История в лицах: портреты в стихах - Вадим Пряхин 7 стр.

Посвящается Араму Ильичу Хачатуряну

Лишь в двадцать лет ты приобщился
К музыке, начал бодро сочинять.
Талант не сразу проявился 
Пришлось музграмоту с азов начать
Репертуар твой  перекрестье Запада с Востоком.
Равнин и гор ты собирал фольклор.
И строго видел музыкальным оком
В народе и напевность и задор
Твой «Танец с саблями» уже вошёл
В историю, как музыкальный бестселлер.
И час твой звёздный с ним пришёл 
Ты дал самородка отличный пример.
Как генератор в проводах воссоздаёт теченье тока,
Ты неустанно совмещал культуру западных течений и Востока!

Посвящается Джеймсу Клерку Максвеллу

Любил частенько Джимми повторять,
Что добрые и мудрые родители
(Какими были и отец его, и мать)
Создали почву творческой обители 
Той, о которой можно лишь мечтать!
Джеймс принял эстафету Фарадея 
Открытья Майкла он большой сторонник.
Добавил быстро он к нему свои идеи;
Он прогрессивного всего сторонник!
Джеймс ни минуты не сидел без дела.
И результат не мог не проявиться 
Он вывел «Уравнения» свои (то бишь, Максвелла) 
За хвост поймал он счастья птицу,
Причём так ловко, что весь мир дивится!

Посвящается Юрию Васильевичу Кульичёву

Всегда он весел, и кипуч,
И остроумен, и подвижен
Он смело раздвигает буден тучи
И не бывает бедами унижен.
Спортсменом он остался вечным.
И женщин уважает очень
Однако он бывает и беспечным,
Но естеством мужским он неизменно прочен
Он многоопытный издатель,
И хобби у него всегда хватает.
Он  анекдотных умников создатель 
Искусно бреши в их судьбе латает.
Так с юмором простого человека
Он стал любимцем нынешнего века!

Посвящается Жозефине Бейкер

Для танцовщицы, парижанки чернокожей,
Чарльстон блестяще исполнявшей
И публику (тем паче!) покорявшей,
Путь к славе оказался весьма сложным:
С мытья полов и стирки начинала
Свою карьеру негритянка Жозефин.
Но оборудовав затем театр в подвале,
Всё меньше там встречала кислых мин!
Одеждой был лишь из бананов пояс,
Да ожерелье подарил ей аравийский шейх
А её чудный, сильный грудной голос
Вдруг слёзы вызывал иль смех
Одиннадцать детей усыновила,
Продемонстрировав любовь свою и силу!

Посвящается Николаю Александровичу Рубакину

Он жил в Швейцарии аж сорок лет!
И там дружил с Ромен Ролланом.
А в разные года кого там только нет 
Руссо, Плеханов, Чаплин, без обмана!
Книг собрано аж двести тридцать тысяч!
И написал своих  три сотни штук
В очередной статье успел кого-то высечь,
А может, и помочь кому в познании наук?..
На личном книжном экслибрисе
Он выводил свой чёткий бисер:
«Могучее оружие есть книга
В борьбе за истину и справедливость
Возможно, тайное за долю мига
Откроется, чтоб уничтожить в мире лживость!

Посвящается Борису Васильевичу Бызову

Специалист по каучуку и резине,
Борис Васильич  славный пионер
Синтеза каучука на дивиниле
Из нефти добытого, например.
Мы получили тысячи товаров
Из нефтяного благодатного сырья,
Но только Бызов каучук сварганил,
Науку химию отчаянно любя!
Спасибо вам, наш дорогой учёный,
От ребятишек, от мужчин и дам
За каучук, прекрасно пропечённый
И заменивший их подошев хлам
Вот так наш русский химик Бызов
Всем иностранцам бросил смелый вызов!

