Многочисленные свидетельства демонстрируют, что по-разному. Кто-то спасал собственную шкуру, кто-то проявлял благородство и альтруизм. Некоторые впадали в ступор, другие спокойно читали книги.21,25
Не менее убедительные факты, демонстрирующие несводимость человека к дихотомии «разум и чувство», предоставляет изучение индивидуальных поведенческих стратегий.
Какое суждение следует вынести о поведении жены алкоголика, изнемогающей в борьбе за своё семейное счастье десятки лет и, при этом, не допускающей даже мысли о разводе? Её мотивы эмоциональны: она созависимая? Или это холодный, тщательно закамуфлированный, расчёт: часть зарплаты пьющий муж-таки отдаёт, что-то делает по дому, «детям нужен отец» и т.д.?
Или, допустим, ситуация домашнего насилия: чем руководствуется агрессор? Муж бьёт жену потому, что он озлоблен, сам воспитывался в условиях систематического насилия? Или так он исполняет негласный социальный ритуал своеобразный «Домострой» XXI века имея в виду, с его точки зрения, определенный резон: женщине время от времени «нужно напоминать, кто в доме хозяин»?
Внесём ясность: мы не критикуем обсуждаемую концепцию по сути.
На мой взгляд, не существует доказательств бытия души. Впрочем, нет доводов в пользу её отсутствия. (Можно ли критиковать то, что принципиально не вычисляется?)
Наш тезис состоит в том, что дихотомия «душа/тело», «разум/чувство», равно, как и её научная версия «психическое/физическое» не является полным объяснением всех имеющихся о мозге фактов.
Имеет место нехитрая ловушка.
Существование мыслящей, способной к любви, души-психики и биологически детерминированного разума-мозга есть аксиома, и спорить предлагается только о том, что из этих столпов нашей природы важнее. Выходить за флажки нельзя.
Ведь если не «душа» и не «психика», то что? И если вам не нравится определение «телесный» или «физиологический», то какой? В чём ваше объяснение?
Поскольку большинство теряется, альтернативное толкование с ходу предложить не может дихотомический капкан захлопывается.
Не думаю, что раскрываю какой-то секрет.
О пагубности дихотомического мышления предупреждал ещё Иммануил Кант (ложные оппозиции он называл антиномиями).12 А после него повторяли и разъясняли сущность ловушки многие другие философы и учёные.
Так в чём же дело? Почему люди до сих пор верят в антагонизм рационального и иррационального?
Миф о разуме и чувстве живуч не потому, что правдив или основан на какой-то научной информации. И не потому, что эту дихотомию рекламируют всюду и все, кому не лень (хотя это так).
Миф этот живуч потому, что на самом деле он не про мозг. Он про гендер. Это заблуждение подпорка идентичности, прочно связанной с полом. «Разум и чувство» стереотипное представление о мужчине и женщине.
Миф этот живуч потому, что на самом деле он не про мозг. Он про гендер. Это заблуждение подпорка идентичности, прочно связанной с полом. «Разум и чувство» стереотипное представление о мужчине и женщине.
«Женская логика»
Более всего от рассечения мозга на разум и чувство выиграли женщины. Что неудивительно, ведь они гораздо практичнее и, чего уж там, мудрее мужчин.
«Любишь? А за что? Как докажешь?» краткий чек-лист, взятый на вооружение женщинами, в отличие от мужчин, внимательно читавших романы Джейн Остин.
Такому бронебойному снаряду практически невозможно противостоять. А попробуешь отделаться общими словами и двусмысленными фразами прилетит тяжкое обвинение в «бесчувственности».
Мужчины не остались в долгу.
Манипуляцию торжественно разоблачили и обозвали «женской логикой». Где «взрывчатое вещество» аргументы типа «это рвётся из меня!», «не могу молчать!», «я так чувствую, значит, правда!», а «детонатор» «проявлять эмоции это нормально».
Контратакующая рационализация мужчинам не помогла. Поскольку никак не касалась сердцевины модели, на которой основана «женская логика».
Если б дело касалось только взаимоотношений полов, это ещё ничего.
Но в наше время «женскую логику» успешно освоили не только женщины.
Политики измельчали и обленились: всё чаще раздаются звонкие лозунги вместо логически стройной аргументации. Менеджеры сплачивают коллективы магическими байками-заклинаниями про «дух компании» и «корпоративную солидарность». Мошенники уже давно не заморачиваются выдумыванием хитрых схем: они «мотивируют» клиентов на концертах, подобно рок-звёздам. Жулики-психологи плодят книжки про «мужскую и женскую психологию» и разнообразные курсы «управления эмоциями». Шоумены, модные публицисты, «лидеры мнений» на видеохостингах втирают про «мужчин с Марса» и «женщин с Венеры».
Здесь эмоции первый шаг. Важно расшатать, размягчить критическую защиту: польстить, очаровать, припугнуть; пробудить жадность, зависть.
Далее следует «фактологическая часть». Которая представляет собой вырванные из контекста сведения. Фактов не должно быть много: два-три, но подать их надо лихо, задорно. Они необходимы, чтобы окончательно обрушить критику, намертво закрепить эмоциональная связь. Или, говоря по-научному, раппорт.
Наконец, когда всякое сопротивление подавлено, наступает момент подачи «основного блюда». То может быть любой товар, теория заговора или даже научная теория.
