Егор дал о себе знать в десять часов вечера. Я только вышла из душа и, включив фен, едва не прозевала телефонный звонок.
Ну? спросил он, не считая нужным представляться. Почему вас не было в условленном месте?
От его голоса все мои внутренности мгновенно сжались в комок. Туда же попал и язык. Я еле-еле вытащила его из общей кучи-малы и промямлила:
Ну? спросил он, не считая нужным представляться. Почему вас не было в условленном месте?
От его голоса все мои внутренности мгновенно сжались в комок. Туда же попал и язык. Я еле-еле вытащила его из общей кучи-малы и промямлила:
Я подумала и посчитала это непорядочным. Ну следить за своим начальником. Который мне как отец родной
Послушайте, девушка, процедил Егор. Кажется, вы в субботу плохо меня расслышали. Я кое-что сказал про вашего мужа. Ведь он вам дорог? Хотя бы как материальный источник существования?
Зачем вы меня пугаете? возмутилась я. Это некрасиво!
Егор рассмеялся в трубку, как Фантомас в одноименном фильме с отчетливыми раздельными «ха-ха-ха».
Я вас не пугаю, а предупреждаю, прошипел он. А предупреждаю я всего один раз. Понятно?
Телефон посылал короткие гудки прямо в мой мозг, лихорадочно искавший способ избежать ловушки. Они угрожают. Матвей самая близкая мишень. Еще у меня был младший брат в Смоленске, а у него, в свою очередь, умница-жена и двое очаровательных детишек. Я поняла: если что дело дойдет и до них. Где же выход?
Вторник прошел гораздо хуже, чем понедельник. Несмотря на то, что я снова облачилась в свое старое платье, Горчаков поглядывал на меня с подозрением и разговаривал как-то странно, будто я только что перенесла мозговую горячку. Липа оставалась невозмутимой, словно факир в окружении восторженной публики.
Жара действует на умственные способности мужчин, сделала она вывод после того, как Горчаков вышел в приемную, молча постоял на пороге, стушевался и снова скрылся в своем кабинете.
Мне кажется, его потрясло то, что вчера я пришла на работу полуголой, честно призналась я.
Так это ж было вчера. Думаешь, он настолько впечатлительный?
Я пожала плечами. И тут на моем столе зазвонил телефон. Это снова оказался Егор. Наверное, он решил начать психическую атаку.
Марина Александровна? Надеюсь, вы сегодня придете?
Нет, не приеду, дрожащим голосом заявила я. Я же вам все популярно изложила вчера.
И не передумали? с преувеличенным сожалением сказал он. Наверное, я плохо все объяснил. Ну ничего, в следующий раз постараюсь сделать это более доходчиво.
Я положила трубку на рычаг, попав только с третьего раза. В горле у меня стоял ком, я готова была разреветься. Две слезинки повисли у меня на ресницах. В этот момент в поле моего зрения снова появился Горчаков.
Что случилось? тревожно спросил шеф, подходя к моему столу.
Ничего, пробормотала я. Все в порядке.
Я же вижу, что нет.
Какой-то тип добивается от нее взаимности, сказала со своего места Липа, нимало не смущаясь. Наверняка чем-нибудь шантажирует. Я права, Мариша?
А вы разве не замужем? растерянно спросил шеф.
Липа фыркнула, собирая свой портфель, я предпочла просто кивнуть.
И что ваш муж, он м-м-м никак не реагирует на ситуацию?
Липа жизнерадостно попрощалась с нами и вышла из офиса. Слезинки сорвались с ресниц и покатились по щекам, подгоняемые следующими.
Он Он ничего не знает, пробормотала я, пытаясь остановить слезы.
Почему-то мне казалось, что, проявляя ко мне повышенное внимание, Горчаков как бы играет на руку фээсбэшникам.
Я не могу вам чем-то помочь? неуверенно спросил шеф.
Нет, ну что вы, Сергей Алексеевич! Мне так неловко. Я сама разберусь. Но все равно спасибо за предложение.
Воспользовавшись тем, что рабочий день уже кончился, я стремглав выскочила из офиса и, зорко оглядевшись по сторонам, ринулась в сторону метро. Остановилась у газетного лотка, чтобы отдышаться. Люди спешили по своим делам, сосредоточенные и уставшие. Но мне почему-то казалось, что среди них обязательно есть некто, интересующийся моей персоной. Едва я об этом подумала, как ко мне подскочил щуплый парнишка лет четырнадцати.
Марина Александровна? громко спросил он. Меня послали передать вам это.
Он подождал, пока я разверну протянутую бумажку. На ней был отпечатан номер телефона, абсолютно мне незнакомый.
Вас просили сегодня после десяти позвонить по этому телефону и представиться. Просто назовите свою фамилию, и все. Обещаете?
«Они с ума сошли, подумала я. Вербуют детей». А вслух сказала:
Обещаю.
Пацан в ту же секунду испарился, а я спрятала бумажку в одно из отделений кошелька. Шпионские страсти, черт побери! Удастся ли мне отделаться от этих типов? Поверят ли они, что я не разболтаю Горчакову о слежке? Ведь логично предположить, что, если я отказалась следить за ним, федералы поставят на это дело кого-то другого. Того же Потоцкого, к примеру. Почему нет? А я возьму и предупрежу шефа. Может быть, поэтому они продолжают нажимать на меня?
Я старалась гнать от себя плохие мысли. Едва пришла домой, как позвонил Матвей. Он был в хорошем настроении, передал мне по проводам тысячу поцелуев и пообещал вернуться не поздно.
У тебя там все нормально? Ничего подозрительного? не удержалась я от вопроса.
