Он достал старую карточку с аккуратной каллиграфической записью: «Толик Соколов, 8 лет» и русой прядкой волос, приколотой скрепкой. Его первая жертва. Да, такое не забывается. Рука дрогнула, перед мысленным взором возникли ярко-синие глаза мальчишки, залитые слезами, маленький рот, искаженный в крике. «Вот он», убийца ехидно оскалился, «будущий нобелевский лауреат по биохимии Если бы Ха!». Мужчина впился глазами в следующий пожелтевший прямоугольник: «Кристина Шварц, 10 лет». Эта хрупкая девочка была второй, в его списке смерти, несостоявшаяся писательница, основательница нового жанра в литературе, если бы Все, нет ее, история, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Перебирая дрожащими пальцами картонные лепестки, маньяк дошел до противоположного края. Вот оно, его последнее «приобретение»: Рома Гусев, 7 лет, мог бы стать выдающимся кардиохирургом, светилом медицины, но не повезло какая досада.
Он погрузился в воспоминания об акции месячной давности еще свежей в памяти и оцепенел, смакуя процедуру «очищения».
Из забытья его вывел напоминающий сигнал мобильника, установленный загодя.
«Батюшки! Уже почти двенадцать. Сколько же я грезил-то?» Гутко рванул к гардеробу. «Пора!».
6.
До трех ночи я не мог отключиться. В голову лезли навязчивые мысли о предстоящем, терзали воспаленное сознание. Наконец забылся беспокойным сном, переполненным жуткими кошмарами.
Очнулся в 6.13. и понял больше не засну.
Голова чугунная, как после хорошей попойки, в теле тяжесть, глаза слезятся. Измученный мозг требует отдыха, но разве до того сейчас? Не могу думать ни о чем, кроме предстоящей встречи.
Завтрак? Нет, кусок не лезет в горло.
На улицу сегодня не пойду. Если и оставлять собственное тело в отключке, то только дома, так надежнее.
Я весь в напряжении, в нетерпеливом ожидании контакта. Это может произойти когда угодно: через мгновение, или поздно ночью. Сегодня время мой враг.
Около часа бесцельно слоняюсь тенью по комнате, каждые полминуты бросая взгляд на настенные часы. Секундная стрелка еле ползет, словно улитка по стеклу.
Ожидание Что может быть томительнее?
Пусть плохо, пусть тяжело, но душу греет сладкое предчувствие: все это в последний раз, ведь Глор довольно прозрачно намекнул вчера на это. Еще один рывок, а потом Нет, не смею мечтать о свободе, избавлении боюсь сглазить.
Так не пойдет, надо отвлечься.
Падаю на старенький диван, с трудом нахожу пульт, утонувший в щели у подлокотника, и включаю детский канал. Добрые советские мультики что может быть целительнее для человека, окруженного жестокостью, болью, бесконечной чередой смертей?
Помогает. Время незаметно ускоряет ход. Уже спустя четверть часа на лице непроизвольная улыбка, сознание расслабляется, тело становится легче, хотя ожидание встречи с Кланером не уходит, засело в мозгу колючей занозой.
Веки тяжелеют, смыкаются
Светлая дрема без кошмаров
Снова серебряный звон в голове. Впервые его появление радует. Я вскидываюсь, бросаю взгляд на циферблат Однако 14.06. Проспал больше двух часов.
Выключаю телевизор, удобно располагаюсь на диване и погружаюсь в сознание врага рода человеческого.
7.
Боже, что за чудовище! Мое бестелесное «я» впервые оказывается внутри такого исчадия. Меня корчит в омерзительной смеси его аномального естества, я словно погружаюсь в смесь вязкой кипящей смолы и едкой кислоты. Душа инстинктивно стремиться удрать, скрыться, покинуть мозг этого нелюдя.
Бежать!
«Нет! Если я сделаю так, Каратель не сможет увидеть его, найти».
На этот раз мучения недолги: через секунду Глор материализуется рядом.
Не в силах более терпеть, я с облегчением покидаю тело упыря, понимая вдруг, что впервые совершил подобное. Да, сегодня все по-другому, очевидно, изверг не видит нас, полностью поглощеный своей игрой с малолетней жертвой.
Небольшая комната без окон, напоминающая палату психиатрической клиники: стены и потолок обиты толстым слоем мягкого звуконепроницаемого покрытия. В центре стеклянный столик с ужасающим набором хирургических инструментов маньяка-садиста и высокий жесткий лежак, к которому туго прикручена веревками худенькая девочка (Ирина Сом, судя по всему). Загорелое веснушчатое лицо обрамляет огненная шапка рыжих волос, в больших карих глазах паника. Но пленница не плачет, держит себя в руках (пока еще). Она шумно вздыхает и выкрикивает:
Что вам надо?!
Я впервые обращаю взор на убийцу. Вот так да Невысокий плотненький хорошо одетый мужичок с брюшком, пухлые щеки гладко выбриты, взгляд мягкий Поразительно внешность этого типа вызывает доверие, расположение, ничего более. Хамелеон! Встретишь такого на улице, подумаешь: и мухи не обидит. Неудивительно, что дети легко уходили с ним, они и представить не могли, на что способен этот «милый дяденька».
Мужчина осторожно берет со столика сверкающий никелем обоюдоострый ланцет и шепчет ребенку:
Тут бесполезно звать на помощь, никто не услышит. Но еще не время визжать. Так что издашь хоть звук, дитятко, всажу это тебе в бедро. Все поняла?
Девочка кивает.
