Спасибо, Родерико, сказала она искренне.
Секретарша вошла с подносом и расставила перед ними тонкие фарфоровые чашечки, серебряный кофейник, под донышком которого тлел синий огонёк магического нагрева, вазочки с печеньем и конфетами, сливочник
Глянув на часы, Лавиния поняла, что минуты, отпущенные её суровой брюнеткой, практически истекли.
Слушайте, у вас же следующая встреча, или операция, или консультация? спросила она. Меня строго предупредили
Ерунда, махнул рукой Ди Майо. Совещание с главами отделений, проведёт мой заместитель. Их я встречаю почти ежедневно, а вас не видел уже сколько? Года два?
Примерно так, да.
Они помолчали, наслаждаясь кофе, потом профессор решительно отставил чашку и спросил:
Итак, что вас привело в Медиоланум?
Один из ваших пациентов. Синьор Оттоленги стал так часто упоминаться в моём расследовании, что я почувствовала необходимость с ним встретиться.
Ах вот оно что пробормотал Ди Майо, нахмурясь. Ну, Карл перенёс операцию. Он ещё слаб
Родерико.
А?
Не надо. Вы даже сами не верите в то, что сейчас сказали. Напоминаю, что я хоть и слабый, но менталист, а уж при столь откровенном вранье у вас в ауре такая буря начинается!
Не вышло, да? огорчённым он не выглядел, посмеивался. Вот и в детстве мне мама говорила, что когда я пытаюсь врать, у меня уши светятся.
Так расскажите мне, чем болен синьор Оттоленги, и что его беспокоит.
Чем болен? Так вот сразу и не ответишь
А вы попробуйте! Начните с начала, а дальше как пойдёт.
В свое время Давно, ещё в начале карьеры, Карл повредил ногу во время спектакля. Разрыв связок коленного сустава, очень болезненно, и единственный способ восстановить нормальную подвижность артроскопическая пластика.
Лавиния нахмурилась:
Пару раз я видела его на сцене, и двигался он нормально, не прихрамывал.
Да, вы правы. Ему тогда же, сорок лет назад, и сделали эту операцию. А вот сейчас Карл пришёл ко мне с жалобой на то, что колено болит, после каждого спектакля особенно сильно.
И?
И я провёл обследование, Ди Майо потёр переносицу и вздохнул. На мой взгляд, там полностью всё восстановилось, и болеть не может. Ну, или это фантомные боли, которым не с чего было сейчас появляться
Или синьор Оттоленги попросту обманывает, закончила госпожа Редфилд.
Боюсь что так.
Хорошо. Чем великий певец болен, вы мне рассказали. А что его беспокоит?
Не знаю. Он не выходит из своей отдельной палаты, даже в наш парк. Он не принимает посетителей, не активирует коммуникатор, отсылает букеты и сладости, отказался встречаться со своим агентом и с аккомпаниатором. Правда, регулярно получает магвестники, это отслеживается системой охраны клиники, но тут, сами понимаете, можно лишь отметить факт.
Понятно, кивнула Лавиния. Ну что же, ведите.
Куда?
В ту самую отдельную палату, Родерико!
Но, Лавиния, я же сказал, он отказывается принимать посетителей!
Мой дорогой профессор, это расследование незаконного применения магии. Синьор Оттоленги может отказываться от чего угодно, но мне нужно с ним поговорить. Для него же будет лучше, чтобы это не превратилось в необходимость его допросить. Я понятно формулирую?
Вполне, буркнул Ди Майо.
Как я поняла, встреча не нанесёт непоправимого вреда его здоровью или драгоценному голосу, застрахованному на двести тысяч дукатов? Не нанесёт. Всё остальное к психотерапевтам.
В приёмной профессор бросил свирепый взгляд на разлетевшуюся с вопросами секретаршу и велел все встречи на этот день отменить. Потом посмотрел на госпожу Редфилд и расплылся в улыбке:
В приёмной профессор бросил свирепый взгляд на разлетевшуюся с вопросами секретаршу и велел все встречи на этот день отменить. Потом посмотрел на госпожу Редфилд и расплылся в улыбке:
Маддалена, подайте синьоре коммандеру свежий халат! полюбовался получившейся картинкой. Ну вот, отлично Вам очень идёт, синьора коммандер.
Халат похрустывал. Лавиния одёрнула его и спросила:
Я похожа на мясника?
Ну что вы, на самого лучшего патологоанатома!
И оба расхохотались.
Отдельная палата располагалась на верхнем, шестом этаже здания, и доставлял туда особый лифт. Ди Майо приложил ладонь к сканеру и вполголоса проговорил несколько слов на квенья. Госпожа Редфилд стоически удержалась от смеха.
Впрочем, дежурный на шестом этаже кажется, брат-близнец шкафоподобного Антонио дремал, устроившись в удобном кресле. Пустой коридор тонул в полумраке, выходившие в него двери были закрыты.
Здесь вообще кто-то есть, кроме искомого пациента? спросила Лавиния.
Она постаралась говорить тихо, но, даже приглушённый, голос её заметался эхом по углам. Дежурный вскочил и ошалело заозирался.
Спите, Пьетро, спите, ласково проговорил профессор. Мы на минуточку.
Знаменитый бас лежал на кровати, закинув руки за голову, и в сторону хлопнувшей двери едва глянул. Впрочем, увидев, что главный врач клиники явился к нему не один, Оттоленги встал и сложил руки на груди.
Я не давал согласия на встречу, произнёс он.
Лавинии показалось, что от низких нот его голоса у неё волосы на затылке поднялись дыбом.
