Георгий! не выдержала княгиня. Это немыслимо. Что ты хочешь делать?
Этери, солнце мое! Мы с Ниной остаемся. Поедем позже.
Когда позже? с ужасом смотрела на них Этери Луарсабовна. А как же я? Каким образом позже?
Дорогая! У вас два купе. Езжайте спокойно. А мы либо возьмем билеты на завтра, либо отправимся вместе со слугами и багажом на пароходе.
В каюте горничной? Вторым классом?!
Я думаю, что две каюты в первом это не будет проблемой, дорогая.
Тогда я тоже остаюсь. Вместе, так вместе.
Это не совсем удобно, любимая. Князь Амирани будет встречать поезд. Конечно, можно телеграфировать, но разве все объяснишь в нескольких словах? Поезжай. Дождитесь нас вместе. Все, решено, едем!
***
Князь Георгий наотрез отказался входить в дом Полетаевых.
Иди, дочь. Ты там нужна, я нет. Ты выйдешь я буду ждать здесь. Через час выйдешь буду ждать. Через два. Через три буду ждать. Когда выйдешь я здесь. Иди!
Егоровна ждала рядом, на мостовой, ни на секунду не спуская с княжны молящих глаз, опасаясь, что ее отец в любой момент может передумать. Нина, легко спорхнув с сидения коляски, оказалась рядом с ней.
Чего вы боитесь больше всего? спросила Нина Егоровну за тот короткий промежуток, пока они были вдвоем, переходя улицу и двор. Что все-таки произошло? Что известно?
Ох, девонька, вздохнула няня. Ее вчера нашли, в вечеру, за городом. Внешне невредимую. Около нашей усадьбы. Где и с кем была днем неизвестно. Точно не сказать было или нет те, кто нашел, застали, когда только входила в воду, но есть подозрения, что хотела топиться. Отец ее узнал слег. Он изведет себя за неделю, я его знаю! Не могу я потерять сразу их обоих. Ниночка! Они моя семья. Помогите. А она молчит. Никого к себе не подпускает. Доктора не пустила. Нам не отвечает. Запиралась вчера
Я правильно поняла, что вы опасаетесь, не было ли насилия над ней?
Ох! только и запричитала, кивнув, Егоровна. Негоже про такое с девицами-то, да нет мамки-то у нее. Никого, ближе тебя нет у нее, подружка дорогая.
Она называла какие-нибудь имена?
Нет. Вроде с богомольцами какими туда добиралась, а кто такие? покачала головой няня и вдруг вспомнила: Письмо! Письмо ей вчера перед домом всунули. Это после него она как неживая стала. Наташа говорит, что по дороге и рыдала, и горела вся в лихорадке, но была живая. А тут как окаменела.
А Наташа это?
А вот, познакомьтесь! они как раз входили в прихожую. Наталья Гавриловна, старинная знакомая Лизиного отца, да и моя тоже. Княжна Нина подруга Лизы.
Нина увидела перед собой приятную женщину. Ты была старше ее матери, но взгляд был ясный, молодой и только очень тревожный теперь. Она поняла, что та Лизе тоже друг и обратилась к обеим женщинам сразу:
Я прошу вас, если вы мне доверяете, то не надо слушать, о чем мы станем говорить с Лизой. Уйдите подальше, чтобы мы могли чувствовать себя свободно, а то, боюсь, разговора с Лизой может не получиться. Обещаю потом рассказать все возможное. Но сразу говорю, что доверие подруги для меня на первом месте. Простите, если что не так.
Я прошу вас, если вы мне доверяете, то не надо слушать, о чем мы станем говорить с Лизой. Уйдите подальше, чтобы мы могли чувствовать себя свободно, а то, боюсь, разговора с Лизой может не получиться. Обещаю потом рассказать все возможное. Но сразу говорю, что доверие подруги для меня на первом месте. Простите, если что не так.
Так, так, Ниночка! Егоровна была согласна на все. А как же благодетеля слушать? Вдруг позовет?
