Осенний карнавал смерти 2 - Валерий Роньшин 2 стр.


И вот однажды привёз Пётр Ильич к себе в усадьбу француженку из Парижа; хрупкое, прямо-таки воздушное создание по имени Луиза Дюваль. Она была балерина. Луиза тут же переоделась в русский сарафан, косу заплела, полюбила пить квас и есть окрошку. А на утренней заре ходила к пруду (где теперь грязная лужа) и крутила там фуэте, а затем купалась.

И вот на её беду нашло на Петра Ильича очередное помутнение. Схватил он плеть и в сад бросился. А навстречу Луиза, которая как раз с купания возвращалась. Пётр Ильич за косу её, да на конюшню. И начал сечь. И засёк. Насмерть! (Это же вам не русская баба. Много ли француженке надо? Тем более балерине.) Конечно, здесь имело место и недоразумение. Ведь француженка могла крикнуть. По-французски. Воззвать, так сказать, к духовной сущности Петра Ильича. Но Луиза Дюваль, видимо, поначалу посчитала это национальной особенностью. По русской пословице: «Бьёт  значит любит». Ну а потом потом было уже поздно. Пётр Ильич в раж вошёл. Тут уж хоть по-французски кричи, хоть по-итальянски  не поможет.

Когда же помутнение Петра Ильича сошло на нет, он сильно убивался по несчастной Луизе. Но так до конца и не убился, а уехал в Петербург. Там он нашёл китайца, специалиста по бальзамированию, и привёз его в усадьбу. И китаец, надо отдать ему должное, сделал всё по высшему классу. Луиза Дюваль лежала в гробу живее всех живых. Тем временем на кладбище закончили возведение часовенки с витражами, рубиновым крестом на куполе и изваянием самой Луизы в мраморном гробу.

Настоящий же гроб с настоящей Луизой установили в склепе под часовней. И мало кто знал, что от усадьбы до склепа был сооружён подземный ход.

И вот как схоронили француженку, так и пошла про то кладбище дурная молва: будто бы там из-под земли голоса слышатся. А один божий странник клялся, что видел ночью на кладбище женщину в белых одеждах, танцующую меж крестов. Ну а уж в следующем веке, в расстрельные годы, там стали расстреливать. Говорили даже, что и самого́ царя-батюшку с семейством не в Екатеринбурге порешили, а на этом кладбище Короче,  закончил свой рассказ господин Шульц,  загадочное место во всех отношениях.

КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ОТРЫВКА

Выслушал Сладкосолев со вниманием эту историю.

 Ну и что?  спрашивает.

 Ну и ничего,  отвечает господин Шульц.

 А чем вы всё-таки занимаетесь?  не отстаёт упорный Егор.  Ежели, конечно, не секрет.

 Да какой там секрет,  говорит господин Шульц.  С удовольствием расскажу.

И рассказал:

 Занимаюсь я инфернологией. Слыхали о такой науке?

Егор головой мотает  нет, не слыхал.

 Это наука об Аде,  разъяснил господин Шульц.  Дело в том, что по моим расчётам Ад находится в России.

 Как это в России?  озадачился Сладкосолев.

 Точнее, не в самой России,  поправился господин Шульц,  а под Россией.

 А почему именно под Россией?  ещё более озадачился Егор.

 Ну а где ж ему быть-то, как не под Россией,  убеждённо сказал господин Шульц.

 Действительно,  согласился Сладкосолев, сражённый наповал столь веским доводом.

 Что же касается входа в Ад,  сказал господин Шульц,  то он здесь.

 Где здесь?  не понял Егор.

 На том самом кладбище, где француженка лежит.

Наступила тишина. И только одинокая муха летала под потолком и жужжжжжжжжжжала.

                                                4

С того дня взаимоотношения хозяина и постояльца заметно потеплели. А вскорости Егор с господином Шульцем и вовсе сделались закадычными друзьями, несмотря даже на явный перепад в интеллектуальном развитии. Си-и-дят себе вечерочками на завалинке и разговоры разговаривают. О том, о сём; о сём, о том.

