Третья гробница щерилась, ожидая своей жуткой начинки, но барон не спешил.
Уходите, друг мой! Я же должен уничтожить свои записи и лабораторию. Возьмите бумаги и уходите! Передавайте привет и наилучшие мои пожелания Анхен. Она достойна счастья!
Анхен родила от вас ребёнка!
Что за чушь! сморщил нос барон. И вы туда же? Анхен напоминала мне дочь, я бы никогда не позволил себе ничего неприличного. Нельзя верить всему, что вам говорят!
Она сама мне сказала.
Интересно, что именно?
Примерно так: «Отец моего ребенка барон С*».
Барон сжал кулак так, что суставы побелели, потом резко расслабил пальцы.
Отец её ребёнка, несомненно, Фридрих Шульц. Впрочем, мне до него нет никакого дела.
Вы убили его?
И пальцем не тронул. Хотя он пытался досадить мне. Сказал, что знает, что я совратил Анхен, и согласен молчать, только если я дам ему денег. Но я-то знаю, что не трогал девушку. Одного не пойму: как она согласилась участвовать в этом мерзком спектакле? Однако заболтались мы с вами Идите, не то я поддамся соблазну уложить вместо себя вас. И он кивнул на плиту со своим именем.
Мы в последний раз поднялись в кабинет, чтобы я мог забрать бумаги барона. Звонко стукнулись бокалы, пустая бутылка откатилась в угол комнаты. Сундук с деньгами и ценными бумагами, главной из которых было завещание, заверенное нотариусом, весил, должно быть, не меньше пуда. На прощание барон подарил мне непочатую бутылку вина.
Коротко простившись с ним, я, не оглядываясь, ушёл.
Брут встретил меня настороженно, точно я успел пропитаться враждебными флюидами. Пес не бросился ко мне, а напротив, едва я подошел к нему, шарахнулся и прижался к ногам монаха.
Зато Йоган совсем порозовел. А увидев бутылку вина, которую дал мне на прощание барон, и вовсе расцвел.