Вы уже доверяете источнику (он/она не может врать, потому что сам (а) в это верит!). Вы раскрылись чувству: справедливому и всегда правдивому. И покупаете то, что, по возвращении домой (или в реальность) вертите со всех сторон, оглядываете и с удивлением себя спрашиваете: «Ну, и зачем мне это?».
Более того: приёмы «женской логики», берущей начало в двухмерной модели мозга, эксплуатируются для пропаганды самой модели. Точнее: её сильно искорёженной, скомканной версии.
Примером подобных спекуляций в нынешнем научпопе являются работы Юваля Харари.
В первой, ставшей широко известной, книге «Краткая история человечества» Ю. Харари сообщает о «когнитивной революции», которая по его хронологии (автор работает профессором истории) почему-то произошла в промежуток где-то между 70 и 30 тысячами лет назад.
Особенность «революционного» мозга H.sapiens, писатель, как будто, передаёт верно: человека от животных отличает способность воображать. Но дальше сваливает всё экономику, науку, религию, политику в одну кучу. Не сообразуя виды деятельности ни с их целями, ни с механизмами эволюции.
Нелепой суете земледельческой цивилизации противопоставляется идеал жизни в доаграрную эпоху. По сути, реконструируется древний миф о «Золотом веке», когда не нужно было вкалывать на огороде, а боги были добры. Но человек-де разрушил идиллию, стал убивать животных и всячески портить природу.
За это «сапиенсов» ждёт расплата: всякие новые технологии, о которых Харари рассуждает с недюжинной эрудицией на уровне самого осведомленного журналиста, преобразуют нас навсегда. В дурном, конечно, смысле.17
Составляя рецензию на эту работу, один научный критик проницательно назвал автора «восходящей рок-звездой лекционных выступлений» и отметил, что тот обладает «смутным мировоззрением, обремененным политкорректностью». 28
Дальше больше.
Новым технологиям и, прежде всего, «всемогущим компьютерным алгоритмам» Юваль Харари всыпал по полной в следующей книге «Ноmo Deus. Краткая история будущего».
Мыслитель решил, что «наука давно доказала» тождество «биохимических алгоритмов» и алгоритмов компьютерных программ. «Сейчас считается истиной в последней инстанции, что организмы это алгоритмы, а алгоритмы могут быть представлены математическими формулами». А так как компьютеры развиваются быстрее, чем человеческий мозг, нам всем будет худо.
Заметно, что Харари тщательно нагнетает технофобию и наслаждается этим: «нейронные сети будут заменены умным софтом, не скованным органической химией и способным свободно ориентироваться как в виртуальном, так и в невиртуальном пространстве»; «алгоритм сможет предсказывать ваши мнения и желания лучше, чем ваши муж или жена!».
Очень забавно читать про то, как Харари, претендующий на роль исследователя-пионера, объясняет мозг. Автор «Ноmo Deus» выделяет в психике «переживающее я» и «комментирующее я». Первое нечто рациональное (отражает объективные потребности), второе иррациональное (выдумывает всякую субъективную ерунду). При этом Харари ссылается на нейробиолога Роджера Сперри, чьи работы 1970х гг. по изучению межполушарной асимметрии головного мозга трактует, как интернет-психолог, раскручивающий свой ютуб-канал: «правое полушарие отвечает за творчество, левое за логику».
Книга насыщена дихотомиями и их оппозициями: наука против религии, механическое против живого, разум против чувства, интеллект против сознания. Последнее понятие ключевое. Правда, по давней привычке пустословов и компиляторов, Юваль Харари забывает объяснить, что же это такое, таинственное «сознание». По скупым характеристикам можно лишь гадать: это нечто, позволяющее нам «заботиться, грезить, сомневаться».
Ближе к финалу произведения ожидаемо является теория заговора. Оказывается, злонамеренные «техногуманисты» мечтают совершить «вторую когнитивную революцию». В результате которой мы превратимся «в людей-винтиков» или станем «сильно увеличенными муравьями». А править нами будет, конечно, он искусственный интеллект.16
В последней книге профессор окончательно разбушевался.
Стиль бомбардировки эмоциональными аргументами и сообщения скороговоркой устаревших (а порою откровенно недостоверных) фактов вышел на новый уровень.
Тут вам: тоска и боль за будущее человечества; сенсационный «факт» о том, что учёные «взломали» мозг и расшифровали «хвалёную человеческую интуицию»; тревога из-за того, что компьютеры способны быстро объединяться в сети, вперемежку с «фактами» о том, как они уже диагнозы ставят и назначают лечение.
«Основное блюдо» всё то же: сопротивляйтесь! сражайтесь, а не то будет поздно! я вас предупредил!
В этом опусе учёный-гуманитарий, наконец-то, делится своим представлением о мозге: «интеллект и сознание совершенно разные вещи. Интеллект это способность решать задачи. Сознание способность чувствовать боль, радость, любовь или гнев. Мы часто путаем эти понятия, потому что у людей и других млекопитающих интеллект неразрывно связан с сознанием. Млекопитающие решают большинство задач посредством чувств. Но у компьютеров совсем другой подход». 18
Ах, ты ж, боже мой. А ведь автор про нехорошую и манипуляторскую «постправду» сочиняет