Выжившие становятся, «как наши деды» соединяют разорванную нить истории. Появляется обращение «ребята», «мои братья». Преодолевается рознь и рассеяние, блуждание впотьмах, стихает головокружительная пляска, которую устроил тот самый «пьяный бес». Формулируется важное понятие единства «Миллионы», которое возродил Крым и донбасские события. Вновь формируется огромный полк, который движется к небу, на Север, штурмует Голгофу.
«Миллионы» это песня пробуждения, возвращения мужчины, героя, который вновь осознал «Ястреб это я». Пробуждает колокол, звонящий по каждому по отдельности и собирающий в полк миллионы, которые до этого бессмысленно брели в пустоте, каждый по отдельности и по направлению к состоянию «мясотела». И здесь опять же нет места предательству.
«Миллионы» клич пути вверх, музыка битвы, в которой жизнь. «Война на пороге» это ристалище православного подвижника. В «Мясотеле» как раз Скляр и рассказывает ситуацию повального дезертирства от этой битвы, когда вместо постоянного трезвления произошло сумасшествие, опьянение, бегство с передовой. Когда вместо этой брани, как кара, разверзлась война, несущая многие смерти.
Пример пути этих миллионов Вертинский, он также в этом полку. В свое время он уехал от хоровода бесовской пляски, в который включилась страна. Вернулся через четверть века, когда война бушевала во всю, он не мог быть дезертиром. Блудный сын вернулся навсегда, чтобы вместе со своей страной его душой включиться в битву. Блудные дети и сейчас почти четверть века были рассеяны, разбросаны. Теперь их миллионы. Причем это не арифметическое понятие, а категория единства.
Скляр православным подвижником поднимается на Голгофу, устремляется в небо и странником-Ихтиандром уходит на глубину, постигая ее тайны, объединяя верх и низ. («Ныряльщик»). Также движется и тональность композиций альбома от высоких до низких нот.
Автор постиг любовь и смерть и подошел к тому, чтобы сказать: «Я люблю жизнь». Чтобы воскликнуть: «Просыпайся». Именно этим призывом в песне «Viva La Vie», завершается альбом. Ее последняя строчка «Живое, живи!» перекликается с альбомом Скляра 20-летней давности. Это «манифест жизни» так назвал эту композицию сам автор в одном из интервью.
Альбом до мурашек по коже, как и заметил Захар Прилепин. И «Анзер», и «Ястреб», и особенно «Любовь и смерть Бабулины Лонгория» производит этот бодрящий и мобилизующий эффект.
«Скляр, как тот самый ястреб, вознёсся и сверху озирает виды, наши мрачные ландшафты, нашу суету. Не сидя на кухне среди своей разгульной братвы, не стоя посреди тундры, а сверху, из-под солнца. Завидная, надо сказать, участь: перешагнуть срок в полвека а песни писать всё лучше и лучше», написал об альбоме тот же Прилепин3. Рецепт этого писания и раскрыт в альбоме. Он в пути, он в свете, в единящем начале, в том, чтобы «идти и не сдаваться».
Братство пути против точки распада
Все началось в году 2012. Рич, который тогда был мудреный «Пейсмейкер», записал трек «Письмо Сталину». Текст стихотворение Захара Прилепина, вошедшее в главу «Стихи Захарки» книги «Грех». Уже в следующем году они вместе записали альбом по названию первого романа Прилепина «Патологии», где Рич прочел и другие стихи Захара.
Кто был раньше Рич или «Стихи Захарки» сложно сказать. Но из их соединения возникла музыка. Захар утверждает, что сначала появился Рич, «читающий правильные книги и сочиняющий правильный рэп». Рич появился, и слова стали песней. Когда было написано первое стихотворение Прилепина родился Рич.
Далее был ряд совместок. Самый известный плод их сотворчества трек «Пора валить», начальный куплет которого придумал Рич, а следующий Захар. Песня вошла в альбом «Охотник» Захара Прилепина и группы «Элефанк», который выстрелил в 2015 году. Многомудрые либеральные деятели усмотрели в «Пора валить» экстремизм и призывы к насилию. Что тут началось!!! Ну, не запретили и ладно, эти ребята любят запрещать. Таков их инстинкт. В том же «Охотнике» было спето и про «Ваше поражение». Та самая прогрессивная публика все поняла.
В феврале выходит новый альбом рэп-подельников, теперь «охотники» движутся «На океан». Кстати, февраль знаковый месяц, о нем Прилепин много пишет в заглавном рассказе своей новой книги «Семь жизней». В этот месяц всегда случается что-то важное.
«На океан» диалог Захара с Ричем. К нему подключаются и вставляют свои весомые реплики Андрей Машнин, Бранимир, Геннадий «Ганс» Ульянов, Александр Ф. Скляр, Хаски, Иван Охлобыстин.
Это другой рэп, другие стихи, другая Россия. Не чужая.
Диалог получился, в том числе, и поколенческий. Хотя, кажется, какие тут поколения, если годы Рича отмерялись стихами Прилепина Но все-таки один родился в 75-ом, другой в 91-ом.
