Нейт, Исида и Осирис, во главе с Деметрой, занялись собирательством. В этом квартете Осирис выполнял функции охранника и носильщика. Кладовые местной флоры оказались, на редкость, щедрыми. Однако Деметра призывала к осторожности: всё подряд брать нельзя. В невообразимое разнообразие добрых подарков природы мог затесаться и плохой. И не один. Лес был богат диковинными и сочными фруктами, а опушка леса и равнина ягодой и грибами. Особенно впечатляло изобилие грибов. Влажный и тёплый климат создавал для них, воистину, райские условия. Их здесь было так много, что глаза разбегались. Но много, это не всегда хорошо. Ведь самые яркие и красивые грибы, на деле были самыми несъедобными.
В отличие от охотников и рыбарей, собиратели никогда не возвращались домой с пустыми руками. В этом случае Осирису приходилось совсем несладко. Однако он не роптал. Добрая улыбка не покидала его лица даже тогда, когда пот заливал глаза.
Всех, шатающихся от усталости, добытчиков хлеба насущного ждали на импровизированной кухне, с огромным нетерпением, Гера, Амфитрита и юные Эвда и Эвра. Тут же топтался главный контролёр и дегустатор местных яств Асклепий, вооружённый научным инструментарием. Именно он, неумолимой рукой своей, решительно отодвигал прочь самые красивые и приятно пахнущие плоды, чем немало огорчал удивлённых добытчиков.
Женщины со смехом и удовольствием колдовали над горой, милостиво разрешённых к готовке и потреблению, продуктов, изощряясь в кулинарном искусстве
Однако всё это скоро закончится. Асклепий вынесет окончательный вердикт по всем видам продуктов растительного, животного и морского происхождения, навсегда поделив их на съедобные и несъедобные, на лекарственные и ядовитые. И тогда за дело приготовления пищи примутся старательные, никогда не ошибающиеся чистюли-машины, освобождая своих хозяев для более важных дел
Надёжным союзником инопланетян, в их битве за выживание, стал прекрасный местный климат. Он был неизменно тёплым и, почти, не подверженным сезонным изменениям.
Период адаптации к новым физическим условиям завершался. Они медленно, но необратимо возрождались для новой жизни, на новой планете. Местный воздух уже не казался им «отравой», едва пригодной для дыхания, а почему-то стал насыщенным и свежим. Атланты с удовольствием загорали под яркими лучами Гелиоса, которые совсем ещё недавно считались нестерпимо жгучими. А чистая и прохладная вода океана отбирала у разгорячённых тел лишнее тепло и дарила ощущение свободы и блаженства.
Исчез страх перед неведомыми и страшными болезнями. Закалившаяся иммунная система теперь легко с ними справлялась. И, всё же, её следовало оберегать от лишних тестов на выносливость. По этой причине, координатор временно запретил инопланетянам вступать в контакты с местными братьями по разуму, справедливо полагая, что те могут быть носителями, ещё неизвестных небожителям, болезнетворных бактерий и других опасных микроорганизмов.
Исчез страх перед неведомыми и страшными болезнями. Закалившаяся иммунная система теперь легко с ними справлялась. И, всё же, её следовало оберегать от лишних тестов на выносливость. По этой причине, координатор временно запретил инопланетянам вступать в контакты с местными братьями по разуму, справедливо полагая, что те могут быть носителями, ещё неизвестных небожителям, болезнетворных бактерий и других опасных микроорганизмов.
Инопланетяне окрепли. Их мышцы стали объёмными и стальными. Мужчины возмужали, раздались в плечах и груди. Стройные и высокие тела их источали здоровье и силу. Женщины же внешне, почти, не изменились. Однако в лёгких, пластичных движениях их, чувствовалась мощь сжатой пружины.
Не успела Гея пробежать и половины своего пути вокруг Гелиоса, как небожители уже победили. Они одержали верх над гравитацией чужой планеты, отразили натиск, враждебной им, чужой жизни и побороли свои слабости
Глава 5. Азорские острова
После головокружительной космической одиссеи, экипаж «Марса» теперь изнывал от удовольствия в лучах славы. А что делать? Того требовал протокол. Сенсационные открытия, сделанные марсианской экспедицией, взбудоражили весь мир, разворошили небывалый муравейник из энтузиастов, мечтателей и, просто, неравнодушных обывателей.
Впервые было получено прямое доказательство существования внеземной цивилизации!
Цивилизации, которая хотя и погибла много тысяч лет тому назад, но и технологически и духовно превосходила самую распрекрасную и самую уникальную, до этого момента, земную цивилизацию.
Космических героев, в свои гостеприимные объятия, наперебой приглашали все страны мира, за исключением, быть может, только тех, чьё правительство и население не догадывалось о существовании космоса.
Форумы, конференции, эксклюзивные интервью, светские рауты и официальные встречи, непременно проходящие по одному и тому же сценарию, основательно достали марсианских мушкетёров.
Наступило пресыщение славой. Дружная пятёрка постепенно распалась. Сработала разнонаправленность интересов.
Первым от мирской суеты уединился планетолог Рикко Штерн. Он принялся за серьёзную книгу, где собрался поведать миру личное мнение о феноменальной марсианской цивилизации.
Вслед за Штерном от компании откололся космический эскулап Ксинг Ли. Он поспешил на свою родину, чтобы поделится своими впечатлениями о марсианской эпопее с бесчисленными коллективами Поднебесной. Поспешил, разумеется, по просьбе трудящихся и зову сердца. Страна большая, коллективов не счесть. Это и рабочие, и крестьяне, и учёные, и военные, и руководящие работники, и всего не перечесть. Так, что его ждала обширная просветительская работа. Большая и благородная.
