Не знаю, можно ли говорить об этом, Лиза смутилась, хотя такие подробности из романов еще в Институте обсуждались между старшеклассницами, но крайне редко и только иносказательно, ну да, мы были очень близко. Он даже целовал меня, обнимал.
И это все?
Все. Хотя был момент. Он попытался меня ласкать, но
Чего ты смеешься? спросила изумленная Нина.
Это так стыдно, Ниночка! Лиза схватила маленькую подушечку и зарылась в нее лицом. Но тебе скажу. У меня вчера одна резинка от корсета оторвалась, и пришлось пришить другого цвета. Лиза положила подушку на колени и теперь, водя по ней пальчиком, повторяла узоры на кружевах. Я так боялась, что кто-нибудь заметит, что не давала дотронуться до своих юбок никому. Ни ему, ни потом Наталье Гавриловне, которая хотела снять с меня мокрое. Я ее, эту резинку, теперь ненавижу!
Глупая ты моя дурочка! тоже рассмеялась Нина. Да ты ее на стенку в рамочку должна повесить. Может быть, это она тебя уберегла. Он ни на чем большем не настаивал?
Настаивал, снова потупилась и покрылась румянцем Лиза. Как раз около усадьбы настаивал, но я сказала, что это невозможно. Что он меня обижает. И еще пришлось ему сказать, что дом заперт и нам уже не принадлежит. Тогда он просто взял и уехал.
И ты, поэтому пошла топиться?
Топиться? Кто? Я?! Лиза узнавала о себе все больше подробностей. С чего ты взяла?
Прости, но я поняла так, что местные мужики нашли тебя в реке или у реки?
Нина! Была такая жара! Я хотела просто умыться. Вы что, с ума сошли?
Мы с ума сошли? Нина сделалась вдруг очень жесткой. Позволь, я теперь не буду тебя щадить? Ты, значит, лежишь тут молча. Ни на чьи вопросы отвечать не желаешь. Упиваешься своими страданиями. А что происходит с другими, тебя не касается? Ладно, моя мама вынуждена была одна отправиться в дальнюю поездку, а князь Чиатурия сидит сейчас как простой извозчик на улице и ждет меня! Да от твоей Егоровны осталась только половина! У этой женщины, Натальи Гавриловны, глаза как у побитой собаки, а твой отец умирает в соседней комнате! И все это из-за твоей неудачной загородной прогулки? Это ты, Лиза Полетаева, сошла с ума.
Папа! Что с ним?! Лиза вскочила на ноги и хотела бежать к отцу.
Стой! Нина была жестока и настойчива. Мы не договорили.
Нина! Не надо так со мной. Я сейчас сгорю со стыда! и она снова обессиленно села на смятую постель.
Хорошо, Лизонька. Давай теперь поговорим спокойно, чтобы хуже не наделать, Нина села к Лизе на кровать, и они обнялись, как бывало раньше в Институте. Значит, все, что ты мне доверила сейчас останется между нами. Сам он вряд ли посмеет упомянуть твое имя, раз пишет такое. Давай так? Своих надо щадить. Поэтому ты ехала с богомольцами, как все об этом и думают, просто посмотреть на родные места, соскучилась. Все остальное как есть. Пошла умываться, тебя не поняли. Про него ни слова.
«У тебя есть тот, кто защитит твою честь, пока я жив!» вспомнила Лиза слова отца, сказанные всего пару дней назад. «Пока я жив» Нина такая мудрая, с ней так все сразу понятно. Конечно, нельзя, чтобы отец узнал, ведь тогда он будет вынужден, как говорит та же Нина «что-то с этим делать».
Господи! вздохнула Лиза. Неужели это мы, Нина? Неужели месяц да, всего месяц назад мы чуть не поссорились из-за того, достойно ли принимать подсказку на экзамене или нет?!
А теперь я сижу и учу тебя, как утаить правду от родных? Нина горестно усмехнулась. Да, Лиза, все меняется так быстро. И мы меняемся.
Да, и мне даже не верится, что именно ты мне все это говоришь! Ты, Нина! Лиза смотрела на подругу с удивлением, Так просто и легко ты приняла бы эти возможные изменения со мной? Ты?
Я. Я сейчас стояла тут у твоего окна и думала Нина опустила голову. Нет, прости, не могу произнести вслух. Я тебе потом, в письме напишу, хорошо? Это не о тебе, это обо мне. Помнишь только, тогда, когда я злилась на вас за ту подсказку, ты сказала, что я имею на это право, потому что от себя требую большего? Так вот Нина замолчала, не договорив.
Помню. Ах! Возможно, та подсказка вообще была последней в жизни, вздохнула Лиза. Но что, Нина, что? Мы всегда говорим обо мне, а я хоть раз хочу дослушать и тебя. Что ты хотела сказать?
Да ничего особенного, мой дружочек. Просто, оказалось, у меня нет ответа, как бы я повела себя в подобной ситуации.
Ниночка, что ты говоришь! ужаснулась Лиза спокойствию, с каким это было сказано. Ты что, не можешь убедить родителей, что для тебя это замужество мука? Неужели они не поймут? Если ты так говоришь, что согласна с первым встречным, лишь бы Боже, Нина!
Ты совсем не поняла меня, подружка, Нина вытерла с лица Лизы остатки слез. Я ничего не говорила про первого встречного, ты сама придумала. Это все сказки и легенды. Романтика. Ты неисправима, моя Лиза! И еще Нина вспомнила о чем-то, поняла, что встретит сейчас новую волну сопротивления и, совсем другим, бодрым тоном, заправляя подруге выбившийся локон за ухо, сказала: Позволь осмотреть тебя врачу.
