И что же ты чувствуешь ко мне сейчас? он игриво вскинул бровь, делая глоток чая.
Сейчас? я сделала вид, что задумалась. Сейчас я тебя долюбливаю.
Эта шутка вызвала в нем смех, и несколько секунд мы беззаботно хохотали, забыв обо всех проблемах.
Марина изменит к тебе свое отношение, я обещаю, сказала я, успокоившись.
Она знает о нас? О том, что ты видишь вещие сны а мы и того хуже?
Нет. Но, думаю, пора ей обо всем рассказать.
Дима кивнул.
Нужна будет помощь обращайся, сказал он.
Поблагодарив его за вкусный завтрак и за участие, я вновь отправилась наверх собираться на работу. Чтобы привести себя в порядок мне потребовалось совсем немного времени, и спустя пятнадцать минут я уже стояла в дверях и давала новому соседу напутствия.
Оставайся здесь столько, сколько понадобится, сказала я, закрывая за собой входную дверь. Запасной ключ на придиванном столике.
Дима помахал мне рукой, и я вышла на улицу, чтобы встретить новый день и узнать, что нового он мне приготовил. А планы на меня у него были более чем интересные.
В больнице каждый счел своим долгом выразить мне соболезнования по поводу смерти Леши. Почти никто не знал его имени, многие даже не знали, что мы были в разводе, но все натягивали грустные маски и сочувственно хлопали меня по плечу с пожеланиями моего наискорейшего возвращения. Сначала забота коллег была приятна, но вскоре я стала задыхаться от излишнего внимания, и каждое новое напоминание о моем горе превращалось в душевную пытку.
На пороге отделения меня встретил мой начальник Игорь Владимирович. Искренние соболезнования этого человека заставили душу вновь содрогнуться от болезненных воспоминаний.
Хочешь вернуться на работу? удивился он, когда я рассказала ему о цели своего визита.
Здесь мне будет легче забыться, ответила я.
Он пристально посмотрел мне в глаза и положил руку на плечо.
Без обид, сказал он. Но ты должна понимать всю свою ответственность. Если считаешь, что готова приступить к работе я буду только рад, ты знаешь. Но иногда лучше немного переждать и пережить боль в одиночестве. В таком состоянии ты можешь быть опасна для пациентов.
Что вы имеете ввиду? возмутилась я. Его слова меня по-настоящему задели.
Оксана, ты очень хороший сотрудник и я говорил тебе об этом не раз, так?
Я кивнула, пытаясь понять, к чему он клонит.
Здесь мы спасаем жизни, и любая невнимательность может стоить дорого. Я хочу сказать, что если ты даже на секунду задумаешься о своих проблемах или не сможешь совладать с эмоциями во время операции, это может плохо для кого-то кончиться. В этих стенах мы должны забывать о себе и сохранять холодные головы и здравый рассудок.
Он убрал руку с моего плеча, но продолжил смотреть в глаза, не отрываясь, ожидая моего ответа. Игорь Владимирович был, безусловно, прав. И с профессиональной точки зрения я его понимала. Но все-таки мне было обидно.
Можете во мне не сомневаться, сказала я, борясь с подступающими эмоциями. Я могу себя контролировать.
Это то, что я хотел услышать, улыбнулся он. Начнешь с завтрашнего дня.
Спасибо, ответила я.
Глаза Игоря Владимировича все еще выражали сочувствие. Он всегда смотрел на меня по-отечески и заботился почти как о родной дочери. И я не могла пожелать лучшего начальника. Когда он ушел, и я подумала о том, что пора бы, наконец, пойти в травматологическое отделение и узнать, как там Марина, меня вновь задержали. На этот раз ко мне подошел Антон. Не говоря ни слова, он обнял меня и крепко к себе прижал, так, что мои ребра едва не треснули. Только после моего жалобного стона Антон выпустил меня из объятий.