После Ксинга Ли решил отдохнуть, от звона литавры и звука медных труб, Анри Этуаль. Лингвист отправился нежиться на тёплом песке Лазурного берега. Он отправился туда, конечно же, не один, а в обществе длинноногой блондинки. Не суетно, но приятно.
Второй пилот вернулся к себе, домой. Однако так случилось, что греться в лучах славы не перестал. Теперь у него было имя, которое приносило немалые дивиденды. И в этом ничего плохого не было. А что? Его широкая, всеми узнаваемая улыбка, мужественное загорелое лицо, бесстрашный, устремлённый за горизонт, взгляд, легко затмившие физиономии ряженых голливудских героев, чем не блистательный рекламный бренд? Джимми Стар утонул в радужных перспективах продолжающегося бытия.
А что было выбрать капитану космических мушкетёров? Он стоял на распутье, как витязь на картине художника Васнецова. Работать над книгой, как Штерн? Посчитал, что рано. Слишком близки, по времени, события и сильны впечатления, чтобы писать взвешенно. Путь Джимми эффектен и эффективен, но не в его натуре. Пойти по стопам Ксинга Ли? Можно, но позже и не в таком объёме. А вот решение Анри ему понравилось. Почему бы перед возвращением домой, действительно, не позагорать недельку-другую где-нибудь, на пустынном пляже? Там, где мало народа. Там, где можно, на короткое время, расслабиться и отключить мозги.
Он выбрал Азорские острова. А точнее, маленький, относительно безлюдный, остров посреди Атлантического океана.
Городок, в котором он приземлился, впечатления не произвёл. Как и название города, которое он тотчас забыл. Застройка городка, как и следовало ожидать, выглядела контрастной, а главное не интересной. Ни Колизея, ни Парфенона, ни дворца Дожей, он там не обнаружил. Остановился в недорогой гостинице, в пятистах шагах от побережья. Заселившись вечером, он принял душ и, не поужинав, завалился спать. Спал, аки агнец. Утром проснулся бодрым и подозрительно беззаботным. Спустился в ресторан позавтракать. Интерьер ресторанного зала выглядел скучновато. Всё его убранство стойка бара, сиротливо приткнувшаяся в углу, да десяток столиков, стоящих по периметру.
Ярилов сел за ближайший столик и принялся ждать официантку. Та, прежде чем подойти к единственному посетителю, выдержала гроссмейстерскую паузу. Любезно улыбнувшись, протянула меню. Несколько строк, которые он там разглядел, в восторг не привели. Выбрал лучшее.
Омлет и сок.
Официантка неопределённо повела бровью и неторопливо отправилась выполнять «щедрый» заказ.
Съев блюдо из двух яиц, где, как ему показалось, вместо сливок использовался казеиновый клей, первый пилот отправился на вожделенный пляж.
Благостное утреннее солнце и прозрачная вода океана сделали своё дело. Уже к полудню его рослое, ладное тело ощутило существенный результат работы жаркого, южного солнца. Загар, по-голливудски контрастно, оттенил его голубые глаза, светлые, вьющиеся от природы, волосы и белозубую улыбку.
Быстрая метаморфоза, случившаяся со звёздным пришельцем, не осталась не замеченной. Когда он, тая в полусонной неге, начал уже подумывать о сытном обеде, на его лицо неожиданно упала тень. Ярилов лениво приоткрыл один глаз. Прямо перед ним возвышалась экзотичная красавица, цвета кофе. Она неотрывно смотрела на него, методично раскачиваясь на своих длинных ногах. Половину лица её занимала улыбка. Выражение её физиономии трудно было назвать двусмысленным. По своей однозначности оно напоминало гальку, нечаянно закатившуюся ему под пятку.
Однако радужных ожиданий длинноногой дивы, светловолосый красавец не оправдал. Ярилову никогда не нравилась откровенно непритязательная любовь, даже когда она одноразовая. Отношения такого рода, в его представлении, как-то сразу роднили его, венец природы, с бабуинами. Поэзии в такой незатейливой любви ни на грош, а любовь без поэзии не интересна.
Однако это не значило, что он был холоден к женщинам. Отнюдь. Конечно же, через пару дней он сам найдёт себе подружку, чтобы скрасить своё одиночество. А пока, он спокойно поднялся и равнодушно зашагал, мимо насмерть разочарованной девицы, к воде. Ему необходимо было освежиться перед обедом. Ярилову было хорошо. Голова стала светлой и лёгкой. Никто не досаждал. Слава кажется тоже, наконец, отстала. Пусть, временно. И на том спасибо. Первый день его отдыха прошёл без приключений.
На следующее утро он снова спустился в ресторан и уселся за, облюбованный им, ближний столик. Зал, по обыкновению, был пуст, за исключением седовласой упитанной пары, которая развлекалась завтраком за дальним столиком.
Космонавт уже принялся за свой омлет, когда в зал вошёл ещё один посетитель. Он был выше среднего роста, среднего телосложения, по виду европеец, лет сорока с хвостиком. Массивные очки в тёмной оправе придавали его спокойному взгляду академическую основательность. Незнакомец неторопливо осмотрелся и подошёл к столику Ярилова. Снял очки и начал их протирать. Без очков его подслеповатые глаза мало что различали. Не успев снова водрузить на переносицу свои очки, он спросил: