Корпя сейчас над этими строчками, я только теперь отчётливо понимаю, как мы тогда совсем не догадывались, что были ещё более великие силы, более серьёзные причины, могущие вообще поставить все наши желания исследовать подземелья кремля под сомнения.
А вчера или уже, вернее сказать, сегодня, после того как Волошин чуть не свалился в яму, нам ничего не оставалось делать, как разъехаться по домам. Благо был уже второй час ночи.
Я нисколько не агравировал[6] ситуацию, написав, что Волошина мы спасли от загробной ямы. Перепуганный насмерть опер только почувствовав себя спасённым, срывающимся, сдавленным голосом отрапортовал Серкову, что видел внизу под собой в яме кости человеческих скелетов и черепа.
Слуги дьявола
Забьёте до смерти! Будет! передав перепуганного мальчугана шустрому Дубку, Кирьян Рожин широким шагом прошёл в комнату, ударами ног отбросил от безжизненного тела Мунехина свирепствующих Ядцу и Хряща, упруго бросил могучее, налитое силой тело на стул так, что тот жалобно заскрипел под ним, но устоял.
Бандиты звериными голодными глазами поедали явившегося, ворча недовольно и злобно.
Кто под землю поведёт? Кто полезет? Думаете пустыми башками? рявкнул на них ещё раз для острастки Кирьян и для пущей верности рубанул кулачищем по столу, уловив в их глазах неповиновение.
Справимся. Бумагу-то добыли, сплюнул кровь с разбитой губы Ядца.
Какая бумага? Ты видел?
Сам же говорил. Хрящ тяжело опёрся на стену, куда отлетел от удара, с трудом попытался встать на ноги.
Ну и что! Там мешок каменный обозначен. Может, тайник. А может шутка!
Какая шутка? Сам же радовался!
Проверять всё надо, оборвал Хряща Кирьян, не удостоив того и взглядом. Теперь главная работа предстоит. Под землю лезть. А ты полезешь?
А чем я тебе не гож? взвился Хрящ.
Сдохнешь под землёй! От тебя толку, как от козла молока! Вон, уже задыхаешься. Это здесь, в доме, на свежем воздухе! А в подземелье?
Вчера ещё, значит, нужен был? Когда рыскать по дворам, шмурдяк этот искать! Хрящ харкнул на зашевелившегося Мунехина. А ты примчался, значит, мы с Обжорой не в кону!
Заткнись!
Я чё-то не пойму, Кирьяша! ядовито усмехнулся Ядца, смиренно приблизившись к Рожину, пододвинул табурет, присел к краешку стола. Я не в деле? Как планчик, бумажку ту, нашли, меня побоку?
Кто сказал?
Только что здесь прозвучало.
Я не слышал.
Не пойму я чего-то, продолжал Ядца смелее. Значит, кому-то я нужен был? Сам Легат меня посылал. Сам Илья Давыдович наставлял. А ты командовать подоспел, когда я бумажку ту, заветную, можно сказать
Пьянствовали вы здесь оба! гаркнул Рожин так, что Ядца смутился и опустил голову. По бабам шлялись. Сколько времени угробили? Легат чуть концы не отдал.
Легатушка наш ноги протянуть может в любую минуту, Кирьяша, снова ощерился в ядовитой улыбке толстяк. И тебе это не хуже, чем нам известно. Я-то с ним с каких годков вместе! Знаю его, изучил вдоль и поперёк. Это ты прибился к нам невесть откуда. Откуда он, Хрящ?
Толстяк нарочно обернулся за помощью и советом к подельнику. Хрящ молчал, его одолевали свои мысли, нагрянувшие после неприятных откровений Рожина.
Хрящ? Заснул, бродяга?
Легат тебя переживёт, Обжора! Кирьян уставился в жёлтые больные зрачки Ядцы. Чего мелешь?
Располосовали, говорят, нашему отцу нутро, съехидничал толстяк, да не всё отрезали.
Чего брешешь?