Рад тебя видеть, бодро сказал он и улыбнулся.
Меня порадовало, что хотя бы он не пытался разговаривать со мной, изображая поддельное сочувствие. Эмоции Антона всегда были предельно честными, со мной он был искренним и открытым, и это было одно из лучших его качеств, которое я в нем особенно ценила. Антон был не только коллегой, но и хорошим другом, и в отличие от других, он никогда не давал пустых обещаний, а всегда оказывал настоящую помощь.
Тебя, наверное, уже достали с вопросами, сказал он, и я закатила глаза, молча отвечая на его вопрос. Все будет хорошо. Обязательно. Ты только не раскисай. Если что, ты знаешь я всегда рядом.
Настала моя очередь заключить его в объятия. От переполняющего меня чувства благодарности я едва не заплакала. Но мои тренировки по сдерживанию эмоций не прошли даром, и я приказала себе успокоиться.
Завтра выхожу на работу, сказала я, не дожидаясь вопроса. Ты, наверное, уже с ума сходишь от постоянных дежурств?
Знаешь, после того случая с внучкой главврача меня стали реже просить оставаться в ночную смену. Все это, конечно, твоя заслуга, но мне приятны такие бонусы. Так что низкий тебе от меня поклон.
Я улыбнулась и с удовлетворением отметила, что после встречи с Антоном у меня улучшилось настроение.
Есть еще кое-что, о чем я бы хотел с тобой поговорить, сказал он, настороженно осматриваясь по сторонам. Вещие сны. После того случая они у тебя были?
Я доверяла Антону и помнила, что он тогда поверил мне и не посчитал сумасшедшей. Сейчас в его глазах горел непонятный мне азарт, он явно что-то задумал. Рассказать обо всем, что произошло со мной после той ночи в гараже больницы, я не могла. По крайней мере, не сейчас. Но я чувствовала, что могу доверять этому человеку, поэтому ответила на его вопрос.
Были, сказал я. Почему ты спрашиваешь?
Антон снова огляделся по сторонам, пропуская коллег с натянуто-приветливой улыбкой. Когда рядом с нами никого не осталось, он подошел еще ближе и вполголоса продолжил.
Я много думал после того случая, и у меня появилась одна сумасшедшая идея.
Прежде, чем рассказать о ней, он пару секунд колебался, переминаясь с ноги на ногу.
В общем, я кое-что изобрел, вернее, нахожусь в процессе изобретения, и мне нужно, чтобы ты это увидела.
Я с удивлением посмотрела на Антона, даже близко не понимая, о чем он говорит, но добиться от него подробностей мне помешала Ира медсестра из травматологического отделения, куда я как раз собиралась заглянуть.
Оксана, привет, сказала она. Как хорошо, что я тебя встретила. Слышала о твоей потере, прими мои соболезнования.
Ира, как и все остальные мои коллеги до нее, сочувственно потрепала меня по плечу. Я сказала коронное «спасибо» и натянула выученную наизусть за сегодняшнее утро благодарно-грустную маску.
Твоя подруга Марина уже может ехать домой, я готовлю ее документы на выписку. Ты ведь на машине? Может, отвезешь ее, ей не помешает помощь.
Конечно, ответила я. Как она себя чувствует?
Ну, ее нога все еще в гипсе, но общее состояние не вызывает опасений. Правда, меня немного беспокоит ее поведение. В течение трех последних ночей она просыпается и кричит. К счастью, с ней в палате больше никого нет, но крики разносятся по всему отделению. Наверное, ей что-то снится. Но, Оксан, я впервые вижу, чтобы кто-то так реагировал на ночные кошмары.
Это было более чем странно. Марина всегда отличалась способностью непробивного сна. Она была одной из тех, кто может заснуть по щелчку пальцев в любом положении и при любых обстоятельствах: сидя, стоя, в очереди, в примерочной магазина и даже на беговой дорожке. Ни разу за все время, что мы жили вместе, я не замечала за подругой подобных ночных странностей. Это могла быть побочная реакция на лекарства, которые ей прописали, и я вновь почувствовала ненависть к Географу.