Боюсь, синьор Оттоленги, что у профессора Ди Майо не было возможности со мною поспорить, сказала она сухо. Но я обещаю не задержать вас надолго
Тихонько хмыкнув, певец жестом предложил Лавинии стул, сам же уселся на кровать.
Итак, синьора?..
Коммандер Редфилд, Служба магической безопасности, отрекомендовалась она. Я работаю над делом о незаконном магическом воздействии, и хотела бы задать вам несколько вопросов.
Прошу вас.
Вы разорвали контракт с театром «Ла Фениче» и выплатили ему значительную неустойку. Почему?
Это моё личное дело.
И всё же я прошу вас ответить.
Повторяю: это моё личное дело. Предположим, тамошняя влажность плохо влияет на мои голосовые связки. Или мне не понравился цвет сидений в зрительном зале, он меня раздражал. Если я правильно помню свои права, вы не можете заставить меня отвечать на такие вопросы.
Не могу, согласилась госпожа Редфилд. Зато могу повторять их снова и снова, формулируя иначе. Ещё могу задержать вас на сорок восемь часов ввиду высокой общественной опасности расследуемого преступления. Хотите?
Разумеется, она блефовала: пока что никакого официально заведённого дела не существовало, так что о степени его опасности и речь не могла идти. Но Лавиния всей кожей чувствовала, что наткнулась на крупную гадость, такую крупную, что, если её не нейтрализовать, это аукнется далеко за границами Венеции.
Я болен, возразил Оттоленги. Вы не можете так обращаться с больным человеком.
Вы здоровы, пожала она плечами. Но чего-то очень боитесь. Так дайте мне, Тьма вас побери, избавить вас от причины этого страха! И отправляйтесь себе где там у вас следующий спектакль? В Монакуме? Вот туда.
Не смейте меня осуждать!
И не думала даже. Ответьте на мои вопросы, и я немедленно освобожу вас от своего присутствия.
Встав, знаменитый певец прошёлся по палате, остановился у окна, постучал пальцами по подоконнику и, наконец, резко развернулся к незваной гостье.
Вы так уверены в том, что сумеете справиться с проблемой?
Лавиния вновь пожала плечами.
Доселе справлялась. Вряд ли в «Ла Фениче» засело что-то страшнее созревшего гуля или прошедшей полный круг тёмной ведьмы. Да и потом я ведь не одинокий ковбой, за моей спиной {Служба}.
Хорошо Хорошо. Слушайте Оттоленги снова уселся на кровать, переплёл пальцы и глубоко вздохнул. Вы были правы, я разорвал контракт и уехал из Венеции, потому что испугался. Поймите меня, я не маг! У меня есть слабая магия воздуха, но этим обладают практически все оперные певцы. Моего резерва хватало всю жизнь на то, чтобы петь Ну, ещё могу фонарик зажечь, в доказательство он щёлкнул пальцами, заставив загореться тусклый синеватый огонёк. Я пришёл на первую репетицию в «Ла Фениче», начал работать, и не сразу обратил внимание на то, что с моими глазами происходит что-то странное.
Не главный для вас рабочий орган, понимающе кивнула Лавиния.
Вот именно.
И что же происходило? Ухудшилось зрение?
Нет, вовсе нет! Я бы сказал даже, что оно слегка улучшилось, раньше мне приходилось активировать артефакт для того, чтобы смотреть в партитуру тут он слегка смутился. Ну, вы понимаете, очки бы не вписывались в образ.
Конечно.
Так вот, я обнаружил, что вижу странные размытые пятна вокруг человеческих фигур.
Только человеческих?
Тут Оттоленги на минуту задумался.
А Тьма его знает! изрёк он наконец. Не попались мне ни эльфы, ни гномы в этом театре.
То есть, вы стали видеть ауры?
Получается, так.
А сейчас видите? Лавиния незаметно сжала в кармане записывающий кристалл, чтобы активировать его.
Нет. Это происходило только на территории «Ла Фениче».
Во всех его помещениях?
Во всех, где я бывал. В костюмерный цех или к декораторам я не заходил.
Понятно. И что же вас смутило? Ауры видят многие, практически все маги, у кого резерв выше двенадцати единиц и кто умеет переходить на магическое зрение.
Разумеется! Только мой резерв выше восьми никогда не был. И кроме того, дело не в ауре. Это бы меня не испугало. Дело в том, что я как бы это объяснить я понял, что могу по ауре прочитать, что человек скоро умрёт. И вот это оказалось страшно.
Тут госпожа Редфилд подобралась: способности «вестника смерти» не встречались уже лет триста. Ну, или маги, обладавшие такими способностями, их старались не афишировать, что, в общем, можно понять мало кому понравится общаться с приятелем, точно знающим дату твоей кончины
Очень интересно, синьор Оттоленги, сказала она мягко. Опишите, пожалуйста, что именно видели?
Пятна в ауре. Такое неприятное коричнево-чёрное, будто жирное, скользкое пятно. Как я понял, чем ближе оно к физическому телу, тем ближе дата смерти. В первый раз я заметил это у одного из рабочих сцены, мы столкнулись в кулисах. А на следующий день он упал замертво, сообщили, что оторвался тромб. В общей сложности, я видел такое пять раз, со второго случая стал понимать, в чём дело. А на пятом сбежал.
И все пятеро мертвы?
Певец помотал головой; он был бледен и тяжело дышал, и выглядел, словно из него вытащили позвоночник.
Нет. Пятый Я заметил эту метку у Бруно, ну, у суперинтенданта Кавальери. Далеко. На самом краю видимой части ауры, если можно так выразиться. Если бы я понимал, что будет причиной смерти, я бы предупредил, конечно! А просто так сказать хорошему знакомому мол, ты, дорогой мой, через пару недель отправишься в мир иной, если таковой существует Я так не могу.