«Я въехал в казарму, когда он родился» из разговора двух «братьев» в альбоме. Или другое поколенческое объяснение: второе стихотворение Захаром было написано, когда Рич «пошел своим ходом», а «восемнадцатое, когда он пошел своим ходом в армию», если отмерять по стиху в год это из прилепинского представления альбома «Патологии». Стихи вели отсчет лет и приближали Рича. Он вырастал стихами. Приближали до состояния «братства», хотя и на обложке «Патологий» они смотрят в разные стороны
На первый взгляд удивительно, что временная дистанция не развела их, не раскидала. Наоборот, объединила общая боль. В одном из интервью Захар Прилепин сказал, что эпиграфом к альбому могла бы стать фраза писателя Леонида Леонова: «Здесь со своей болью обитаю я». Как оказалось, обитать болью можно и не в одиночестве.
Сорокалетний Захар, немногим за 20-ть Ричу какая разница? Это русские люди, вписанные в плоть русской истории, русской жизни, остро чувствующие и переживающие ее биение, пульс. Это свойство у нас мало культивируется, все больше делается акцент на разделении. Так уж привыкли мыслить и говорить в разделительных категориях: кто там у нас за белых? кто за красных?..
Альбом «На океан» не только диалог, но и музыка пути. Библейский исход евреев из египетского плена может быть ему аналогией.
«На океан» это вовсе не императив «пора валить», не по сказочному: «иди туда, не зная куда». Но другой пора идти, двигаться, обретать цель, преодолевать лунатизм символа современного мира города, столицы. Ощутить в себе волю, исторический зов русского человека, идущего, казалось бы, в никуда и осваивающего гигантские пространства, совершающего чудо. Идти к океану, который для русского сухопутного духа всегда был сакрально-мифологической величиной. Ну, а если верить писателю из Владивостока Василию Авченко, то будущность страны заключается в преображении в океаническую державу.
Путь «на океан» в никуда. Подрыв формальной логики, прагматизма, мещанства, увечного и выморочного мира кривды. В песне «Столица» очень удачно вставлен куплет Александра Ф. Скляра: «Электричкой из Москвы / Я поеду, я поеду в никуда» Он исполняет не так легко и разухабисто, как в «Ва-банке», а медитативно, задумчиво, даже застольно, когда уже пора расходиться и голова тяжела от дум.
В Евангелии Иисус обратил легион бесов в стадо свиней, которое с высокой кручи бросилось в море. В треке «Бей хвостом» капитан принимает на борт сорок тысяч пассажиров, чтобы «всех их вывезти гуртом». Вора, бритоголовую братву, наркомана проститутку и иже с ними.
В Евангелии Иисус обратил легион бесов в стадо свиней, которое с высокой кручи бросилось в море. В треке «Бей хвостом» капитан принимает на борт сорок тысяч пассажиров, чтобы «всех их вывезти гуртом». Вора, бритоголовую братву, наркомана проститутку и иже с ними.
В этой композиции представлена ситуация одиночества отражение настроения Рича, которому оказалось неуютно в том мире, в котором он родился, в недружелюбном мире 91-го. Чужак в окружении чужого: «Боже, что же ты оставил здесь никчёмного меня / если я тебе не нужен в этом городе пустом / бей хвостом». К его рождению «кто-то все разворотил / кто-то растащил, где мой ростовщик?» («В 91-ом»). Вот поэтому и пришлось выкарабкиваться стихами: первое, второе, восемнадцатое, а потом уже совместные по куплету на брата.
Рич не тем ценностным аршином жизнь мерил, который возбуянил в те годы, а стихами Прилепина: родился первое, пошел в армию восемнадцатое. Отсюда и братство параллельных прямых, которые так удачно пересеклись.
Их объединило, в том числе и знание: «Впуская чужеродных выправлять наши осанки / Братик, нас ждут там только в катафалке». Это уже из трека «На океан». Если сами не пойдем к океану, нас никто туда не приведет. Будут и дальше форматировать, менять, ломать, но вести-помогать никто и не думает. Если не пойдешь, то на что будешь ссылаться на КПП у рая? Мычать, говорить, что знался со Стивом Джобсом?
Объединило знание точки распада: «девять один август распад». Девять, один и ты один
Их объединил дух сопротивления, борьбы: «Я всегда буду против, буду сопротивляться / Господь с грустью наблюдает за любимой нацией».
«Мы смертны, но непобедимы» так прокомментировал Рич строчку из этого же трека «Мы идем на океан, Бог убьет нас по дороге». Чувствуется в этом прелюдия пасхального возгласа: «Смерть, где твое жало?!» В пути все и жизнь, и смерть. Путник не производит жалкого впечатления. Он воин. Может и умереть и тут же стать евангельским Лазарем.
Главное движение, главное путь: «не старайся, тут бесполезно подводить итоги / этот край полон побед и патологий». Страна, как путь, сочетает все, это ристалище ангелов и бесов. Человек здесь на передовой, поэтому не стоит размениваться на жизненный спам, необходимо намывать серебро, которое отгоняет чуждое, бесовское.
В том же 91-ом на поле этой битвы стала брать верх одна из сторон, развернувшая здесь безудержную вихревую пляску, устроившая путаницу и смешение всего. Свиное стадо из пучины запрыгнуло на кручу и разбрелось, заглушая все живое, все настоящее утробными звуками, оставляя после себя липкие ленты и запах смерти.
«Серьезные люди испортили мир» поет в альбоме Бранимир. В его личном арсенале также есть песня про 90-е с говорящим названием «Клопы». В ней «Вихри Враждебные, свилися», а мы стали «тупы, мы слепы, мы клопы»
«Серьезные люди», испортившие мир и засравшие небосвод тот самый библейский Египет плена, в центре которого «банк стоит крепче пирамиды Хеопса» («Серьезные люди»). Не из того ли стада эти серьезные, не из «оравы тухлых бесов»?