При товарище Кривошлыкове?
При нем. А вас когда сменят, браток?
Не раньше завтра. Поговаривают, что в окрестностях появился отряд гетмана Скоропадского. Не слыхал?
Говорили, что есть такой, сказал мотоциклист. Но вот от Скоропадского ли? Этого никто не знает. Хотя в Ростов они не посмеют сунуться.
Я не про то. У нас многие смотрят в ту сторону.
Ты про что, браток?
Дак мобилизованных в наших частях больше половины. Набрали, что называется, каждой твари по паре. Вот бронепоезд стоит на запасном пути. Видал? Вроде силища. А вчера пятеро из обслуги дезертировали. И с ними машинист.
Говорили, что есть такой, сказал мотоциклист. Но вот от Скоропадского ли? Этого никто не знает. Хотя в Ростов они не посмеют сунуться.
Я не про то. У нас многие смотрят в ту сторону.
Ты про что, браток?
Дак мобилизованных в наших частях больше половины. Набрали, что называется, каждой твари по паре. Вот бронепоезд стоит на запасном пути. Видал? Вроде силища. А вчера пятеро из обслуги дезертировали. И с ними машинист.
Как дезертировали? Сбежали к белым?
А кто знает, куда они сбежали, браток. Да разве только отсюда бегут? Три дня назад, говорят из запасного полка, больше тридцати ушло. Пробовали организовать погоню. Куда там.
Ушли?
Как не бывало. Мне посты менять некем. Люди по пять-шесть часов стоят. И это на охране станции! Смекай, браток!
А ты сам из каких будешь? спросил мотоциклист.
Я? Уже три месяца в роте охраны состою в должности комвзвода. Сам-то я нездешний. Домой пробирался. Да застрял в Ростове.
А дом где?
На Волге. Думал уеду сразу. Но такое началось! Пришлось записаться добровольцем в местную армию. Когда все это кончится?
Мотоциклист сослался на занятость и завел свой мотоцикл. Пожал руку начальнику охраны и спокойно уехал.
Расчет Войналовича был верен. На человека в кожаной куртке на мотоцикле внимания никто не обратит. Главное чтобы у него самого нервы не сдали. Но юнкер Прицкер был отчаянно смелым человеком
***
Штаб Дроздовского полка.
30 апреля 1918 год.
Вечер.
Господин полковник! Юнкер Прицкер!
Так это вы тот самый мотоциклист! Полковник Войналович много говорил о вас. Вы недавно среди нас?
Две недели, господин полковник.
Потому я вас и не знаю, юнкер. Что привезли из разведки?
Я объехал Ростов, господин полковник. Заставы красных миновал спокойно. Они и не подумали меня останавливать. Прокатился по центру города. Был на вокзале.
Видели бронепоезд?
Так точно, господин полковник. Бронепоезд с двумя 3-дюймовыми орудиями и 10 пулеметами. Но у них проблемы с персоналом. Дезертирство.
Расположение штабов? спросил Дроздовский.
Штабы красных вокруг вокзала, юнкер подошел к карте, разложенной на столе. Вот здесь. Здесь же большинство пулеметных точек. Но охрана несется кое-как. Дисциплины, насколько я заметил, нет никакой.
А что на заставах?
Заставы есть на путях к городу. Но это обычные стрелки. Ни орудий, ни пулеметов я не видел. Группы пехотинцев по 15-20 человек. Однако, как я уже докладывал, службу несут плохо.
Много ли красных в городе по вашей оценке, юнкер?
Тысяч семь. Но за это не поручусь. У меня было слишком мало времени, господин полковник.
Спасибо, юнкер. Вы можете идти отдыхать.
Есть, господин полковник.
Когда юнкер ушел Дроздовский сказал начальнику штаба Войналовичу:
Все как я и предполагал, Михаил Константинович. Численный перевес не даст красным ничего. Мы возьмем Ростов.
Полковник Михаил Войналович был одним первых и самых верных союзников Дроздовского. Они были весьма похожи два эти человека. Единство взглядов, убеждений, полное самоотречение, храбрость и решимость были свойственны обоим офицерам. А различия в характерах удачно дополняли их. Порывистый и нервный Дроздовский и рядом спокойный и уравновешенный Войналович.
Однако на численный перевес стоит обратить внимание, Михаил Гордеевич. Я не думаю, что в городе красных семь тысяч, как сказал разведчик. У него не было времени для детального изучения ситуации.
И я полагаю, что их больше, Михаил Константинович. Но дезертирство делает свое дело. Да, они жестокими мерами, заставили людей повиноваться. Но что будет, когда мы ударим, и власть красных начнет распадаться? Не думаю, что их солдаты станут стоять до смерти за их республику.
Нужно выработать план атаки.
Этим мы и займемся. Точки установки наших орудий. Гаубичный взвод вот здесь. А здесь пойдет броневик «Верный». Он проложит путь для 1-го пехотного офицерского полка.
Первым в город стоит бросить конный дивизион* (*около 300 человек), Михаил Гордеевич. Кавалерия, под прикрытием огня наших пушек, легко просочится вот здесь и здесь. Мы выйдем к вокзалу и лишим штабы красных эффективного руководства.
Кто поведет дивизион? Кому дать командование?
Я попросил бы вас, доверить это мне.
Вам, Михаил Константинович? Это удачный выбор. Я могу полностью вам довериться. Но, вы начальник штаба.
В наступлении я буду гораздо нужнее во главе кавалерии, чем за столом.
***
Ростов
Тюрьма.
2 мая 1918 год.
Корнет Петр Лабунский и еще два десятка офицеров были приговорены к расстрелу по ускоренной процедуре, ввиду подхода к городу вражеских войск.