И вот, в один из таких вечерков, Сладкосолев и рассказал своему новому другу свой старый сон.

 Любопытно, любопытно,  живо заинтересовался господин Шульц.  А не с четверга ли на пятницу вам этот сон приснился?

 Точно,  припомнил Егор,  с четверга на пятницу.

 Значит, вещий,  заявил господин Шульц и о чём-то задумался, да так глубоко, что Сладкосолев уже и спать было вознамерился идти, но тут господин Шульц очнулся от глубоких дум и говорит, указав пальцем в небо:

 Обратите внимание, Егор, луны на небе нет.

 Ну и что?  пожимает плечами Сладкосолев.  Счас тучи разойдутся, она и появится.

 Не появится,  отвечает господин Шульц.  Сегодня девятнадцатый лунный день. Сатанинский. Разгул тёмных сил.

 И что это значит?  не понимает Егор.

 А то и значит, что вход в Ад открыт.

Сказал это господин Шульц и смотрит на Сладкосолева выжидающе.

Егор заёрзал.

 И вы хотите?..

 А почему нет?

 Дак темно уж,  пытается увильнуть Сладкосолев,  мы ж там ничего не увидим.

 У меня фонарик есть,  говорит господин Шульц.

 А а  Егор уже не знает, что ему и отвечать на такую неожиданность. В самом деле: только что спать собирался идти под тёплый Нюрин бочок, а тут  на́ тебе!  как бы в самое пекло лезть не пришлось.

 А вот,  наконец нашёлся Сладкосолев,  ежели они на нас кинутся?

 Обороняться станем,  говорит господин Шульц.  У меня пистолетик имеется. Как раз на такой случай.

 Ну-у не зна-а-ю.  Егор репу свою чешет.  Надо, наверное, Нюру предупредить.

 Не надо.

 Почему?

 А что она, по-вашему, скажет? «Иди, Егорушка, в Ад»?

 Вообще-то верно,  согласился Сладкосолев.

Господин Шульц пружинисто встал с завалинки.

 Я пойду саквояж захвачу, а вы возьмите две лопаты. Штыковую и совковую.

 А лопаты-то зачем?  спрашивает Егор.

 Заодно жену вашу выроем,  бодро пояснил господин Шульц.  Вам же интересно посмотреть, что от неё осталось?

 Ну, интересно, конечно,  неуверенно пробормотал Сладкосолев.

На кладбище и днём-то иной раз страх заберёт, что ж тогда говорить о безлунной ночи. Тут ещё и дождь напористый зарядил. Пока по деревне шли, вроде как нормально было  собаки во дворах лают, окошки в домах светятся А как за околицу вышли, где тьма-тьмущая, Егор совсем духом пал. Идёт за энергичным господином Шульцем, ногой за ногу цепляет Ещё и филин, ззззараза, вдруг заухал! (У Сладкосолева внутри аж всё перевернулось от этого уханья.)

Наконец пришли. Сразу и дождь перестал. И ветер стих.

Тишина установилась. Жуткая.

Подошли они к Вариной могиле и за работу дружно взялись. И вскоре лопаты стукнулись о крышку гроба. Вытащили они его из могилы, открыли

И пред ними предстала мёртвая Варя.

КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ОТРЫВКА

Глядит Сладкосолев на свою бывшую жену во все глаза. Нисколечко она за десять лет лежания в земле не переменилась. Вернее, переменилась, но в лучшую сторону. Похорошела.

 Ничего ж себе!  присвистнул господин Шульц, светя фонариком в лицо покойницы.  Это же Луиза Дюваль!

 Какая ещё Луиза Дюваль?  не сразу вспомнил Егор.

 Да та самая француженка, которую Пётр Ильич насмерть засёк. Помните, я вам рассказывал?

 Что-то вы, господин Шульц, путаете,  занервничал Сладкосолев.  Это моя первая супруга. Варвара.

