Фёдор Михайлович Караулов слегка нервничал. А как иначе? Наивысший, по региональным меркам, милицейский главнокомандующий наведывался в его угрюмое заведение не так уж и часто, и вовсе не из праздного любопытства. На данный момент, поводом для его визита в следственный изолятор, скорее всего, являлся личный контроль над ходом расследования резонансного убийства директора Тракторного завода. Все предельно просто и вполне естественно. Москва торопит Усачёва. Тот, в свою очередь, подгоняет своих подчинённых
«Так оно и есть Все торопят всех, а этот сучёнок усаживаясь в своё рабочее кресло, принялся размышлять Караулов. Имею в виду главного подозреваемого. Именно он, как назло, молчит уже третьи сутки к ряду, путая нам все карты. И ребята из «управы», и мои собственные надзиратели бьются с ним практически без перерыва А он, падлюка, невзирая на все наши усилия, вовсе не думает признаваться
Ко всем прочим неприятностям, едва не прибавилась и ещё одна Этот долбаный Кузнецов, чуть было «кони» свои не «отбросил» В камеру его унесли, чуть тёпленького.
Не спорю. Ребята несколько перестарались с пристрастным допросом Однако каков подлец сам подозреваемый. Своей внезапной смертью, он едва ли не завалил долгую и кропотливую работу десятка следователей и оперов. Умри он вчера в тюремном блоке, и пришлось бы начинать всё с самого начала По сути, с нового подозреваемого. Ведь для умиротворения общественности, необходимо предъявить убийцу, конкретного исполнителя, давшего чистосердечное признание в совершённом злодействе»
Караулов глянул на свои наручные часы. Без четверти девять. До приезда генерала он наверняка успеет принять рапорт дежурного, узнать о ночных происшествиях Кроме того, Фёдор Михайлович намеревался лично осмотреть кое-какие помещения изолятора, дабы уже самому убедиться в том, что в подведомственном ему учреждении, действительно, все в порядке.
Однако ничего из ранее намеченного он сделать так и не успел.
Входная дверь неожиданно отоварилась, и в кабинет вошел Александр Геннадьевич Усачёв, при полном генеральском параде. Оказалось, что и «главнокомандующие» могут просыпаться чересчур рано. От неожиданности Караулов засуетился. Он заметался между желанием всыпать подчинённым, за то, что не предупредили и стремлением броситься навстречу столь дорогому гостю.
Ну, здравствуй, Федор Михайлович опередил его Усачёв. Рассказывай, как живешь?.. Как здоровье?.. На пенсию не собираешься?
Да вроде бы, ещё рановато заслышав о пенсии, начальник СИЗО тотчас понял, на что именно намекает Александр Геннадьевич, потому и ответил он весьма уклончиво.
Рано, так рано как-то нехорошо улыбнулся генерал. В таком случае, чем собираешься меня порадовать? Не иначе как наш киллер разговорился?
Особого повода для радости пока нет поёжился Караулов. Молчит сука, как рыба об лёд Человечка своего к нему подсадил. Да, только все бес толку. Ничего, гад, не желает подписывать
А ты говоришь: дескать, на пенсию рано. Коль затянем мы с этим делом, так и всем нам впору будет подумать о дачных домиках, домашних тапочках и воспитании внуков. Не забывай о том, что данное убийство на личном контроле у Президента выдержав короткую паузу, Усачёв ударил кулаком по столу. Ладно. Надеюсь на то, что в самое ближайшее время все уладиться. Ты давай, веди сюда своего «молчуна». Так уж и быть, заберу я от тебя, твою трёхдневную головную боль. Сами что-нибудь попытаемся придумать
То есть, ты собираешься забрать Кузнецова? «командир» СИЗО, в удивлении вскинул на генерала брови.
Так и есть. Или у тебя имеются какие-то возражения?
Александр Геннадьевич, я чего-то не понял Караулов прибывал в полном недоумении. Такого случая, чтоб сам начальник УВД, лично забирал арестанта из следственного изолятора, в его многолетней практике ещё не было.
Да, чего тут понимать. Выводи убийцу из камеры и тащи его сюда рявкнул Усачёв. Коль третьи сутки молчит, значит, следует применить к нему более радикальные методы.
А как же документы?.. заёрзал на месте Караулов.
Нет у меня времени на всякого рода формальности. Подготовишь нужные бумаги, после чего, пришлешь их с нарочным. Или ты мне не доверяешь?
Конечно, доверяю. Но Александр Геннадьевич Ты б все же черкнул, хоть какую расписку Караулов засуетился в поисках чистого листа бумаги. А то, мало ли что
Зад свой желаешь той бумаженцией прикрыть?.. усмехнулся в ответ Усачёв. Ну, что ж Давай авторучку, трус несчастный.
Так ведь Сам знаешь, Александр Геннадьевич В нашей жизни всякое бывает оправдываясь, начальник СИЗО пододвинул к старшему по званию спешно найденный лист и авторучку. От вас жалости не дождешься. А если подохнет у вас подследственный?.. Предположим, при транспортировке Или, не дай-то Бог, не осилит он ваших «более радикальных методов» Именно вы, с превеликим удовольствием, прикроете уже свой зад моими погонами. Не так ли, товарищ генерал?..
Сопроводив начальника УВД в компании с подследственным до самой машины, Караулов вернулся в свой кабинет. Что-то непонятное сейчас творилось в его душе. С одной стороны, он легко отделался от тяжкой обузы, грозившей перерасти в потерю собственной репутации, своего статуса. А с другой
После беседы с Усачёвым, у полковника остался нехороший осадок, связанный с непонятной настороженностью, какой-то недосказанностью и неопределённостью. Слишком откровенными были последние намёки генерала. Однако и это было нынче не главным
В гораздо большей степени, Караулова беспокоили какие-то внутренние, очень сомнительные предчувствия. Где-то в глубине его подсознания сейчас копился непонятный страх. Именно он очень медленно разъедал былую уверенность Караулова.
