Сопутствующие объяснения теолог не выдумывал, а взял уже разработанными. То были соответственно: геоцентрическая система Птолемея, описанный в Библии Акт Творения и учение о первоэлементах-стихиях, почерпнутое в трудах античных философов. Не везде эти концепции принимались, а если и принимались, то с оговорками, дополнениями и т. д.
Тем не менее, именно мировоззрение Августина связало их в единое целое комплекс хорошо продуманных объяснений, каждое из которых поддерживало другое и добавляло ему правдоподобности.
Тем не менее, именно мировоззрение Августина связало их в единое целое комплекс хорошо продуманных объяснений, каждое из которых поддерживало другое и добавляло ему правдоподобности.
Коротко говоря, учение о душе в изложении Августина первая квазинаучная гипотеза об устройстве и работе мозга. Она приблизила научное осмысление человеческого разума, сделала его неизбежным.
Такая глубина объяснительной силы редкость в наше суетное время.
Рационалисты и идеалисты в рассуждениях о разуме предпочитают закидывать друг друга фактами. Но без всеохватывающей теории даже правдивые факты зыбкая почва. На ней, как на мокром панцире черепахи, удержаться трудно.
В концепции Августина ясно различимы два измерения человеческой природы. Поэтому мы идентифицируем её как двухмерную модель мозга (см. табл. 2).
Справедливости ради скажем, что существует иная точка зрения. О том, что богослов никак не продвинул науку вперёд и «затормозил развитие природоведения». 13
Во-первых, если б это было так т.е. всё, что сказал Августин о разуме, есть нелепость и враньё в наше время подобные взгляды, во всяком случае, для своего личного пользования люди бы не выбирали.
Сегодня многие учёные физики, математики, молекулярные биологи, нейропсихологи и пр. являются приверженцами идеалистического мировоззрения. Это ничуть не мешает им быть успешными в своей профессиональной области.
Объяснение тут очень простое: они не считают научные теории о мозге более убедительными, нежели то, что предложил преимущественно Августин и отчасти другие Отцы Церкви.
А ведь эти люди специалисты, чья работа во многом сводится к тому, чтобы строго различать полезное и бесполезное, имеющее смысл и бессмыслицу.
Во-вторых, о концептуальной сущности этой модели и других «природоведческих» взглядов Августина современные интеллектуалы судят тоже весьма благосклонно.
Физики неоднократно указывали на теолога, как на первого мыслителя в истории человечества, заявившего о том, что время не является абсолютным и вечным. Ни много ни мало это краеугольная предпосылка общей теории относительности. На это обращал внимание и подчёркивал, например, Стивен Хокинг.26
Нейроучёные откровенно восхищаются интуицией Августина в отношении описания различных видов памяти, которые удивительным образом согласуются с нынешними взглядами психологии и нейробиологии.22
А философы с репутацией, исключающей какую-либо симпатию к ортодоксальному религиозному мировоззрению, отмечают поразительную сложность и актуальность концепта личности, сформулированного этим теологом.24
Было бы глупо изображать Отца Церкви рационально мыслящим учёным. Тем не менее, невозможно отрицать поразительную живучесть представления о существовании души.
А если объяснение не просто живёт очень долго, но на протяжении тысячи лет является научным мейнстримом, значит, к нему стоит присмотреться.
Разум и чувство
В 1811 году увидел свет художественный роман «Разум и чувство» (англ. «Sense and Sensibility») за авторством Джейн Остин.
Впоследствии произведение многократно переиздавалось, экранизировалось и даже пародировалось. Что, впрочем, лишь добавило и до сих пор добавляет ему популярности.
Приведенный вариант названия в переводе на русский язык выбран неслучайно. Именно этот перевод А. Ю. Фроловой, по мнению лингвистов и литературоведов, наиболее соответствует замыслу автора. Антитеза отражает ключевой конфликт, предопределяющий поступки героев: сочетание и борьбу двух противоположных начал в человеке рационального и иррационального.
Терминологическая игра с понятием sense любопытна. Если принять его смысл, как «зрелое чувство, рассудительность», в сравнении/оппозиции с sensibility (ранимость, незрелая эмоциональность),5 то получается, что Джейн Остин интерпретирует разум, прежде всего, как мозг чувствующий.
Значит, идеал поведения человека баланс между разумом и чувством. Такой логический синтез представляет собой высшую точку развития тезиса о двухмерном мозге.
Разумеется, автор «Разума и чувства» не сама это выдумала. Коннотации sensus Блаженного Августина и sense Джейн Остин имеют очевидную, окрепшую за почти полтора тысячелетия, связь.
Интерпретация писательницы творческая переработка христианского толкования природы человека. Прежде всего двухмерной модели, описанной теологом. Где «душа», как высшая мыслящая и переживающая комплексные эмоции структура, со временем превратилась в «разум» (sense), а «тело», как обитель трудно контролируемых инстинктов и реакций, стало «чувством» (sensibility).
Примеров художественной трансформации обсуждаемой дихотомии было предостаточно. Заслуга Джейн Остин в том, что она передала это толкование лаконично, искусно обернув его в популярный жанр мелодраматического романа.