В каком смысле подозрительного? засмеялся он. Ты что, смотрела сериал про инопланетян?
Чтобы избавиться от плохих предчувствий, я занялась уборкой квартиры. Ничего не помогало мысль о предстоящем звонке выводила меня из равновесия. Я разбила вазу и пролила на ковер воду. Стрелки на часах еле-еле двигались. Ровно в десять вечера я сняла трубку и, развернув бумажку, полученную конспиративным способом, набрала записанный номер.
К телефону долго никто не подходил. Потом женский голос, до омерзения визгливый, выкрикнул:
Алло! Кто это? Кто говорит?!
Следуя указаниям, я четко выговорила:
Это Марина Александровна Заботина.
Женщина на том конце провода ахнула и, кажется, впала в истерику.
Это его жена! рыдая, прокричала она кому-то и, по всей видимости, швырнула трубку на стол.
Раздался звук удара обо что-то твердое, затем какое-то шуршание, шепот, и другой женский голос, более спокойный, произнес:
Алло! Вы жена Матвея?
Да, сказала я, чувствуя, что все тело покрывается гусиной кожей.
Как вы узнали, что он здесь?
Как я узнала? глупо переспросила я. Что я могла ей сказать?
Вы уже в курсе случившегося?
Нет, а что случилось? Если бы мой голос сейчас слышал доктор, он прописал бы мне таблетки от ларингита. Я охрипла за одну секунду.
Ваш муж Как бы это сказать Знаете, он умер.
Умер?! Матвей? Вы шутите?! Но я уже знала, что моя собеседница не шутит. Она еще что-то говорила, но я уже не слышала. Меня охватила странная слабость, исчезли все цвета, кроме белого перед глазами завертелись белые мушки, словно снег, подхваченный ветром, белые стены надвигались на меня со всех сторон
Кажется, я кричала. Кажется, кто-то стучал в дверь. Я, вероятно, открыла, потому что помню лицо своей соседки искаженное неподдельной тревогой. Потом была машина, дорога, молодые небритые санитары с опухшими глазами то ли от недосыпа, то ли с перепоя. Меня несли на носилках по бесконечным лестницам, и я тонула и выныривала из своего белого кошмара, пока наконец не пришла в себя в больничной палате.
Рядом со мной на тумбочке лежал огромный букет роз, а на стуле сидела серьезная Липа и держала меня за руку. Летнее солнце шествовало по небу медленно и важно, милостиво бросая свои лучи в открытое окно.
Привет, сказала Липа обрадованно. Очнулась? А Горчаков только что ушел.
Он меня видел? Вот такую? руками я обрисовала в воздухе нечто круглое.
Конечно, видел. Не с завязанными же глазами он ходит. Ты имеешь что-то против Горчакова?
Наоборот.
А! воскликнула Липа. Я поняла. Только это как-то не ко времени.
Это всегда не ко времени, пробормотала я. Я что, попала под самосвал?
Значит, ты ничего не помнишь, констатировала она, и я тут же сжалась под казенным одеялом.
Матвей! Они убили Матвея! Только из-за того, что я не принесла чертову бумажку к кассам Казанского вокзала. Если бы я не выбросила ее в урну, если бы
Я даже не знаю, что с ним случилось, тихо сказала я вслух.
Лучшего рассказчика, чем Липа, трудно найти. Чуждая всяким сантиментам, она в скупых выражениях поведала мне драматическую историю о том, как мой муж отправился к очередной любовнице в дачный поселок Пчелкино. Та встретила его вместе с подружкой. Поплескавшись в бассейне роскошного дома, троица выбралась из воды. Девочки ушли в душ, а Матвей развалился в шезлонге. Там его и нашли через некоторое время. Как любовник, он больше не мог представлять интереса.
Патологоанатом определил, что в его крови соединились в смертельном объятии алкоголь и антидепрессант. Сердце взбунтовалось и дало сбой. Я горько усмехнулась. Кто же принимает антидепрессанты накануне встречи с милой? И пьет, как очумевший ковбой? Алкоголь в крови Матвея в три раза превышал допустимую норму. Конечно, его заставили все это выпить! Сам Шлыков вряд ли принимал участие в убийстве, да и Егор тоже. Скорее всего, исполнители какие-нибудь андроиды типа тех отвратительных «близнецов», которые похитили меня прямо с улицы.
Два брата и сестра Матвея обо всем позаботились. При его жизни они были холодны со мной, но теперь проявили заботу заплатили персоналу больницы, купили самые дорогие лекарства, оставили букет цветов. А я было подумала, что розы от Горчакова.
Два брата и сестра Матвея обо всем позаботились. При его жизни они были холодны со мной, но теперь проявили заботу заплатили персоналу больницы, купили самые дорогие лекарства, оставили букет цветов. А я было подумала, что розы от Горчакова.
Завтра похороны, сообщила Липа. Тебя к этому времени уже выпишут, так что не беспокойся.
Я открыла рот, чтобы возразить. Нельзя хоронить Матвея, потому что это убийство! Я могу быть свидетелем
Кстати, сказала Липа. Тут тебе оставили записку. Какой-то молодой парень с серьгой в ухе.
Дрожащей рукой я взяла протянутый конверт и достала из него фотографию. Ее вытащили из рамки на моем комоде. Это был снимок, изображавший моего брата и племянников. Я заплакала, уткнувшись носом в подушку.
Говорят, поплакать обязательно надо, поддержала мою инициативу Липа. Спадет нервное напряжение, и ты придешь в себя. Кстати, у тебя нет какой-нибудь подруги? спросила она.