я знаю этого человека. Он работает преподавателем столярного и строительного дела для мальчиков в нашей школе. Что же такого он мог натворить? Все знают Арона, как доброго и честного человека. Неужели он сделал что-то нехорошее? Когда Арон проходит мимо нас, он на секунду останавливается, и я вижу слезы в его глазах. Сердце разрывается на мелкие кусочки от жалости к нему. Отец протягивает руки Арону, встает с земли и обнимает его. Не знала, что они дружили. Через несколько минут он уже стоит на сцене. Скорее всего, это последние минуты в жизни Арона, и он проводит их, любуясь ясным небом. Погода на улице прекрасная, как по заказу. И сейчас солнце словно насмехается над теми, кто видит его в последний раз.
Запомните меня таким, говорит оно.
Кас не торопится называть второе имя, предоставляя первому кандидату на вылет из жизни добраться до места казни. Когда волнение в массах немного спадает, он произносит следующее имя.
Игнат Симон, говорит Кас.
На этот раз отчаянные вопли ужаса, разрывающие напряженную тишину, раздаются у самой сцены. Игнат Симон молодой парень, он немногим старше меня. Точного возраста я не знаю, но думаю, что ему не больше двадцати трех лет. Он сельхозник, такой же, как и я. Игнат работает на выращивании корнеплодов. А он-то чем не угодил Совету? Вижу, как он пытается встать с земли, но его шею крепко обхватывают руки невесты Леи. Она уткнулась в его грудь, надрывные рыдания девушки сотрясают все ее тело. Она кричит, что пойдет на казнь вслед за ним, в глазах Игната замечаю шок и неподдельный ужас. Наверняка он все еще не понимает, что только что произошло.
Лея не отпускает своего жениха, крепко в него вцепившись. Бросаю взгляд на сцену и вижу, как пара крепких охранников, устав наблюдать за этой душераздирающей картиной, бросаются вперед, чтобы расцепить влюбленных и ускорить процесс их прощания. Но глава Совета останавливает их, взглядом говоря «нет». Неужели этот черствый человек способен на сострадание и по доброте душевной дает молодым людям еще несколько последних секунд, одно последнее объятие? Вскоре убеждаюсь, что это не так, и намерения у главы города вовсе не такие светлые.
Лея Суарес, доносится до моих ушей голос Каса. Третье имя в списке Лея Суарес.
Криков не слышно, визгов, стонов отчаяния, рыданий и стенаний больше нет. Город снова замер, затаив дыхание. Вместе с Игнатом на казнь вызвали его невесту, Лею. На моей памяти это первый случай, когда Совет отправляет на верную смерть молодых влюбленных. Пять лет назад на этой сцене казнили родителей Эль, двоих супругов. Тогда это тоже вызвало шок у большинства горожан. Убить сразу двух членов одной семьи раньше такого никогда не было. На лице Леи возникает недоумение, но вскоре оно сменяется чем-то вроде облегчения. Игнат крепко обнимает свою подругу, помогает ей встать с земли, и вместе они поднимаются на сцену.
Игнат и Лея сироты. Наверное, поэтому в толпе не слышно отчаянного плача их родственников. Но все, кто знает молодых людей, сопереживают им не меньше, чем родным детям.
Три имени названы. Остается еще два. Пока приговоренные к одному из видов казни смертной и избиению обнимаются на сцене, прощаясь друг с другом и с этой жизнью, лицо Каса мрачнеет. Он напряжен еще больше, чем в начале церемонии. Он выглядит подавленным. Вновь находит в толпе глаза своего отца и долго неотрывно смотрит на него. Я нервно сглатываю, стараясь поспевать за своими мыслями, но они несутся вперед, не давая мне остановиться и сообразить, что происходит. Смотрю на Олдоса и только сейчас все понимаю. Кас молчит, но его безмолвие и скатывающаяся по щеке слеза красноречивее любых слов.
Инстинктивно тянусь к Олдосу и хватаю его за руку, словно это что-то изменит. Он, кажется, и не замечает меня, продолжая сурово смотреть на сына.
Олдос Непо, срывается отчаянный крик с губ Каса.
Внутри меня разрывается ядерная бомба, отравляя все внутренности, голова становится тяжелой, глаза застилает туман. Сердце сковывает невидимый ледяной кулак, и вот-вот обещает вызвать сердечный приступ. Становится тяжело дышать, практически невозможно. Но сквозь отчаянные попытки придти в себя я ползу к Олдосу, не в силах осознать произошедшее.
