Я это не для своего удовольствия делаю: ты сам просил моих советов. От скольких глупостей я остерёг тебя!..
Нет, дядюшка, пусть же я буду вечно глуп в ваших глазах, но я не могу существовать с такими понятиями о жизни, о людях. Это больно, грустно! тогда мне не надо жизни, я не хочу её при таких условиях слышите ли? я не хочу.
Слышу; да что ж мне делать? ведь не могу же я тебя лишить её.
Да! говорил Александр, вопреки вашим предсказаниям я буду счастлив, буду любить вечно и однажды.
Ох, нет! Я предчувствую, что ты ещё много кое-чего перебьёшь у меня. Но это бы всё ничего: любовь любовью; никто не мешает тебе; не нами заведено заниматься особенно прилежно любовью в твои лета, но, однако ж, не до такой степени, чтобы бросать дело; любовь любовью, а дело делом
Да я делаю извлечения из немецких
Полно, никаких ты извлечений не делаешь, предаёшься только сладостной неге, а редактор откажет тебе
Пусть его! я не нуждаюсь. Могу ли я думать теперь о презренной пользе, когда
О презренной пользе! презренная! Ты уж лучше построй в горах хижину, ешь хлеб с водой и пой:
Мне хижина убога
С тобою будет рай
но только как не станет у тебя «презренного металла», у меня не проси не дам
Я, кажется, не часто беспокоил вас.
До сих пор, слава богу, нет, а может случиться, если бросишь дело; любовь тоже требует денег: тут и лишнее щегольство и разные другие траты Ох, эта мне любовь в двадцать лет! вот уж презренная, так презренная, никуда не годится!
Какая же, дядюшка, годится? в сорок?
Я не знаю, какова любовь в сорок лет, а в тридцать девять
Как ваша?
Пожалуй, как моя.
То есть никакая.
Ты почему знаешь?
Будто вы можете любить?
Почему же нет? разве я не человек, или разве мне восемьдесят лет? Только если я люблю, то люблю разумно, помню себя, не бью и не опрокидываю ничего.
Разумная любовь! хороша любовь, которая помнит себя! насмешливо заметил Александр, которая ни на минуту не забудется
Разумная любовь! хороша любовь, которая помнит себя! насмешливо заметил Александр, которая ни на минуту не забудется
Дикая, животная, перебил Пётр Иваныч, не помнит, а разумная должна помнить; в противном случае это не любовь
А что же?..
Так, гнусность, как ты говоришь.
Вы любите! говорил Александр, глядя недоверчиво на дядю, ха, ха, ха!
Пётр Иваныч молча писал.
Кого же, дядюшка? спросил Александр.
Тебе хочется знать?
Хотелось бы.
Свою невесту.
Не невесту! едва выговорил Александр, вскочив с места и подходя к дяде.
Не близко, не близко, Александр, закрой клапан! заговорил Пётр Иваныч, увидя, какие большие глаза сделал племянник, и проворно придвинул к себе разные мелкие вещицы, бюстики, фигурки, часы и чернильницу.
Стало быть, вы женитесь? спросил Александр с тем же изумлением.
Стало быть.
И вы так покойны! пишете в Москву письма, разговариваете о посторонних предметах, ездите на завод и ещё так адски холодно рассуждаете о любви!
Адски холодно это ново! в аду, говорят, жарко. Да что ты на меня смотришь так дико?
Вы женитесь!
Что ж тут удивительного? спросил Пётр Иваныч, положив перо.
Как что? женитесь и ни слова мне!
Извини, я забыл попросить у тебя позволения.
Не просить позволения, дядюшка, а надо же мне знать. Родной дядя женится, а я ничего не знаю, мне и не сказали!..
Вот ведь сказал.
Сказали, потому что кстати пришлось.
Я стараюсь, по возможности, всё делать кстати.
Нет, чтоб первому мне сообщить вашу радость: вы знаете, как я люблю вас и как разделю
Я вообще избегаю дележа, а в женитьбе и подавно.
Знаете что, дядюшка? сказал Александр с живостью, может быть нет, не могу таиться перед вами Я не таков, всё выскажу
Ох, Александр, некогда мне; если новая история, так нельзя ли завтра?
Я хочу только сказать, что, может быть и я близок к тому же счастью
Что, спросил Пётр Иваныч, слегка навострив уши, это что-то любопытно
А! любопытно? так и я помучаю вас: не скажу.
Пётр Иваныч равнодушно взял пакет, вложил туда письмо и начал запечатывать.
И я, может быть, женюсь! сказал Александр на ухо дяде.
Пётр Иваныч не допечатал письма и поглядел на него очень серьёзно.
Закрой клапан, Александр! сказал он.
Шутите, шутите, дядюшка, а я говорю не шутя. Попрошу у маменьки позволения.
Тебе жениться!
А что же?
В твои лета!
Мне двадцать три года.
Пора! В эти лета женятся только мужики, когда им нужна работница в доме.
Но если я влюблён в девушку и есть возможность жениться, так, по-вашему, не нужно
Я тебе никак не советую жениться на женщине, в которую ты влюблён.
Как, дядюшка? это новое; я никогда не слыхал.
Мало ли ты чего не слыхал!
Я думал всё, что супружества без любви не должно быть.
Супружество супружеством, а любовь любовью, сказал Пётр Иваныч.
Как же жениться по расчёту?
С расчётом, а не по расчёту. Только расчёт этот должен состоять не в одних деньгах. Мужчина так создан, чтоб жить в обществе женщины; ты и станешь рассчитывать, как бы жениться, станешь искать, выбирать между женщинами
Искать, выбирать! с изумлением сказал Александр.
