Дело рук Сталина. Том 1 - Владимир Ильич Титомиров 5 стр.

Напоминаю пророчество великого Пушкина, из стихотворения «К Чаадаеву»:

Об этом же пророчески писал и другой великий русский поэт,  Некрасов. Грядущие беды предсказал Достоевский. Но никто из них, и вообще никто, не мог предвидеть того, что произошло на самом деле. И чтобы эти пророчества хоть как-то сбылись, ещё понадобились два века, и миллионы жертв. И только теперь, уже в XXI веке, наконец, появилась возможность по-настоящему оценить всё происшедшее и начать движение по более правильному пути, что, если говорить откровенно, после тех увечий, которые претерпел многострадальный российский народ,  дело крайне не простое, но очень важное. Хотя, с другой стороны, казалось бы, на ошибках учатся.

Один молодой человек лет 20 назад сказал мне, что для осознания и преодоления происшедшего в XX веке понадобится срок не менее трёх поколений. Похоже, он был прав

Прожив, вместе с родителями, почти весь XX век, многое пережив и прочитав, я постоянно думал о тех событиях, которые потрясли Россию и весь мир, и что будет невероятно трудно с этим наследием поднять страну на достойный уровень.

И теперь, этой моей книгой, я решил внести посильную лепту в общее дело постижения и правильной оценки всего происшедшего, пока оно ещё свежо в нашей памяти и ощутимо влияет на происходящее, и в то же время с позиций многих объективных наблюдателей, заглянувших в не очень давнее прошлое, переживших его, когда оно в то же время уже стало историей.

Иностранцы порой не разделяют наших чувств к России, к русскому, к нашим достижениям в культуре, думают, что «всяк кулик своё болото хвалит». Но нет, нам действительно есть чем гордиться, что помнить и ценить! Ведь ценят же и наших музыкантов, и наш балет, и наших спортсменов, и наших учёных, и наших писателей-прозаиков. И очень жаль, что трудно столь же достойно оценить поэтов, тоже великих, если не знаешь языка!.. Хотя, оценили же поэта Бродского!

Итак, эта книга, скорее всего,  большое откровенное письмо, обращённое как к прошедшим через испытания XX века, так и к родившимся позже, живущим в XXI веке, объяснение правды, чтобы помочь отделить жертв от виновников, оправдать страну от несправедливых обвинений, лёгших тяжким бременем на ныне живущие в России народы, ибо без этого трудно жить и созидать будущее.

Мог быть сборник высказываний. Могли быть только воспоминания, ещё одни, да ещё и никому не известного лица. Могла быть и статья, ещё одна, только с голословными утверждениями и выводами. И каждая такая информация, как и всё, написанное ранее, не дотягивала бы до уровня окончательной отповеди. Мы же теперь имеем ценный коктейль всех этих компонентов, т. е. именно то, о чём писал иностранец Р. Конквест, о котором,  и выдержки из написанного которым,  ниже, чего так не хватало в российском авторстве (что тоже отмечено Р. Конквестом). Я постарался это посильно восполнить.

Только в результате объединения всех этих компонентов, по моему замыслу, получилось сильнодействующее средство, способное перестроить общество, окончательно показать ему правду, избавить его от прежних роковых заблуждений.

Только соединение всех вышеуказанных компонентов в одной книге необходимо и достаточно для осмысления и переосмысления каждым, чтобы стало всем понятно, что было у тогда живших людей, как они оценивали,  и теперь оценили заново, правильно,  большевизм, сталинизм, роль личностей, авторитеты общества, и позволяет каждому из нас самим правильно оценить прошлое и стать на правильный путь в будущем. И моя роль здесь очень скромная. Я лишь представил рассказ одного из жертв и участников событий того времени, никому не известного, и представил уже написанное ранее другими. Вот и всё.

Когда-то я даже не мог бы представить, что книга будет такой, на такую тему! Как я относился тогда ко мною пережитому, вы можете судить по тому, что после очень долгого перебора возможных названий я для предполагавшихся воспоминаний в конце концов тогда выбрал «Счастия ключи»,  слова из популярной революционной песни («Мы кузнецы, и дух наш молод, куём мы счастия ключи»). Отсюда делайте вывод, что прожитую нами жизнь я считал очень счастливой (К этому названию, как вы увидите, если дочитаете книгу до конца, я потом всё-таки и вернулся). Так мы устроены, что, особенно в молодости, стараемся не замечать плохое, считаем, что всё идёт хорошо, и к лучшему. Да и потом на поверхности был такой подъём, так работала пропаганда, так всё заглаживалось, лакировалось! Запад был за «железным занавесом» и мало известен, ничего лучшего мы не видели и не знали, а поэтому нам казалось, что и быть не могло.

Потом многое переменилось и в наших взглядах на прошлое, и в самой жизни

Увы, многие и до сих пор считают преступления того времени вынужденными, оправдывают их, утверждая, что «за то!..» Но я забежал вперёд. Можно ли оправдывать преступления, да ещё такие, сможете сделать вывод, читая дальше.

А что касается предыдущего названия, которое теперь заменено на другое, более оптимистичное, то оно у меня родилось из стержневого рассказа книги,  о «ленинградском деле». И только после завершения рукописи я прочёл рассекреченное письмо Ленина (см. далее), в котором он преступные дела того времени именно так и назвал [Это его высказывание приведено в эпиграфе.]. Я порадовался такому совпадению,  что и здесь не я первый придумал.

