Я ужинать! да и вы не проглотите куска, когда узнаете, что дело идёт о жизни и смерти.
О жизни и смерти?.. повторил дядя, да, это, конечно, очень важно, а впрочем попробуем, авось проглотим.
Он позвонил.
Спроси, сказал он вошедшему камердинеру, что там есть поужинать, да вели достать бутылку лафиту, за зелёной печатью.
Камердинер ушёл.
Дядюшка! вы не в таком расположении духа, чтоб слушать печальную повесть моего горя, сказал Александр, взявши шляпу, я лучше приду завтра
Нет, нет, ничего, живо заговорил Пётр Иваныч, удерживая племянника за руку, я всегда в одном расположении духа. Завтра, того гляди, тоже застанешь за завтраком или ещё хуже за делом. Лучше уж кончим разом. Ужин не портит дела. Я ещё лучше выслушаю и пойму. На голодный желудок, знаешь, оно неловко
Принесли ужин.
Что же, Александр, давай сказал Пётр Иваныч.
Да я не хочу, дядюшка, есть! сказал с нетерпением Александр и пожал плечами, глядя, как дядя хлопотал над ужином.
По крайней мере хоть выпей рюмку вина: вино недурно!
Александр потряс отрицательно головой.
Ну, так возьми сигару да рассказывай, а я буду слушать обоими ушами, сказал Пётр Иваныч и живо принялся есть.
Вы знаете графа Новинского? спросил Александр, помолчав.
Графа Платона?
Да.
Приятели; а что?
Поздравляю вас с таким приятелем подлец!
Пётр Иваныч вдруг перестал жевать и с удивлением посмотрел на племянника.
Вот тебе на! сказал он, а ты разве знаешь его?
Очень хорошо.
Давно ли?
Месяца три.
Как же так? Я лет пять его знаю и всё считал порядочным человеком, да и от кого ни послышишь все хвалят, а ты вдруг так уничтожил его.
Давно ли вы стали защищать людей, дядюшка? а прежде, бывало
Я и прежде защищал порядочных людей. А ты давно ли стал бранить их, перестал называть ангелами?
Пока не знал, а теперь о люди, люди! жалкий род, достойный слёз и смеха![16] Сознаюсь, кругом виноват, что не слушал вас, когда вы советовали остерегаться всякого
И теперь посоветую; остерегаться не мешает: если окажется негодяй не обманешься, а порядочный человек приятно ошибёшься.
Укажите, где порядочные люди? говорил Александр с презрением.
Вот хоть мы с тобой чем не порядочные? Граф, если уж о нём зашла речь, тоже порядочный человек; да мало ли? У всех есть что-нибудь дурное а не всё дурно и не все дурны.
Все, все! решительно сказал Александр.
А ты?
Я? я, по крайней мере, унесу из толпы разбитое, но чистое от низостей сердце, душу растерзанную, но без упрёка во лжи, в притворстве, в измене, не заражусь
Ну, хорошо, посмотрим. Что же сделал тебе граф?
Что сделал? похитил всё у меня.
Говори определительнее. Под словом всё можно разуметь бог знает что, пожалуй, деньги: он этого не сделает
То, что для меня дороже всех сокровищ в мире, сказал Александр.
Что ж бы это такое было?
Что ж бы это такое было?
Всё счастье, жизнь.
Ведь ты жив!
К сожалению да! Но эта жизнь хуже ста смертей.
Скажи же прямо, что случилось?
Ужасно! воскликнул Александр. Боже! боже!
Э! да не отбил ли он у тебя твою красавицу, эту как её? да! он мастер на это: тебе трудно тягаться с ним. Повеса! повеса! сказал Пётр Иваныч, положив в рот кусок индейки.
Он дорого заплатит за своё мастерство! сказал Александр, вспыхнув, я не уступлю без спора Смерть решит, кому из нас владеть Наденькой. Я истреблю этого пошлого волокиту! не жить ему, не наслаждаться похищенным сокровищем Я сотру его с лица земли!..
Пётр Иваныч засмеялся.