Я заберу ее, спасибо, сказала я Ире.
Хорошо, ответила она.
Ира смущенно опустила глаза, словно собираясь с мыслями, чтобы сказать мне что-то еще.
В прошлый раз с тобой был парень, Дима, на ее лице отобразилась смущенная улыбка. Ты хорошо его знаешь?
Ну, можно сказать и так, ответила я.
Не знаешь, он свободен? спросила она.
Этот вопрос застал меня врасплох. Несколько дней назад мы приходили сюда втроем. Я помню, как Дима заигрывал с Ирой, пока я навещала Марину в палате. Этот донжуан успел запасть ей в душу. Я невольно поморщилась, не зная, как ответить на ее вопрос. Насколько я знала, Дима был свободен, но он не казался мне подходящей кандидатурой для Иры: парень со странностями из другого города, который уедет отсюда, как только завершит здесь свои дела. Он разобьет ей сердце и забудет о ее существовании на следующий же день. Дима принадлежал, как мне казалось, именно к такой категории мужчин. Кроме того, был еще один момент, зародивший во мне сомнения. Я не хотела себе признаваться, но после ее вопроса меня ужалила ревность. Я потеряла Сашу, а Дима оставался для меня единственной поддержкой и ниточкой, соединяющей с прошлым. Определенно мне не нравилась мысль, что сейчас он может пойти с кем-то на свидание и оставить меня одну. Поэтому мне пришлось соврать.
В прошлый раз с тобой был парень, Дима, на ее лице отобразилась смущенная улыбка. Ты хорошо его знаешь?
Ну, можно сказать и так, ответила я.
Не знаешь, он свободен? спросила она.
Этот вопрос застал меня врасплох. Несколько дней назад мы приходили сюда втроем. Я помню, как Дима заигрывал с Ирой, пока я навещала Марину в палате. Этот донжуан успел запасть ей в душу. Я невольно поморщилась, не зная, как ответить на ее вопрос. Насколько я знала, Дима был свободен, но он не казался мне подходящей кандидатурой для Иры: парень со странностями из другого города, который уедет отсюда, как только завершит здесь свои дела. Он разобьет ей сердце и забудет о ее существовании на следующий же день. Дима принадлежал, как мне казалось, именно к такой категории мужчин. Кроме того, был еще один момент, зародивший во мне сомнения. Я не хотела себе признаваться, но после ее вопроса меня ужалила ревность. Я потеряла Сашу, а Дима оставался для меня единственной поддержкой и ниточкой, соединяющей с прошлым. Определенно мне не нравилась мысль, что сейчас он может пойти с кем-то на свидание и оставить меня одну. Поэтому мне пришлось соврать.
У него есть девушка, виновато улыбнулась я, и лицо Иры погрустнело.
Что ж, вздохнула она. Значит, не судьба.
Ира попрощалась и пошла по своим делам, а Антона позвали в ординаторскую.
Поговорим в другой раз, хорошо? спросил он.
Конечно, ответила я. Я очень хочу увидеть твое изобретение.
Наверное, я сказала это слишком громко или не так тихо, как хотелось бы Антону, и он нервно прижал указательный палец к губам, жестом прося меня не голосить. Да что же это за секретная разработка, из-за которой он так конспирируется?
Антон был не простым молодым врачом. Его всегда тянуло к науке. В свободное время, когда другие отдыхали с друзьями, ходили в кино и кафе, он предпочитал добровольное затворничество и чтение книг. Даже в ординаторской у него была своя отдельная книжная полка. Там находились труды ученых по биологии, физике, фармакологии, анатомии и даже метафизике. Мой коллега был весьма разносторонним и очень увлеченным человеком. И это отличало его от других молодых интернов.