Кас отходит в дальний угол сцены и поворачивается спиной к зрителям. Замечаю, как к нему подходит его брат Валентин. Он трясет Каса за плечи и что-то говорит. Все головы соседей обращены к нашей маленькой компании. На лицах людей скорбь и сострадание. В то же время понимаю, что каждый радуется тому, что распорядитель не назвал их имени. Заплаканная Эль обнимает дядюшку, мой отец потрясенно смотрит на него, не в состоянии произнести ни слова. Он кладет тяжелую руку на плечо Олдосу и сдавливает пальцы.
Олдос, шепчу я в ужасе. Не может быть!
Обнимаю его трясущимися руками, и мы вместе с Эль ревем на его шее.
За что, Олдос? спрашиваю я, не надеясь услышать ответа.
После произношения его имени проходит всего несколько секунд, кажущихся долгой мучительной вечностью. Он молчит, позволяя нам проститься с собой. Затем целует Эль в висок.
Будь умницей, девочка, нежно говорит он ей. Ты самая добрая и честная из всех, кого я знаю. У тебя обязательно все получится.
После этих слов дядюшка Олдос поворачивается ко мне.
Ария, шепчет он. Его глаза становятся влажными. Ты всегда была для меня ярким лучиком в этом беспросветном мире. Прости меня за все, если сможешь.
Вы знали, что сегодня выберут вас! произношу я изумленно.
Постепенно все в моем сознании раскладывается по полочкам. Олдос пытался скрыть от нас то, что узнал сегодня утром от Каса, и у него это получилось. Сын с самого утра принес в его дом дурные вести. Неужели об этом знал и мой отец?
Ария, слушай меня внимательно, Олдос обнимает меня и незаметно нашептывает на ухо наставления. Забудь все, что я тебе сказал. Опутывающий стену виноградник не ядовитый. Дверь находится за складом. В Главном городе работает мой сын Тимофей. Тим Непо. Найди его, он сможет помочь.
С этими словами Олдос разжимает свои объятья и выпускает меня. Поднимается с земли. Вслед за ним встает и мой отец. Он крепко пожимает дядюшке руку, затем не выдерживает и обнимает его, в глазах папы застыла горечь. Вижу, как Олдос что-то ему говорит, но не могу разобрать ни слова, по губам прочесть тоже не получается. Напоследок он улыбается нам и направляется в сторону сцены.
Все еще не могу прийти в себя, пытаюсь ущипнуть нежную кожу на руке, в надежде проснуться от этого кошмара, но по телу лишь расплывается легкая боль. Я не сплю. На сцене в ряд выстроились Арон Пински, Игнат Симон, Лея Суарес и наш Олдос. Осталось еще одно имя. Еще один житель Стекляшки через несколько минут присоединится к списку будущих жертв. Однако никто не знает, какую казнь уготовил им Совет. Двое из них спустятся с этой сцены и вернутся к своим семьям. Но трое навсегда покинут наш город, наш мир, жизнь. Я ненавижу казнь. Я ненавижу Совет. Я ненавижу несправедливость и беспробудную ложь. Я начинаю ненавидеть Стекляшку. Я не-на-ви-жу казнь!
Кас вновь выходит вперед, держа в руке листок со списком. Горожане молчат, каждый неподвижно смотрит на сцену, словно боится пошевелиться и оказаться в стройном ряду провинившихся. Мы с Эль прижимаемся друг к другу, сестренка тихо плачет, я пытаюсь держаться за последнюю надежду, что Олдоса все-таки отпустят, что преступление, в котором его обвиняют, не слишком серьезно, и он заслуживает помилования. Сегодняшняя казнь оказывается в высшей степени необычной. Сколько я себя помню, на городской церемонии ни разу не казнили члена Совета. Это нонсенс. Вероятно, Олдос перешел дорогу самому градоначальнику.
Папа обнимает нас с Эль, замечая, как Кас открывает рот, чтобы произнести следующее имя. Поначалу я не верю своим ушам, думаю, что ослышалась. Но сочувственные взгляды соседей вновь устремлены на нас, и я понимаю, что все происходит по-настоящему. Здесь и сейчас. Ощущаю в руках и ногах мелкую дрожь, не могу успокоить свое тело, в висках тюкает. Изо рта сестренки раздается протяжный вопль ужаса. Она плачет, бьется в истерике и хватается за папу. Только что Кас назвал его имя.