Провинция! сказал он, a propos[17] о графе, Александр, он не говорил, привезли ли ему из-за границы фарфор? Он весной выписывал партию: хотелось бы взглянуть
Не о фарфоре речь, дядюшка; вы слышали, что я сказал? грозно перебил Александр.
Мм-м! промычал утвердительно дядя, обгладывая косточку.
Что же вы скажете?
Да ничего. Я слушаю, что ты говоришь.
Выслушайте хоть раз в жизни внимательно: я пришёл за делом, я хочу успокоиться, разрешить миллион мучительных вопросов, которые волнуют меня я растерялся не помню сам себя, помогите мне
Изволь, я к твоим услугам; скажи только, что нужно я даже готов деньгами если только не на пустяки
Пустяки! нет, не пустяки, когда, может быть, через несколько часов меня не станет на свете, или я сделаюсь убийцей а вы смеётесь, хладнокровно ужинаете.
Прошу покорно! сам, я думаю, наужинался, а другой не ужинай!
Я двое суток не знаю, что такое есть.
О, это в самом деле что-нибудь важное?
Скажите одно слово: окажете ли вы мне величайшую услугу?
Какую?
Согласитесь ли вы быть моим свидетелем?..
Котлеты совсем холодные! заметил Пётр Иваныч с неудовольствием, отодвигая от себя блюдо.
Вы смеётесь, дядюшка?
Сам посуди, как слушать серьёзно такой вздор: зовёт в секунданты!
Что же вы?
Разумеется, что: не пойду.
Хорошо; найдётся другой, посторонний, кто примет участие в моей горькой обиде. Вы только возьмите на себя труд поговорить с графом, узнать условия
Не могу: у меня язык не поворотится предложить ему такую глупость.
Так прощайте! сказал Александр, взяв шляпу.
Что! уж ты идёшь? вина не хочешь выпить?..
Александр пошёл было к дверям, но у дверей сел на стул в величайшем унынии.
К кому пойти, в ком искать участия?.. сказал он тихо.
Послушай, Александр! начал Пётр Иваныч, отирая салфеткой рот и подвигая к племяннику кресло, я вижу, что с тобой точно надо поговорить не шутя. Поговорим же. Ты пришёл ко мне за помощью: я помогу тебе, только иначе, нежели как ты думаешь, и с уговором слушаться. Не зови никого в свидетели: проку не будет. Из пустяков сделаешь историю, она разнесётся везде, тебя осмеют или, ещё хуже, сделают неприятность. Никто не пойдёт, а если наконец найдётся какой-нибудь сумасшедший, так всё напрасно: граф не станет драться; я его знаю.
Не станет! так в нём нет ни капли благородства! с злостью заметил Александр, я не полагал, чтоб он был низок до такой степени!
Он не низок, а только умён.
Так, по вашему мнению, я глуп?
Н нет, влюблён, сказал Пётр Иваныч с расстановкой.
Если вы, дядюшка, намерены объяснять мне бессмысленность дуэли как предрассудка, то я предупреждаю вас это напрасный труд: я останусь твёрд.
Нет: это уж давно доказано, что драться глупость вообще; да все дерутся; мало ли ослов? их не вразумишь. Я хочу только доказать, что тебе именно драться не следует.
Любопытно, как вы убедите меня.
Вот послушай. Скажи-ка, ты на кого особенно сердит: на графа или на неё как её Анюта, что ли?
Я его ненавижу, её презираю, сказал Александр.
Начнём с графа: положим, он примет твой вызов, положим даже, что ты найдёшь дурака свидетеля что ж из этого? Граф убьёт тебя, как муху, а после над тобой же все будут смеяться; хорошо мщение! А ты ведь не этого хочешь: тебе бы вон хотелось истребить графа.
Неизвестно, кто кого убьёт, сказал Александр.
Наверное он тебя. Ты ведь, кажется, вовсе стрелять не умеешь, а по правилам первый выстрел его.
Тут решит божий суд.