Андрей только уснул, я дала ему сердечных капель, ответила Наталья Гавриловна. Пойдем к тебе на кухню, Наташа? Княжна, отнесете ей попить? У нее со вчера во рту росинки не было.
***
Полетаева, я принесла Вам молока. Вставайте! дважды стукнув в дверь и не дожидаясь ответа, Нина прошла в комнату, быстро оценила обстановку и, поставив поднос со стаканом молока на стол, села в кресло, прямо на кучу наваленного белья.
Скорее от неожиданности, Лиза развернулась к ней и села на кровати. А уж встретившись глазами, отворачиваться было глупо. По крайней мере странно. И Лиза заговорила.
Нина! Ты как здесь? И почему на «вы»?
Ну, так-то лучше, дружочек. Здравствуй, моя Лиза.
Я не понимаю, Лизино сознание сейчас действительно пропускало к себе все происходящее, как сквозь туман. Ты попрощаться?
Я здесь, потому что у тебя Нина запнулась. А я не знаю, что у тебя. Беда? Горе? За мной прилетела твоя Егоровна и я здесь. Ты же мне друг, Лиза?
Ах, я не хочу сейчас говорить об этом, тем более, так пафосно, Нина. Спасибо тебе, но не стоило, и Лиза снова легла, уткнувшись щекой в подушку, но все-таки лицом к комнате. Ничего не нужно.
Раз я уже здесь, могу я узнать что все-таки с тобой произошло? Нина была совершенно спокойна и настраивалась на долгий разговор, никуда не собираясь уходить.
Зачем, Нина? Ничего не имеет смысла, а Лиза от разговора уже устала.
Лиза, я уже знаю то, что знают твои близкие. Если я узнаю то, чего они не знают, мы можем вместе с тобой подумать, как помочь и тебе, и им.
Помочь? В чем? Я не хочу больше жить, совершенно спокойно отвечала Лиза. У меня ничего больше нет, и уже не будет! Я не понимаю, зачем все.
Даже так? Значит, правильно они за тебя бояться, задумчиво проговорила Нина, не глядя на подругу. И чего же у тебя больше нет, Лиза Полетаева? Чести, здоровья, иллюзий?
Чести? У меня? Лиза возмутилась и поэтому среагировала неожиданно бурно и села на кровати. Что ты хочешь сказать, что это я поступила по отношению к кому-то бесчестно? Я? А не со мной?
Лизонька, Нина постаралась теперь смягчить свои слова. Пойми, что у тебя осталось очень многое! Даже если ты сейчас этого не хочешь понять из своей обиды. Ведь тебя обидели, правда? Но у тебя есть жизнь. У тебя есть любовь твоих близких. Разве этого мало, чтобы начать снова?
Обидели?! Лиза уже почти кричала. Ты называешь это «обидели»? Да он разломал, разом разбил всю мою жизнь!
Он? Нина прикусила губу, почувствовав страх, который нельзя было показать. Все-таки был какой-то «он».
Лиза, поняв, что в сердцах сказала лишнего, закрыла лицо руками. А Нина, очень бережно подбирая слова продолжала:
Лиза. Вот сейчас я хочу, чтобы ты поняла меня очень хорошо и правильно. Для меня, именно для меня, абсолютно ничего не изменилось в тебе, чтобы ни произошло. Ты для меня такая же Лиза, как и была всегда. И ты ни в чем не виновата, я тебя знаю очень хорошо.
Виновата? Произошло? Лиза почувствовала, как по спине пробежал холодок, кажется, это был страх. Ты о чем?
Они молча смотрели друг другу в глаза.
Может быть, ты сама скажешь это? наконец заговорила Нина. Что произошло вчера? Ну, произнеси это уже!
Он меня бросил! после долгой паузы сдавленным голосом, срывающимся на шепот, прокричала Лиза, и слезы, без ее ведома, снова прокрались к глазам. Только и не проси! Кто он, я тебе не скажу.