Причём, полковник никак не мог понять и объяснить реальную причину его возникновения. Потому как всё, абсолютно всё ныне с ним происходящее, было странным и каким-то неестественным. Вот почему тревога и тотальная паника нарастали в нём все сильнее и сильнее.
Уставившись в одну точку на противоположной стене, полковник пытался успокоить свою, не на шутку, разгулявшуюся нервную систему. Федор Михайлович даже принялся подумывать о расслабляющей рюмашке коньячка припрятанного в сейфе Как дверь его кабинета вдруг отворилась. На пороге вновь стоял Усачёв.
Ну, здравствуй, Федор Михайлович опередил его Усачёв. Рассказывай, как живешь?.. Как здоровье?.. На пенсию не собираешься?
Да вроде бы, ещё рановато заслышав о пенсии, начальник СИЗО тотчас понял, на что именно намекает Александр Геннадьевич, потому и ответил он весьма уклончиво.
Рано, так рано как-то нехорошо улыбнулся генерал. В таком случае, чем собираешься меня порадовать? Не иначе как наш киллер разговорился?
Особого повода для радости пока нет поёжился Караулов. Молчит сука, как рыба об лёд Человечка своего к нему подсадил. Да, только все бес толку. Ничего, гад, не желает подписывать
А ты говоришь: дескать, на пенсию рано. Коль затянем мы с этим делом, так и всем нам впору будет подумать о дачных домиках, домашних тапочках и воспитании внуков. Не забывай о том, что данное убийство на личном контроле у Президента. Потому бросай все свои дела и занимайся исключительно Кузнецовым.
На сей раз Караулова охватила уже не паника, а самый настоящий ужас.
«Да что ж этому козлу ещё от меня надо?.. С какой стати он, вообще, вернулся?.. Собрался добить меня?.. Решил окончательно расшатать мои нервы? Ну, давай-давай. Вот только и я не лыком шит И на всякого рода провокации вовсе не поддамся»
Извиняйте, товарищ генерал Фёдор Михайлович, по-прежнему, старался быть сдержан. Но ваш вопрос, вовсе не по адресу Скорее, это мне следует поинтересоваться, о разговорчивости уже вашего подследственного.
Федор, ты чего это мелешь?.. усмехнулся Усачёв. С чего это вдруг я должен отвечать за твоих узников?
Да ведь ты, Саша, пятью минутами ранее сам его и забрал, не выдержав напряжения, выкрикнул Караулов.
Полковник, ты в своем ли уме?.. в том же тоне гаркнул на Караулова Александр Геннадьевич. С чего ради, я бы его забирал?.. Да, и куда ты прикажешь мне его везти?.. В свой служебный кабинет?
Одну минуту начальник СИЗО с трудом пытался разобраться в абсурдности, сложившейся ныне ситуации. Лишь одно ему было абсолютно ясно: кто-то из них двоих, был сейчас не в ладах со своей головой. И чтоб доказать своё благоразумие, Караулов вынул из ящика письменного стола, припасенный для подобного случая рукописный документ. Вот. Это твоя расписка Расписка в том, что всю ответственность за подследственного Кузнецова, ты берешь на себя. Можешь ознакомиться.
Генерал не мог понять, в чем «прикол», плакать ему сейчас или смеяться. Но для начала он все ж глянул в переданный ему лист. Перечитал то, что было в нём написано.
Никак с перепоя, ты эту херню нацарапал? Александр Геннадьевич пристально уставился в глаза Круглова. Тот потупил свой взгляд и, уже сам пробежался по написанному.
Усачёв, сука!
Оставь мальчишку в покое. Ведь ты и сам знаешь, что он тут не причём. Займись настоящим убийцей. Его имя: Илья Горбач. Любые попытки тронуть Кузнецова будут жестоко пресекаться. И помни главное, дважды я не предупреждаю.
МАГИСТР
А кто такой, этот Горбач? принимая поражение, Караулов попытался хоть что-то сказать в своё оправдание.
Лицо Федора Михайловича было сейчас пепельного цвета. Скулы его, казалось, были готовы ринуться в пляс против воли хозяина.
Федя!.. Неужели ты, в самом деле, просрал убийцу?.. Скажи, что это не так Будь другом, признайся. Ведь ты сейчас пошутил?.. растерявшийся генерал, в буквальном смысле, умолял Караулова. Он был готов даже упасть перед ним на колени, лишь бы тот вселил в него хоть какую-то надежду.
Однако в ответ, полковник лишь отрицательно покачал головой. Он усиленно припоминал подробности случившегося. В его памяти зафиксировалась странная машина, отъехавшая от крыльца СИЗО с псевдо генералом и подозреваемым. Странная, потому как была это видавшая виды белая «Победа» с легко запоминающимися цифрами на старом госномере: «99-99»
Глава 6
Признаться, я был в полном недоумении от тех фантастических событий, которые произошли со мной сразу после подписания договора с моим новоявленным адвокатом. Поначалу, меня вернули в камеру Однако спустя четверть часа, вновь пригласили на выход. На сей раз, уже с вещами.
Не поверите, но сам начальник СИЗО (тот самый, что пару раз лично принимал участие в моих изуверских допросах) вдруг вышел из своего служебного кабинета, дабы проводить нас с Виталием Зиновьевичем до автомобиля. На прощание он дружески пожал руку адвокату и отпустил в мой адрес что-то вроде благожелательного напутствия. Мол, не переживай: побои и переломы заживут на мне, как на кошке.