Ну, так воля твоя, он решит в его пользу. Граф, говорят, в пятнадцати шагах пулю в пулю так и сажает, а для тебя, как нарочно, и промахнётся! Положим даже, что суд божий и попустил бы такую неловкость и несправедливость: ты бы как-нибудь ненарочно и убил его что ж толку? разве ты этим воротил бы любовь красавицы? Нет, она бы тебя возненавидела, да притом тебя бы отдали в солдаты А главное, ты бы на другой же день стал рвать на себе волосы с отчаяния и тотчас охладел бы к своей возлюбленной
Александр презрительно пожал плечами.
Вы так ловко рассуждаете об этом, дядюшка, сказал он, рассудите же, что мне делать в моём положении?
Ничего! оставить дело так: оно уже испорчено.
Оставить счастье в его руках, оставить его гордым обладателем о! может ли остановить меня какая-нибудь угроза? Вы не знаете моих мучений! вы не любили никогда, если думали помешать мне этой холодной моралью в ваших жилах течёт молоко, а не кровь
Полно дичь пороть, Александр! мало ли на свете таких, как твоя Марья или Софья, что ли, как её?
Её зовут Надеждой.
Надежда? а какая же Софья?
Софья это в деревне, сказал Александр нехотя.
Видишь ли? продолжал дядя, там Софья, тут Надежда, в другом месте Марья. Сердце преглубокий колодезь: долго не дощупаешься дна. Оно любит до старости
Нет, сердце любит однажды
И ты повторяешь слышанное от других! Сердце любит до тех пор, пока не истратит своих сил. Оно живёт своею жизнию и так же, как и всё в человеке, имеет свою молодость и старость. Не удалась одна любовь, оно только замирает, молчит до другой; в другой помешали, разлучили способность любить опять останется неупотребленной до третьего, до четвёртого раза, до тех пор, пока, наконец, сердце не положит всех сил своих в одной какой-нибудь счастливой встрече, где ничто не мешает, а потом медленно и постепенно охладеет. Иным любовь удалась с первого раза, вот они и кричат, что можно любить только однажды. Пока человек не стар, здоров
Вы всё, дядюшка, говорите о молодости, следовательно о материальной любви
О молодости говорю, потому что старческая любовь есть ошибка, уродливость. И что за материальная любовь? Такой любви нет, или это не любовь, так точно, как нет одной идеальной. В любви равно участвуют и душа и тело; в противном случае любовь неполна: мы не духи и не звери. Сам же говоришь: «Течёт в жилах молоко, а не кровь». Ну, так вот видишь ли: с одной стороны, возьми кровь в жилах это материальное, с другой самолюбие, привычку это духовное; вот тебе и любовь! На чём я остановился да! в солдаты; кроме того, после этой истории красавица тебя на глаза к себе не пустит. Ты по-пустому повредил бы и ей, и себе видишь ли? Надеюсь, этот вопрос мы с одной стороны обработали окончательно. Теперь
Пётр Иваныч налил себе вина и выпил.
Экой болван! сказал он, подал холодный лафит.
Александр смолчал, поникнув головой.
Теперь скажи, продолжал дядя, грея стакан с вином в обеих руках, за что ты хотел стереть графа с лица земли?
Я уж сказал вам за что! не он ли уничтожил моё блаженство? Он, как дикий зверь, ворвался
В овчарню! перебил дядя.
Похитил всё, продолжал Александр.
Он не похитил, а пришёл да и взял. Разве он обязан был справляться, занята ли твоя красавица, или нет? Я не понимаю этой глупости, которую, правду сказать, большая часть любовников делают от сотворения мира до наших времён: сердиться на соперника! может ли быть что-нибудь бессмысленней стереть его с лица земли! за что? за то, что он понравился! как будто он виноват и как будто от этого дела пойдут лучше, если мы его накажем! А твоя как её? Катенька, что ли, разве противилась ему? сделала какое-нибудь усилие, чтоб избежать опасности? Она сама отдалась, перестала любить тебя, нечего и спорить не воротишь! А настаивать это эгоизм! Требовать верности от жены тут есть ещё смысл: там заключено обязательство; от этого зависит часто существенное благосостояние семейства; да и то нельзя требовать, чтоб она никого не любила а можно только требовать, чтоб она того Да и ты сам не отдал ли её графу обеими руками? оспоривал ли ты её?