Господин Шульц, как обычно, глубоко задумался, а потом и говорит:

 Всё понятно, ваша жена  фантом. На самом деле она умерла в прошлом веке. Поздравляю вас, Егор, вы жили с фантомом. А я ещё думаю, чего это она так хорошо сохранилась Ну-ка, подержи́те фонарик,  деловито приказал господин Шульц и, отдав вконец обалдевшему Сладкосолеву фонарь, полез в свой саквояж.

Только теперь Егор заметил, что живот у Вари вздутый, как у беременной. Господин Шульц достал из саквояжа скальпель, воткнул его в Варин живот и разрезал вместе с саваном.

И тут и тут

Сладкосолев даже не понял сразу, что же случилось. Пронзительный визг ударил его по ушам, а по ноздрям ударило зловоние; и что-то стремительно вырвалось из Вариного живота (Егору с испугу показалось, что это была обезьяна) и понеслось прочь!

 Лови!.. Лови!..  азартно закричал господин Шульц.

Да куда там  лови! Существо, что твой резвый жеребец, заскакало через кресты и могилы. Только его и видели.

 Так я и знал!  радостно потирал руки господин Шульц.  Так я и знал! Какое блестящее подтверждение моих теоретических выкладок! Это, пожалуй что, Нобелевкой пахнет!..

Сладкосолев растерянно молчал.

 Как вы думаете, кто это был?  весело глянул на Егора господин Шульц.

 Ну-у не знаю сынок, наверное, мой.

 Ха! Сынок! Ничего себе  сынок! Это же скунс! Самый настоящий скунс!

 Кто-кто?

 Есть такой зверёк,  начал объяснять господин Шульц.  Он водится в Северной Америке и по виду напоминает нашего хорька. Но дело не в нём. Я взял примерное название, чтобы как-то обозначить явление. Кто же это на самом деле, неизвестно. Лично я предполагаю его внеземное происхождение  Господин Шульц закурил, выдохнул дым и продолжил:  Таинственные крошечные особи забираются через влагалище в умерших женщин и там развиваются до взрослого состояния. Чрево мёртвых дам для них  идеальная питательная среда. Внешне всё напоминает беременность. Когда же созревание заканчивается, «скунс» прогрызает живот покойницы и вылезает наружу. Они научились маскироваться под людей, и их практически не отличить от нас

Сладкосолев насторожился. Ему показалось, что из Вариной могилы донёсся какой-то шум. Он посветил туда фонариком и

И глазам своим не поверил.

 Господин Шульц,  сдавленно шепчет,  глядите

А господин Шульц уже и так глядит.

 Да-а  тянет.

Дело в том, что в размер Вариной могилы зияет  дыра. А в этой дыре, далеко внизу, земля виднеется. Ощущение такое, будто с громадной высоты смотришь. Как с самолёта. И по всей неведомой поверхности, насколько глаз хватает, костры горят. Костры, костры, костры миллионы костров Чёрный дым клочьями к небу поднимается (где Егор с господином Шульцем). А вместе с дымом летят человеческие вопли, вскрики, всхлипы Прямо-таки один сплошной стон несётся из могилы. И с такой болью с такой болью

Стоят Сладкосолев с господином Шульцем, пошевелиться не могут. Оторопь взяла. А из-за ближайшего креста скунс появился. Уже заметно подросший, и уже в каком-то рванье и кирзовых сапогах. Подкрался он тихонечко и господина Шульца в могилу ногой столкнул. А затем, той же ногой, столкнул в могилу и Егора.

                                           5

Очнулся Сладкосолев в подземелье. Тусклые лампочки по стенам горят; вода в отдалении капает: кап-кап, кап-кап гулко так звук разносится. Рядом господин Шульц сидит. Живой и невредимый.

 Господин Шульц,  спрашивает Егор,  это где же мы с вами находимся? В Аду, что ли?

 Не думаю,  подумав, отвечает господин Шульц.

 Может, это тогда тот самый подземный ход, который Пётр Ильич к своей француженке велел прорыть?  предполагает Сладкосолев.

Назад Дальше