В XIX веке противопоставление умственного и чувственного наблюдалось не только в художественной литературе.
Оно стало предметом жарких научных споров. Что неудивительно ведь к концу столетия окончательно сформировалась новое объяснение мозга.
Об этом в следующей главе, а здесь отметим, что учёные развернули дискуссию в контексте пресловутой «психофизиологической проблемы».
Психофизиологическая проблема это теоретический вопрос психологии, который можно сформулировать, в том числе, следующим образом: «Как устроена природа человека: телесные/физиологические процессы регулируют и определяют душевные/психические феномены, или, наоборот, психика детерминирует различные соматические изменения и проявляется через них?».
Более кратко: «Что первично: тело или душа?».
И совсем коротко: «Курица или яйцо?».
Иллюстрацией бушевавшей дискуссии служат теории о механизмах возникновения человеческих эмоций.
В 18841885 гг. психолог Уильям Джеймс и физиолог Карл Ланге независимо друг от друга предположили, что телесные процессы предшествуют появлению эмоций, не исключая сложные чувства.
Джеймс (именно его, между прочим, некоторые исследователи называют отцом психологии) писал, что «мы печалимся потому, что плачем; боимся потому, что дрожим; радуемся потому, что смеемся; сердимся потому, что наносим удар». 27
Т.е. физиологические процессы детерминируют ощущения и эмоции. Сначала курица, потом яйцо.
Со временем нейроучёные стали склоняться к противоположному ответу.
Сегодня, к примеру, уже неплохо изучены мозговые структуры, которые принято называть «лимбическая система». Эти скопления нейронов в мозге считают ответственными за возникновение эмоций, которые проявляются соответствующими образами в психике и запускают цепь физиологических изменений (колебания кровяного давления, изменение диаметра зрачка, сокращение мышц и пр.).15
Есть теории, напрямую выводящие положительные и отрицательные эмоции из идеальных феноменов (например, теория когнитивного диссонанса психолога Леона Фестингера, где чувства ставятся в зависимость от субъективной оценки информации, воспринимаемой человеком).23
Т.е. всё-таки сначала яйцо и только потом курица.
Должно быть ясно, как отвечал на этот вопрос отец психологии, Блаженный Августин. К тому же ответу, насколько можно судить, склонялась Джейн Остин. И миллиарды верующих людей сегодня.
Разум и чувство суть единое душа. Скорее яйцо, чем курица.
Ответ Карла Ланге и Уильяма Джеймса менее удачен.
Отдавая предпочтение телесному началу и, как следствие, мозгу с его физиологией, исследователи проигнорировали сложность человеческих переживаний, впечатлений и эмоциональных образов.
Да, можно заставить курицу нести яйца определённого размера. Но, вообще говоря, в природе яйца бывают по-разному разные. Вряд ли можно добиться (да и зачем?), чтобы курица снесла страусиное яйцо. Тем более: яйцо золотое.
А феноменологическая реальность такова, что метафорические золотые яйца нашим мозгом производятся нередко.
Современные когнитивные специалисты, озабоченные психофизиологической проблемой (таких, впрочем, всё меньше) не дают однозначного ответа.
Одни, подобно Галену-исследователю, механически собирают факты (столько-то за «курицу», столько-то за «яйцо»). Другие, как Гален-философ, повторяют затверженные, подкрепленные авторитетной традицией, формулы.
Читателя, ожидающего окончательный ответ так, в конце-то концов, курица или яйцо? разум или чувство? ждёт разочарование.
Правильного ответа не существует.
Потому что нет в человеке противопоставления духовного и телесного. Нет и всё тут (говорю с сожалением, ибо в противном случае работа психиатров и психотерапевтов была бы куда проще).
Правильного ответа не существует.
Потому что нет в человеке противопоставления духовного и телесного. Нет и всё тут (говорю с сожалением, ибо в противном случае работа психиатров и психотерапевтов была бы куда проще).
Взглянем, как работает двухмерная модель мозга не на бумаге в учёных трактатах и увлекательных художественных романах а, в повседневной, одинаково наполненной рутиной и непредсказуемыми поворотами, жизни.
Легко показать, что, например, для лечения большинства психических расстройств представление о разделении в человеке душевного/психического и физического/физиологического никуда не годится.
Как психиатр, я признаю, что религиозные практики помогли и помогают многим людям в трудных жизненных ситуациях. Сам наблюдал такое не раз.
Проблема в том, что гипотеза о существовании души не купирует алкогольный психоз и бесполезна при шизофрении. А ещё есть: истерические неврозы и психопатии, врожденные умственные дефекты, болезнь Альцгеймера, эпилепсия и пр. Не хочу умалять труд, скажем, священников, выслушивающих ежедневно исповеди своих прихожан, но очевидно, что, исходя из двойственной природы человека, нельзя помочь всем и во всех случаях.
Рассматривая случаи поведения толпы, где, казалось бы, чувства и не самые позитивные определяют поведение, также сложно судить, основываясь на критерии «рациональное/иррациональное».
Как вели себя люди, скажем, на гибнущем «Титанике»? Разумно или эмоционально?