В камеру вошел молодой чекист и зачитал приговор:
Именем Донской Советской Республики. За контрреволюционную деятельность, направленную на свержение народной власти, особая комиссия приговаривает бывших офицеров Лабунского, Штерна, Петрова, Романова, Моисеева, Иванова, Рогова, Шлезинга, Владимирова, Козинцова к расстрелу. Приговор окончательный и не подлежит обжалованию. Приговор будет приведен в исполнение 4 мая 1918 года. Подписано председателем трибунала комиссаром по борьбе с контрреволюцией Шамовым, особым уполномоченным ЧК Сизовым и особым уполномоченным ЧК Губельман.
Чекист свернул бумагу и вышел из камеры. Щёлкнул замок.
Ну, вот и все, господа, сказал полковник Петров. Наша судьба определилась.
Этого и стоило ожидать, спокойно произнес поручик Штерн. Расстрелы у большевиков дело обычное.
С чего это они так заторопились, господа? спросил ротмистр Козинцев. Ведь дали время подумать. Вдруг кто и поступит к ним на службу.
У города части белых, господа, сказал Лабунский. Возможно, будет штурм. Потому и торопятся.
А что за части, корнет? спросил кто-то.
Не знаю. Слышал что у города белые. Но вот кто не знаю.
А ваша подружка подписала вам приговор, корнет. Не удивились?
Нет.
И верно! Всем у них Шамов заправляет. А это такая рожа, я вам скажу, господа. Имел сомнительное удовольствие беседовать с этим господином. Он считает врагами всех, кто получил хоть какое-то приличное образование. Считает всех нас кровопийцами и душителями народа. Именно так он и высказался во время моего допроса. Я сказал ему, что я военный врач. Имею опыт полевой хирургии.
Хотели выторговать себе жизнь, капитан? спросил полковник Петров.
Признаюсь. Хотел. Но Шамов не думает о том, что врачей у них катастрофически не хватает. Вы понимаете, господа, они хотят уничтожить всю образованную часть России. Не понимаю, с кем же они останутся?
А вы слышали, господа, мнение здешнего комиссара по делам здравоохранения?
И что он сказал?
Спросил у одного врача, какие болезни он лечит. Тот ответил что женские. Он гинеколог. И знаете, что ответил комиссар? Пролетарским женщинам буржуйские врачи не нужны.
Что за ерунда? спросил военный врач. Женские болезни могут быть как у аристократок, так и у пролетарок. Болезни не выбирают чинов и званий.
А вот вы это комиссару пойдите и объясните. Сразу пулю в лоб за контрреволюционную агитацию. Большевикам не нужен никто. Ни офицеры, ни врачи, ни инженеры. Русская литература им не нужна. Они создадут свою пролетарскую литературу и свой пролетарский театр. Что же будет с Россией?
***
Товарищ Шамов в это время был на заседании Военно-революционного комитета. На нём присутствовали председатель и комиссар по военным делам Подтелков, комиссар по делам управления Кривошлыков, комиссар труда Бабкин, комиссар по делам хозяйства Сырцов.
К городу подошли белые части, начал Подтелков. Точной численности мы не знаем. Несколько офицерских полков. По нашим данным они собираются войти в Ростов.
Кто командует? спросил комиссар Шамов.
Не знаю.
Не знаете?
А знать это ваша обязанность, товарищ Шамов. Вы же у нас комиссар по борьбе с контрреволюцией.
Но вы военный комиссар! Армия в вашем распоряжении, товарищ Подтелков! Пусть ваша разведка и занимается своим делом.
А чем будете заниматься вы, товарищ Шамов? спросил комиссар Кривошлыков. Расстрелами офицеров, которых так не хватает нашей армии? В частях нет профессионалов! Командовать некому. В частях повальное дезертирство. Караульная служба ведётся плохо. Белые знают о нас все, а мы о них ничего. Ни кто командует, ни численного состава.
Вы хотите сказать, товарищ Кривошлыков, что приговорённых врагов стоит отпускать? Да они завтра повернут оружие против нас!
Я не сказал, что нужно отпускать врагов, товарищ Шамов! Но нужно разбираться в каждой ситуации! В каждой! А что у вас? Приговоры выносятся сразу десяткам людей, и никто не разбирается, за что они попали в тюрьму
***
Анна Губельман приказала привести к ней арестованного Лабунского.
***
Анна Губельман приказала привести к ней арестованного Лабунского.
Он в списке приговорённых, товарищ Губельман, сказал начальник караула.
Я это знаю.
Но по инструкции приговорённые
Не стоит учить меня, товарищ. Я сотрудник ЧК. И у меня есть особые полномочия.
Товарищ Шамов категорически
Анна снова перебила его:
Я уполномоченная ВЧК. У меня мандат от самого Дзержинского. Выполняйте мой приказ!
Начальник караула больше спорить не стал. Пусть потом Шамов с ней сам разбирается. А его дело сторона.
Вскоре Лабунский был в кабинете у Анны.
Пётр, тебя приговорили.
Я знаю, Анна. Нам был зачитан приговор. И там была твоя подпись.
И что? Думаешь, без моей подписи приговор был бы иным? Шамову нет дела до моего мнения. Я ничего не могла сделать. Шамов здесь всесилен. Сейчас я сильно рискую, вызвав тебя сюда. Скоро, когда заседание ВРК2 закончится, он вернется. Пока Шамова нет, нам нужно решить, что делать.
А что можно сделать? с надеждой спросил Лабунский.
Я смогу отправить тебя в распоряжение командира бронепоезда. Там не хватает артиллеристов.
Но я не артиллерист.