Гнилой весь наш отец родной, Кирьяша, процедил толстяк ещё слаще, только слюни не капали у него с жирных блестящих губ от удовольствия. Нечего у него резать-то уже. Неровен час, загнётся Легат, пока ты к нам в эту тьмутаракань добирался!
Врёшь, гнида!
Не на того поставил, дружок.
Вот, значит, почему вы здесь дурака валяли! С Дантистом заговоры плетёте! Надеетесь, Легат копыта отбросит, а вы клад наш захапаете?
Дантист не в пример Легату всю Москву золотую давно в кармане держит. А Легатушка наш дрожащий не у дел. Сколько лет-то он, бедолага, по больницам валялся. Кто знал его и тот запамятовал. Только глазки у тебя открылись, Кирьяша. Ядца плавал в восторге от злорадства. А всё почему?
Рожин злобно взирал на толстяка, сдерживаясь с трудом, чтобы не наброситься на него.
А потому что пришлый ты, Кирьян. Не наш. Со стороны. И где тебя Легат подобрал, ещё неведомо никому. Может, на одной больничной койке? Не знаком ты с нашей братвой. А мы с двадцатых-тридцатых годков дружбу водим. И не просто. На крови наше братство скреплено, спаяно! Мы за золотцем, за сундучками старинными в земле порылись, покопались. И земли наглотались. И кровушки. Ты такого не видел. И не знаешь. А туда же прёшь! В начальники! Не подавишься?
Заткнись!
Нас укоряешь? Ядца не унимался. А сам что натворил?
Не тебе рассуждать, Обжора!
Зачем монаха кончил? Тот уже под меня совсем лёг. Сам бы бумажку мне отдал. Миром. Договорённость у нас была. А ты? Загубил всё дело?
Не суй нос!
Легат-то тебе этого не простит. Не выкрутишься, если менты след возьмут.
Я только что с ним по телефону говорил. Чистит он вас с Хрящом, как последних пройдох.
Это с чего бы? Не иначе ты нас дерьмом облил?
Месяц тут торчали. А толку на грош! Если бы не я!
Он про монаха ещё не знает. Ядца сморщился, предвкушая наслаждение. А узнает, в шею тебя погонит. Илья Давыдович не любитель почём зря кровь пускать.
Пошёл вон! Кирьян ударом ноги выбил стул из-под толстяка, и тот скатился на пол. Башки подняли, суки! Легат старшим меня сюда прислал. Чтобы вас, козлов, гонять. И интриги ваши разведать. Теперь у меня есть что ему сказать. Несдобровать ни вам, ни Дантисту!
Хрящ выхватил нож, щёлкнуло, засверкало лезвие, но Рожин и дёрнуться ему не дал, коротким ударом ноги выбил сталь из рук, а самого кулачищем впечатал в стену. Хрящ так и сполз на пол, рядом с Ядцем. Подниматься оба они не решались.
Ползать у меня в ножках будете, не прощу! смерил их уничтожающим, презрительным взглядом Рожин. Мразь! На кого башки подняли? Легат узнает, живыми прикажет в землю закопать. Забыли Сеньку Ушастого? Весёлый был парнишка. Соображал. Только под себя грёб золотишко. Где он теперь?
Ползать у меня в ножках будете, не прощу! смерил их уничтожающим, презрительным взглядом Рожин. Мразь! На кого башки подняли? Легат узнает, живыми прикажет в землю закопать. Забыли Сеньку Ушастого? Весёлый был парнишка. Соображал. Только под себя грёб золотишко. Где он теперь?
И Хрящ, и Ядца подавленно помалкивали, отползая подальше от стола, за который опять уселся Кирьян.
В каменном мешке его кости крысы догладывают. А тоже на Легата замахнулся А вы, значит, с Дантистом паутину плетёте? Вместе поживиться решили?
С чего ты взял про Дантиста, Кирьяша? осмелившись, подал голос толстяк. Никаких сговоров у нас не было. Скажи, Хрящ? И в голову не приходило. А если что прошляпили? Что не так? Тут ведь тоже не медок. Это ты на готовенькое приехал. А нам пришлось обстановку разведать. Кистеня, этого местного королька, ублажить Да ты всё сам понимаешь, Кирьюш? Голова у тебя светлая. А если что, прости. Бумажку-то про тайный схрон мы же выведали у служки.