Да, выбирать. Поэтому-то и не советую жениться, когда влюбишься. Ведь любовь пройдёт это уж пошлая истина.
Это самая грубая ложь и клевета.
Ну, теперь тебя не убедишь; увидишь сам со временем, а теперь запомни мои слова только: любовь пройдёт, повторяю я, и тогда женщина, которая казалась тебе идеалом совершенства, может быть, покажется очень несовершенною, а делать будет нечего. Любовь заслонит от тебя недостаток качеств, нужных для жены. Тогда как, выбирая, ты хладнокровно рассудишь, имеет ли такая-то или такая женщина качества, какие хочешь видеть в жене: вот в чём главный расчёт. И если отыщешь такую женщину, она непременно должна нравиться тебе постоянно, потому что отвечает твоим желаниям. Из этого возникнут между ею и тобою близкие отношения, которые потом образуют
Любовь? спросил Александр.
Да привычку.
Жениться без увлечения, без поэзии любви, без страсти, рассуждать, как и зачем!!
А ты женился бы, не рассуждая и не спрашивая себя: зачем? так точно, как, поехавши сюда, тоже не спросил себя: зачем?
Так вы женитесь по расчёту? спросил Александр.
Так вы женитесь по расчёту? спросил Александр.
С расчётом, заметил Пётр Иваныч.
Это всё равно.
Нет, по расчёту значит жениться для денег это низко; но жениться без расчёта это глупо!.. а тебе теперь вовсе не следует жениться.
Когда же жениться? Когда состареюсь? Зачем я буду следовать нелепым примерам.
В том числе и моему? спасибо!
Я не про вас говорю, дядюшка, а про всех вообще. Услышишь о свадьбе, пойдёшь посмотреть и что же? видишь прекрасное, нежное существо, почти ребёнка, которое ожидало только волшебного прикосновения любви, чтобы развернуться в пышный цветок, и вдруг её отрывают от кукол, от няни, от детских игр, от танцев, и слава богу, если только от этого, а часто не заглянут в её сердце, которое, может быть, не принадлежит уже ей. Её одевают в газ, в блонды, убирают цветами и, несмотря на слёзы, на бледность, влекут, как жертву, и ставят подле кого же? подле пожилого человека, по большей части некрасивого, который уж утратил блеск молодости. Он или бросает на неё взоры оскорбительных желаний, или холодно осматривает её с головы до ног, а сам думает, кажется: «Хороша ты, да, чай, с блажью в голове: любовь да розы, я уйму эту дурь, это глупости! у меня полно вздыхать да мечтать, а веди себя пристойно», или ещё хуже мечтает об её имении. Самому молодому мало-мало тридцать лет. Он часто с лысиною, правда с крестом, или иногда со звездой. И говорят ей: «Вот кому обречены все сокровища твоей юности, ему и первое биение сердца, и признание, и взгляды, и речи, и девственные ласки, и вся жизнь». А кругом толпой теснятся те, кто, по молодости и красоте, под пару ей и кому бы надо было стать рядом с невестой. Они пожирают взглядами бедную жертву и как будто говорят: «Вот, когда мы истощим свежесть, здоровье, оплешивеем, и мы женимся, и нам достанется такой же пышный цветок» Ужасно!..
Дико, нехорошо, Александр! пишешь ты уж два года, сказал Пётр Иваныч, и о назёме, и о картофеле, и о других серьёзных предметах, где стиль строгий, сжатый, а всё ещё дико говоришь. Ради бога, не предавайся экстазу, или, по крайней мере, как эта дурь найдёт на тебя, так уж молчи, дай ей пройти, путного ничего не скажешь и не сделаешь: выйдет непременно нелепость.
Как, дядюшка, а разве не в экстазе родится мысль поэта?
Я не знаю, как она родится, а знаю, что выходит совсем готовая из головы, то есть когда обработается размышлением: тогда только она и хороша. Ну, а по-твоему, начал, помолчав, Пётр Иваныч, за кого же бы выдавать эти прекрасные существа?
За тех, кого они любят, кто ещё не утратил блеска юношеской красоты, в ком и в голове и в сердце всюду заметно присутствие жизни, в глазах не угас ещё блеск, на щеках не остыл румянец, не пропала свежесть признаки здоровья; кто бы не истощённой рукой повёл по пути жизни прекрасную подругу, а принёс бы ей в дар сердце, полное любви к ней, способное понять и разделить её чувства, когда права природы
Довольно! то есть за таких молодцов, как ты. Если б мы жили среди полей и лесов дремучих так, а то жени вот этакого молодца, как ты, много будет проку! в первый год с ума сойдёт, а там и пойдёт заглядывать за кулисы, или даст в соперницы жене её же горничную, потому что права-то природы, о которых ты толкуешь, требуют перемены, новостей славный порядок! а там и жена, заметив мужнины проказы, полюбит вдруг каски, наряды да маскарады и сделает тебе того а без состояния так ещё хуже! есть, говорит, нечего!
Пётр Иваныч сделал кислую мину.
«Я, говорит, женат, продолжал он, у меня, говорит, уж трое детей, помогите, не могу прокормиться, я беден» беден! какая мерзость! нет, я надеюсь, что ты не попадёшь ни в ту, ни в другую категорию.
Я попаду в категорию счастливых мужей, дядюшка, а Наденька счастливых жён. Не хочу жениться, как женится большая часть: наладили одну песню: «Молодость прошла, одиночество наскучило, так надо жениться!» Я не таков!
Бредишь, милый.
Да почему вы знаете?
Потому что ты такой же человек, как другие, а других я давно знаю. Ну, скажи-ка ты, зачем женишься?
Как зачем! Наденька жена моя! воскликнул Александр, закрыв лицо руками.