Посвящается Иоганну Вольфгангу Гёте

Искусство, музыку, литературу ты превосходно понимал.
Шесть языков знал, словно свой немецкий
Роман о Вертере был необычно мал.
Однако Гёте стал теперь кумиром светским
Ты в Веймаре вершил свои шедевры.
Руководил театром и наукой увлекался.
А после сорока пошли любовные маневры.
И дамам многим верен ты остался
Шарлотте тыщи писем посвятил,
А Кристиан спасла аж от расстрела
И свет вдруг весьма сильно удивил,
Когда ты сделал предложенье смело
Ульрике (не было дочурке двадцати),
А у тебя и в семьдесят все чувства начали цвести

Посвящается Дмитрию Дмитриевичу Шостаковичу

Ах, Шостакович, классик века нашего!
Он тесно связан с судьбами страны.
Он творчеством своим противоречья сглаживал.
И делал всё, чтоб больше не было войны
Работал вдохновенно во всех жанрах:
Он автор публикой любимых песен,
Симфониями всему миру стал известен!
Он пишет музыку театра и кино
А если чувствовал  разнос готовится в печати,
То завершал свою работу всё равно!
Внося и новизну, и вдохновения зачатье
Поистине он заработал мировую славу 
Талант его скрепил истории печатью
Морально-музыкальный дух державы!

Посвящается Ивану Ивановичу Артоболевскому

Артоболевский  это целая эпоха
В теории машин и механизмов!
И как бы ни было народу плохо
Под знаменем очередного «-изма»,
Но техника всегда идёт вперёд
Она нам создаёт удобства.
Притом она дисциплинирует народ,
Способствуя в науке его росту!
Иван Иваныч первый написал
По механизмам самым разным монографию.
Учёных и студентов он спасал 
Давал возможность им улучшить биографию!
Динамику своих машин он изучал,
И как бы «душу» тем машинам очищал

Посвящается Мохандасу Ганди

Женился Ганди аж в тринадцать лет,
А в восемнадцать уже дал обет:
Вино, коньяк совсем не пить,
На женщин не смотреть
По этим заповедям жить 
Весь век аскета жизнь терпеть.
При этом мяса в рот не брать
И чтить покойного отца и мать
С владычеством Британии боролся 
Рецепты дал пассивного сопротивленья.
На гнев и злобу сразу напоролся,
Но сверг народ колониальное правленье!
Младыми девами себя он окружил 
Лишь любовался ими  этим жил

Посвящается Мохандасу Ганди

Женился Ганди аж в тринадцать лет,
А в восемнадцать уже дал обет:
Вино, коньяк совсем не пить,
На женщин не смотреть
По этим заповедям жить 
Весь век аскета жизнь терпеть.
При этом мяса в рот не брать
И чтить покойного отца и мать
С владычеством Британии боролся 
Рецепты дал пассивного сопротивленья.
На гнев и злобу сразу напоролся,
Но сверг народ колониальное правленье!
Младыми девами себя он окружил 
Лишь любовался ими  этим жил

Посвящается Альберту Эйнштейну

Ты в школе не имел успеха
И потому немало слёз пролил,
К тому же было не до смеха,
Как в академию не сразу поступил
Однако всё же ты её закончил!
Работал далее в бюро патентов,
А в двадцать пять свою позицию упрочил,
Став доктором, когда провёл эксперименты
И наконец, бесценная теория твоя
Открыла к звёздам путь и покорила время 
В научных центрах, чудеса творя,
Звучала гордо относительности тема.
Подруге жизни за заботу и вниманье
Ты отдавал взамен тепло и пониманье

Посвящается Дуайту Эйзенхауэру

Отец, рабочий на молочной ферме,
Не мог мечтать ни явно, ни во сне,
Что сына, Айка, силы, мозг и нервы
Позволят президентом стать в его стране!
Пока служил, Айк колесил по свету
(По США, по Филиппинам и Панаме) 
Нигде покоя и отдохновенья нету:
Нет ни в семье, ни в войсковом бедламе.
Был избран курс консерватизма,
И проводил его, пока был президентом.
Он в гольф играл до фанатизма 
Сердечный приступ стал последним тайм-моментом.
В войну командовал союзными войсками.
Дуайта (Айка) образ будет долго с нами