Зачем? отстранилась Лиза. Это унизительно! Ты что, не веришь мне на слово?
Верю, Лиза, Нина прямо смотрела на подругу. Это, чтобы успокоить твоего отца. Как бы он ни доверял тебе, сомнения будут мучить его, разжигая чувство вины. Помоги ему.
Нет. Это противно! вспылила Лиза.
Лизонька, Нина уговаривала ее как ребенка, ведь как на это посмотреть. Или ты перетерпишь, и врач придет к тебе всего один только разочек, или он станет ходить к твоему отцу, у которого слабое сердце, но уже постоянно.
Господи! Лиза снова обняла подругу. Неужели я действительно такая эгоистка?
Господи! Лиза снова обняла подругу. Неужели я действительно такая эгоистка?
Ты моя самая любимая девочка. Всё? Начинаем жить? с улыбкой спросила Нина.
Да! твердо ответила Лиза. Ты не представляешь, как я счастлива, что ты у меня есть.
***
Клим сегодня сопровождал до пристани одного докторишку, что отправлялся в Рыбинск на новое место службы, по оказии сопровождая еще и немалый груз медикаментов и иных принадлежностей. Неволин должен был еще днем отследить погрузку фрахта на товарной пристани, что и было им проделано со всей добросовестностью. Представитель лекарского сословия, отличавшийся ленцой и безалаберностью, как успел заметить Клим за время их делового сотрудничества, назначил быть с докладом перед самым его отплытием. Явившись на пристань пассажирскую, Клим гадал, не за те ли самые качества, эскулап нынче и удостоился смены начальства, и что делать, если он по своей беспечности не явится совсем куда девать сопроводительные бумаги? Но тот явился, хотя и в явном подпитии, с Климом по договоренности расплатился и на палубу взошел.
Клим решил подождать отхода судна и вечер уж близился, и особых дел у него не предвиделось, и хотелось удостовериться, что подопечный субъект не отстанет в последний момент от борта, вдруг захотев «добавить» на берегу. Хотя это Клима вовсе уже не касалось. Но день оказался удачным, дело сделанным, а вечер обещал быть теплым. Почему бы не побездельничать в свое удовольствие? Клим сел на одну из чугунных чушек и наблюдал знакомую картину проводов. Отправление задерживали. Зная по документам, кому принадлежит данный пароходик, Неволин теперь вглядывался в пассажиров на верхней палубе, пытаясь разгадать, что служит причиной задержки. Это можно было позже обсудить за столом у хозяйки, если все закончится курьезно или благополучно, и, наоборот, утаить от нее, чтобы не расстраивать, если что-то пойдет не так. И тут он заметил ее саму.
Теперь уйти нельзя стало из любопытства. Клим никуда не торопился, поэтому просмотрел все сцены спектакля и препирательства с капитаном, и прибытие небезызвестного гостя, и поспешное: «Отдать швартовы!» после его восхождения на борт. Ситуацию можно было оценить как пикантную, так как путешествие ожидалось с ночными переходами и не в один день. Но так как сплетником, в прямом понимании этого слова, Клим никогда себя не считал, да и не был, положа руку на сердце, то он глубоко задумался. С одной стороны это, по сути, повод отчитаться перед доверившимся ему Леврецким. С другой не пойман, не вор. Ну и что, что отплыли на пару? Проверить в одной ли каюте разместились гость и хозяйка возможности нет, а Корней Степанович, видать, тут действительный сердечный интерес имеет, так как бы не напортить раньше времени. Да еще в любой момент мог появиться и второй соискатель Офиногенов. Но, хотя его-то щадить у Клима не было никаких внутренних позывов, а все ж едино что знает один, то надо бы знать обоим. А то, что это он, понимаешь, за вершитель судеб получается! Вот задача-то!
Клим дошел до дому, так и не приняв решения. Войдя, он услышал голоса с кухни и был удивлен, так как они не были детскими. Кому бы это оказаться у них в такую пору? Он наскоро разулся в прихожей и пошел на разговор. Сказать, что он был удивлен мало, потому что у него за столом потчевался чаем никто иной как, только что в мыслях им упоминаемый Леврецкий! Клим смешался. Стал суетливо здороваться, поглядывая то на разморенного гостя, то на Тасечку, что-то еще выкладывающую в тарелки, хотя лакомств было и так в достатке. При ней обсуждать тему Климова соглядатайства было немыслимо, так что это он зря заметался. Посидели, степенно поговорили. Тася была оживленной, как никогда а то все одна, да одна. Мило провели вечер. Стаська заснула, Глеб подходил к новому гостю со своими поделками, тот не шпынял его, как большинство сторонних взрослых, а обстоятельно вникал в тонкости творений. Все были довольны.
Но Клим ждал момента, когда придется провожать гостя за порог. Тот обстоятельно прощался с домочадцами, благодарил хозяйку, Климу никаких тайных знаков не подавал. Но ведь приходил же за чем-то?! Ведь сидел ждал Климова прихода! Клим вышел за гостем на крыльцо и дверку прикрыл за собой.
Во-ооот.. протянул он, так и не придумав, что же именно поведать доверителю.
Вечер-то какой, Климушка! втянув ноздрями аромат какого-то куста, что пах только по ночам, и блаженно улыбаясь, воскликнул умиротворенный гость. Что так благоухает божественно рядом с твоим благословенным жилищем?
Вечер-то какой, Климушка! втянув ноздрями аромат какого-то куста, что пах только по ночам, и блаженно улыбаясь, воскликнул умиротворенный гость. Что так благоухает божественно рядом с твоим благословенным жилищем?