Детоубийца вдруг делает глубокий вдох, цепенеет, закрывает глаза и остается в таком положении около минуты. Что это, своеобразный ритуал? Затем он тихо вздрагивает, будто проснувшись, любовно шарит липким взглядом по телу узницы, делает шаг к школьнице, подносит инструмент к лицу бедняжки Его голос срывается от возбуждения, словно перед соитием:
А вот теперь можешь орать. Разрешаю.
Я не выдерживаю, мысленно кричу старцу:
Чего ты ждешь? Действуй!
Он обращает ко мне взгляд, и я невольно осекаюсь: в этих глазах вечность небытия. Слышу речь партнера:
Прислушайся к себе. Разве не чувствуешь? Это полностью твое дело. На этот раз я только зритель.
Что? Но как я
Не блажи. Ты сотни раз видел мою работу, запомнил все до мелочей, знаешь наизусть убийственный приказ. Приступай!
Последняя фраза, словно удар кнута, она подчиняет меня. Вмиг понимаю, что действительно смогу, готов. Да что уж, расправиться с этим ублюдком честь для меня.
Все происходит удивительно легко, словно всегда занимался этим. Я поворачиваюсь к душегубу (лезвие которого почти коснулось скулы девчонки), протягиваю вперед руку
Внутренний взор Кланера открывается, он впервые видит меня, моего спутника Звон оброненного ланцета, дрожащий бледный подбородок, тихий всхлип Приговоренный открывает в мольбе жирные губы, но не успевает издать ни звука.
Я произношу СЛОВО, и тело злодея падает замертво, отпуская в запределье вопящую черную душу.
Все.
Старик шепчет что-то, и путы, удерживающие Ирину Сом, опадают. Не понимая ничего (ребенок не видит нас), она бросается к двери, открывает внутренний запор и скрывается навсегда.
Жива, ухмыльнулся Каратель. Поздравляю. Ты круто изменил историю своего вида.
Надеюсь. А что будет с этой мразью? Его ждет персональный ад, подобный моему?
Гораздо хуже. Каждому по делам его. Желаешь взглянуть?
Это возможно?
Конечно. Ты увидишь все, будто во сне, в сжатом виде, годы его кары для тебя сократятся до минут. Ну так как?
М-м, да, я отвел взгляд, пожалуй
Сомкни веки.
8.
Ошеломленный, охваченный паникой Богдан открывает глаза.
«Жив! Слава Богу!».
Холодно. Мокрые от дождя улицы устланы желто-оранжевым ковром палой листвы.
Осень
«Как? Почему?», в полном смятении он смотрит по сторонам и натыкается взглядом на свое отражение в витрине. Синеглазый восьмилетний пацан в легкой замшевой курточке, в правой руке надкусанный пирожок с капустой.
«Господи!!!» Кланер вмиг понимает все: его душа-сознание помещена в тело Толика Соколова, первой его жертвы. И сейчас тот самый день. Мальчик проголодался, через минуту он дожует кушанье и двинется к парку развлечений, где и встретит своего мучителя.
Нет! верещит маньяк. Я не пойду туда! но маленькие ножки помимо воли уже несут его в нужном направлении, он не принадлежит себе в этом странном мире, этим телом управляет сам фатум.
Вот тот самый каштан у колеса обозрения, под которым они встретились когда-то. Гутко замирает, оцепенев от ужаса. К нему приближается нечто: высокий мужчина в белоснежном плаще, в шляпе, брюках и ботинках того же цвета, вместо лица гладкая выпуклая кремовая поверхность, похожая на бок страусиного яйца.
Шок.
Несчастный не помнит, что говорит незнакомец, куда везет его но через полчаса они оказываются в той самой, до боли знакомой комнате без окон, его комнате.
И тут начинаются истязания, жестокие, неторопливые, изощренные Существо в белом в деталях повторяет садистские приемы проклятого судьбой психопата, которые Богдан применял в тот раз, ни малейшего отличия. Бывший палач в точности получает то, на что раньше обрекал других. Впервые Кланер оказывается на месте своей жертвы. Он и представить не мог, насколько это больно, страшно А хуже всего то, что он загодя знает, чем закончится эта изуверская мистерия ужасной мучительной смертью.
Шок.
Несчастный не помнит, что говорит незнакомец, куда везет его но через полчаса они оказываются в той самой, до боли знакомой комнате без окон, его комнате.
И тут начинаются истязания, жестокие, неторопливые, изощренные Существо в белом в деталях повторяет садистские приемы проклятого судьбой психопата, которые Богдан применял в тот раз, ни малейшего отличия. Бывший палач в точности получает то, на что раньше обрекал других. Впервые Кланер оказывается на месте своей жертвы. Он и представить не мог, насколько это больно, страшно А хуже всего то, что он загодя знает, чем закончится эта изуверская мистерия ужасной мучительной смертью.
Паника охватывает разум, но ему не позволяют провалиться в спасительное забытье.
Через двадцать восемь часов мальчик умирает.
Спасение, облегчение?
Нет. Сознание казнимого тут же оказывается в теле жертвы номер два десятилетней Кристины Шварц. И все начинается сначала: яйцеголовый инквизитор, комната без окон и пытки, пытки, пытки
В какой-то момент, в минутном промежутке между болью и болью, он вдруг понимает: на его руках кровь сорока шести замученных детей, и ему придется пройти этот путь до конца. Осознание этого стократно страшнее физических страданий.
Этому кошмару не видно края. Сначала он молил о пощаде, затем просил смерти, наконец, понял, что еще немного и сойдет с ума. Увы, спасительное безумие так и не пришло. С каждым вселением в новое тело, мучения становились все острее, невыносимее
Казалось, прошли столетия, но в какой-то момент, мятущийся изнуренный разум пленника вдруг осознает, что на этот раз он находится в теле своей последней жертвы Ромы Гусева.
Наконец-то!