Посвящается Ференцу Листу

Он сын слуги венгерского вельможи.
Своим талантом покорил аристократов.
Казалось, что в музыке он всё может
И в мире этом жил всегда без адвокатов.
Исколесил маэстро, кажется, весь свет:
И в Португалии бывал он, и в России
Директором театра став всесильным,
Он молодёжи помогал, забыв о слове «нет».
Аббатом был он Римской церкви в Риме.
И дирижировал затем он в Будапеште, Вене
Добился в жизни славной перемены 
Богатым стал, известным во всём мире!
Закончил путь в Байройте он (в Германии).
Имел всю жизнь к благотворительности манию.

Посвящается Жоржу Бизе

Недолго, к сожаленью, прожил Жорж Бизе.
Всю жизнь он отдал музыкальному театру.
В четыре года музыку писал уже
Он на природе, дома, на Монмартре
А в десять был уж пианистом-виртуозом.
И вскоре оперу уверенно кончал
Контракты первые он с мамой заключал,
Замучив кучеров лихим извозом
Шли годы Вот завершена «Кармен».
Он думал, что опять идёт к успеху.
Душа его искала ярких перемен 
Устал писать он только на потеху
Но вот «Кармен» в театре с треском провалили!
И этим гения последних сил лишили

Посвящается Филиппу Ауреолу Теофрасту Бомпосту фон Гогенгейну Парацельсу

Фамилия твоя необычайно длинна 
Филипп плюс Теофраст фон Гогенгейм
И в этом, видно, химия твоя повинна,
Где предложил ты множество идей.
Эпохи Возрождения «профессор первый
От сотворенья мира» (Герцен утверждал),
Ты наблюдал и ставил опыт правомерно 
Искал упорно золотой металл
В лекарствах находил ты дозировку,
Сближая химию и медицину
И, проявив при том прекрасную сноровку,
Не гнул ни перед кем ты спину
Духовных высших принципов искатель 
Ты был всегда материализма почитатель

Посвящается Никколо Паганини

Италии любимец и Европы всей,
Никколо обожал прекрасных женщин
(Особо бюст  «лукошко царственных персей»)
И ожидал всегда, что сон ему предскажет вещий
Он внешностью своей сводил с ума
Легко пылких брюнеток и блондинок,
И добивался всё же, чтоб сама
Дала избранница ему душевный снимок
По трём критериям он женщин отбирал:
Была бы чтоб большая грудь и талья тонкая,
По стройным ножкам также обмирал
Сим дамам гимны пела скрипка звонко!
Он виртуозно исполнял свои концерты,
Пока болезнь не прервала его души эксперименты

Посвящается Ролану Анатольевичу Быкову

Это было когда-то довольно давно.
Я был тогда весьма неприхотлив 
Младую пташку нежно полюбив,
Открыл в свою мужскую жизнь окно!
Она учила вдохновенно, как могла
И мой нескладный корпус хилый
Своей роскошно-мощной плоти силой
В свою упряжку быстро запрягла!
Она была мила, прекрасна и нежна.
Притом знавала всякий инструмент
Но повторяла часто, улучив момент,
Причём постоянно, не раз и не два,
Такой любовной азбуки слова:
«Мне важен не размер, а техника важна!»

Посвящается Александру Порфирьевичу Бородину

Стоит в его квартире фортепьяно,
А по соседству  баночки, реторты
Лишь только химии он отдавался рьяно,
А чуть поздней уже брал новые аккорды
К тому же он и критик, педагог,
В литературе есть своя дорога
И без общественной работы жить не мог 
На музыку осталось времени совсем немного.
Играл на флейте и виолончели.
И русский эпос оперный он создавал.
Трудом раскачивал судьбы качели,
Чтобы устроить музыкальный карнавал.
Как химик точно он известность получил,
Однако музыкальной славой закрепил!

Посвящается Фридриху Энгельсу