Не говори! Ни в коем случае не говори, даже, если я стану настаивать, ответила Нина.
Ты все-таки странная, Нина! от удивления Лиза даже забыла плакать. Любая другая подружка сделала бы все, чтобы вытянуть у меня его имя. Ты говоришь искренне?
Абсолютно! Нина была прямолинейна. Если я буду знать его имя, мне придется с этим что-то делать. Например, ненавидеть его, потому что он причинил тебе боль.
Нина, не надо лукавить. Ты, действительно, знаешь меня очень хорошо, и скорей всего догадываешься, кто бы это мог быть.
Это ничего не значит, дружочек. Я могу подозревать сколько угодно, но пока ты не дашь подтверждений, это ничего не стоит.
А, не зная, а лишь предполагая, ты не можешь его ненавидеть? первый раз за время разговора на лице Лизы появилось подобие улыбки.
Я могу его презирать, поставила точку Нина.
Лиза посидела еще немного молча, потом вытащила из-под подушки листок бумаги и протянула Нине.
Прочти. Я разрешаю.
Нина развернула чуть измятое письмо и прочла: «На краю непреодолимой пропасти я прошу Вас простить мне порыв, который унес меня так внезапно. Чтобы Страсть не победила Разум, находиться рядом с Вами более было для меня невыносимо. Во имя всего, что я чувствовал к Вам, и, возможно, Вы чувствовали ко мне молю об одном никому не называть моего имени и постараться забыть его навсегда. Счастье меж нами невозможно.
Рвётся в небо, ночь встречая,
Крепко сжатая телами,
Птица с синими крылами,
Ран в груди не замечая.
Плотный ряд, подобный стае,
Справа, слева стиснул птицу.
Не упасть, и не разбиться,
Не взлететь, изнемогая.
Растерявши перья, рвётся,
К небу устремляясь взором,
Под недремлющим надзором,
И на месте остаётся.
Замирая, к ветке жмётся,
Провожая взглядом быстрым
Две рубиновые искры,
И вот-вот сама сорвётся.
И, ударившись о землю,
Обретёт иную бытность,
Прославляя беззащитность,
Слову разума не внемля,
Воспаряя в неизвестность,
Разрывая связи с древом,
Торжествующим напевом
Оглашая всю окрестность.
Переливы, перекаты
Песни укрощенной муки,
В облаках наполнят звуки
Пламенеющим закатом.
Птица с синим опереньем
И пурпуровым отливом
Вечно мечется, пугливо,
Между славой и забвеньем.
Но, сорвётся в упоенье,
Птица, заглушая ропот,
Издававших только клёкот,
Испытавших лишь сомнения.
Прощайте! Вечный странник».
«Пурпуровые птицы». Боже, что за образы! презрительно прокомментировала Нина. Позволь спросить. А что это за «непреодолимая пропасть»?
Лиза снова тихо заплакала.
Нина, я ничего не понимаю! У меня все в голове перемешалось. Все было хорошо и тут Последнее, что он мне сказал: «Лиза, да Вы бесприданница!». Это она, пропасть?
Нина вскочила с кресла и отвернулась к окну, но Лиза, даже по спине, видела в какой она ярости. Чуть успокоившись, но еще сквозь зубы, Нина четко произнесла:
Полетаева! Иногда лучший способ поступить это следовать чужим просьбам. Какое презрение? Забвение вот то, чего он достоин. Действительно забудь даже имя! Давай теперь думать только о тебе. Какие могут быть последствия?
Последствия? снова не поняла ее Лиза. Моего разбитого сердца тебе мало?
Лиза, я очень переживаю за тебя, и твои родные тоже, и очень хорошо, что хотя бы не было того, чего они боятся больше всего, насилия. Но что-то было? и Нина развернулась лицом к подруге.
Насилия? Лиза совсем потерялась.
Лиза. Пурпуровые птицы пали о земь? Изменили сущность?
Лиза непонимающе молчала, лишь хлопая ресницами.
О, Господи! Нина вздохнула. Вы были близки?