И с монахом тебя свели, присоединился Хрящ, утирая разбитую в кровь морду.
А раз миром он её не отдал, наверное, правильно ты его казнил, закончил Ядца, кисло усмехаясь. Поганец дорого запросил, вот и нашёл своё.
И с каждым так будет, кто башку подымать на меня станет! уже миролюбивее рявкнул Кирьян. Поняли, значит?
А чего тут не понять.
В морду не дашь, сами не попросите, подвёл черту Кирьян. Ну-ка, посмотрите, что с дворником? Вроде как из-за нашего шума в себя пришёл?
Ядца и Хрящ, почёсывая бока, бросились исполнять поручение.
Дубок! окликнул Рожин Пашку, прижавшего у порога совсем закисшего мальчугана. Давай сюда сучонка!
Папка! завизжал Игнашка.
От крика сына или от толчков бандитов Мунехин застонал, приоткрыл глаза на залитом кровью лице. Был ли он жив? Наверное, ещё жил, хотя окружающее воспринимал с трудом и, как ни силился подняться с пола, у него это не получалось. Ядца подлез к нему со спины, сел на пол, затащил его голову к себе на колено, чтобы тот мог видеть Рожина за столом. Хрящ вылил на Мунехина несколько ковшей воды, пока его не остановил Кирьян решительным жестом руки:
Не убил, так хочешь, чтоб он захлебнулся?
А пущай хлебает, не успокаивался тот. Заодно и умоется. Морды-то не видать совсем. Ядца, ты ему, урод, весь нос разбил.
Не целился, отмахнулся Ядца. Будет знать, как на меня бросаться. Во! Совсем глазки открылись!
Мунехин действительно после водяного душа живее заозирался, ища глазами сына, и, найдя, успокоился.
Ты, мужик, соображаешь, кто перед тобой сидит? без проволочек рявкнул Кирьян.
Мунехин не проронил ни звука.
Язык прикусил? Или не хочешь говорить?
Мунехин только отвёл от него глаза, упёрся в стенку тоскливо и без всякой надежды.
Ну, молчи. Скажешь, как приспичит. Кирьян крикнул солидно. Легата не забыл?
Мунехин повернулся, заинтересованнее всмотрелся в глаза Рожину.
Не забыл. Так я от него привет тебе должен передать. Слышь? Помнит тебя Илья Давыдович и просил передать. Меня уполномочил. Заметь, не эту сволочь, что тебя чуть не убили.
Ядца и Хрящ недовольно поморщились.
Одного поля ягода, выдавил из себя Мунехин почти неслышно.
Не скажи. Я тебя от смерти спас. И на будущее обещаю жить будешь. И сучат твоих не трону, если станешь послушным.
Что надо?
А ты не догадываешься?
Мунехин промолчал.
Ты зачем попа спёр в подполье?
А было бы лучше если б его священник нашёл? Мунехин заговорил, но язык плохо ему подчинялся ему мешала кровь и выбитые зубы, он закашлялся и со стоном выплюнул несколько штук вместе со сгустками крови. Или милиция?
А тебе откуда известно о милиции? насторожился Кирьян.
Ты меня за дурака-то не держи, отплевался наконец Мунехин и заговорил увереннее: Где убийство, там и власть.
Соображаешь. А шуры-муры с ними не водишь?
Какой интерес тогда прятать?
Я не знаю. Ты ответь.
Мели Емеля
Что с трупа взял?
А что с него возьмёшь? Труп и есть труп.
Нож где?
А там и выбросил, когда на доску клал покойника.
Проверю! Смотри!
А проверяй. Крысам не сожрать. Там и будет.
А чего тебе понадобилось прятать труп? Какой интерес? Ты же якшался с монахом?
Знал немного. Схоронил по-христиански.
А менты или попы не сделали бы?