2.3. Это необычная книга, непростое чтение

Как теперь должно быть понятно, это необычный, ни на что, ранее написанное, не похожий, как бы коллективный, труд. Поэтому все авторы, из материалов которых приведены здесь цитаты, на одну и ту же тему, могут считаться соавторами, хотя написанное ими разные источники, а они сами люди разных сфер. Их единомыслие, повторение основных сведений и мыслей именно сильная сторона книги, т. к. не оставляет никаких сомнений там, где до того не было единогласия.

Главная необычность и сила книги в том и заключаются, что в ней собраны части, написанные различными авторами. И можно было бы все имена авторитетных соавторов привести на титульном листе книги, как это делается в коллективных трудах типа энциклопедий и справочников. Все имена, сведения от которых, собранные воедино, и создают однозначное, окончательное, заключение и приговор, ту самую однозначную правду, которая так необходима России, её народу, чтобы была поставлена, наконец, последняя точка в невероятном,  по масштабам, по ожиданиям, по преобразованиям, по числу жертв, по последствиям,  процессе, по которому в то же время и у самого народа, да и у мировой общественности, до сих пор нет ясности, а она крайне необходима.

Неустанно подчёркиваю, что всё-таки никакие веские сообщаемые сведения не могут заменить того, что в конце концов и должно быть,  окончательного правового заключения компетентных органов,  приговора с их стороны. Об этом я пишу сразу, чтобы читатель, какие бы у него на это ни были взгляды до чтения книги, понимал, что это в книге показано и доказано.

Невольно задумываешься, что чтобы обосновать путь к коммунизму, при отсутствии какой-либо реальной для этого почвы, нашлись теоретики, за которыми, им поверив, пошли народы. А вот когда из этого ничего не получилось, чему безусловное подтверждение все события XX века, общество как будто оцепенело, и не находятся ни стремление, ни сознание такой необходимости,  чтобы подвести соответствующие этому итоги. Понятно при этом, что для такого заключения необходимы: полная уверенность, что это полезно; авторитетные лица, которые способны выполнить эту сложную обязанность; лица, облечённые властью, которые осознают, что такие действия необходимо и полезно выполнить.

Невольно задумываешься, что чтобы обосновать путь к коммунизму, при отсутствии какой-либо реальной для этого почвы, нашлись теоретики, за которыми, им поверив, пошли народы. А вот когда из этого ничего не получилось, чему безусловное подтверждение все события XX века, общество как будто оцепенело, и не находятся ни стремление, ни сознание такой необходимости,  чтобы подвести соответствующие этому итоги. Понятно при этом, что для такого заключения необходимы: полная уверенность, что это полезно; авторитетные лица, которые способны выполнить эту сложную обязанность; лица, облечённые властью, которые осознают, что такие действия необходимо и полезно выполнить.

Такое ощущение, что общество вырвалось их террора и теперь, взяв курс на демократию, боится диктовать людям даже правду, если они явным образом заблуждаются.

[Могу только заметить, что никто не хочет, боятся, хотя и надо, официально расследовать и обнародовать эту правду, потому что многие откажутся ей верить, будут возражать по каким-либо ещё причинам, и произойдёт раскол общества.]

Я постарался максимально возможно упорядочить материал. Но и в этом боялся перегнуть. Представил себе, что имею дело с неким букетом. Он интересен, если цветы перемешаны, а не разложены по видам группами. Вот так и я не стал окончательно группировать информацию по темам.

Для начала расскажу о том, что лет 10 назад очень меня отрезвило. Я считаю это очень характерным. Бывают такие моменты в жизни, когда мы задумываемся всерьёз и в чём-то меняемся.

Пришёл я в Петербурге в кассу одной иностранной авиакомпании за билетами. У стойки были двое. Для меня было очевидно, что я становлюсь третьим. Я стал за ними и стал ждать. Но я не обратил внимания, что на скамьях вдоль стен сидели молодые люди. И когда одного обслужили и я стал вторым, все сидевшие, человек 20, вдруг встали и, оттесняя бесцеремонно меня плечами, выстроились передо мной, и оттеснили меня к самой двери. Я попытался возмущаться, что они меня не предупредили, что были в очереди. А они, резонно, сказали, что я их и не спросил. Тогда я, зная, что ветеранам войны без очереди, подошёл прямо к кассиру и заявил об этом. Меня вдохновляло ещё и то, что я собирался только спросить, а билет не покупать.

Один из очереди, представительный молодой человек, сказал мне грубым тоном: «И подумаешь! Мой дедушка тоже воевал!» Потом оказалось, что он брал билеты для иностранцев из отеля.

Было видно, что молодые люди как бы сговорились,  без слов понимают друг друга, как часто бывает в толпе,  чтобы «проучить, наконец, этих обнаглевших ветеранов, где надо и не надо лезущих без очереди, в то время как могли бы и постоять, ведь спешить им некуда!»

А кассир стала на сторону очереди, сославшись на то, что «очередь возражает».

Я чувствовал себя оскорблённым. Я впервые столкнулся с откровенной неприязнью, явным удовлетворением толпы, что она «проучила зазнайку». Было такое чувство, что это у них давно копилось и на мне выместилось.