Что хотел показать нам лунь? Я уже однажды пошла за этой птицей, угодив в западню, чего ждать на сей раз? Кто вёл сюда друг или враг? И не у кого спросить совета Разве что у этих онемевших домов?
Вчера лишь убедились, что деревня мертва: на большее не хватило духу, но может, стоит взглянуть на дома поближе? Может, найдётся что-то важное?
Размышляя, я отдалилась от суеты возле драгала, и медленно, всё ещё не приняв окончательного решения, шла к деревне. Что может найтись существенного в домах поселян, кроме пары монет, да еды и утвари?
Ответом стал гневный крик луня да стремительный росчерк белых крыльев: выставив когти, с открытым клювом, на меня падала разгневанная птица. Но чем?
От удара я пошатнулась, с трудом удержавшись на ногах: от рукава остались истерзанные лохмотья. К счастью, руку, которой заслонилась, лишь слегка оцарапало основной удар пришелся на куртку. А лунь снова готовился к атаке: на мгновенье зависнув в вышине, ринулся вниз, я развернулась и бросилась бежать. Кем бы ты ни был, каким силам ни служил я не приму боя, не хочу тебя убивать
Вчера лишь убедились, что деревня мертва: на большее не хватило духу, но может, стоит взглянуть на дома поближе? Может, найдётся что-то важное?
Размышляя, я отдалилась от суеты возле драгала, и медленно, всё ещё не приняв окончательного решения, шла к деревне. Что может найтись существенного в домах поселян, кроме пары монет, да еды и утвари?
Ответом стал гневный крик луня да стремительный росчерк белых крыльев: выставив когти, с открытым клювом, на меня падала разгневанная птица. Но чем?
От удара я пошатнулась, с трудом удержавшись на ногах: от рукава остались истерзанные лохмотья. К счастью, руку, которой заслонилась, лишь слегка оцарапало основной удар пришелся на куртку. А лунь снова готовился к атаке: на мгновенье зависнув в вышине, ринулся вниз, я развернулась и бросилась бежать. Кем бы ты ни был, каким силам ни служил я не приму боя, не хочу тебя убивать
Как оказалось, я отошла достаточно далеко от драгала, и не успевала добежать до него: услышав за спиной звук рассекаемого воздуха, бросилась на землю плашмя лунь гневно закричал, промахнувшись. В третий раз он не промахнётся. Но я успела раньше, с разгона влетев в гущу столпившихся ребят: зрелище нападающего на человека луня привело их, судя по всему, в ступор, в своеобразный шок. Только Хмысь, опомнившись, лихорадочно заряжал самострел, но птица зависла над нами в нерешительности, изредка гневно крича, и я приказала не стрелять. Лунь так и не решился напасть: покричал-покричал и развернулся к Бездне, тяжело взмахивая крыльями, медленно растворился в багровом мареве.
Команда медленно приходила в себя: ребята зашевелились, негромко обсуждая случившееся, с недоумением поглядывая на меня. Но я не могла им дать какое-либо объяснение, я сама ещё ничего не понимала.
Ты как? Не ранена?
Лодан взял меня под руку, потянул в сторону.
Веша, принеси сумку с лекарскими запасами.
Кивнув, девочка вприпрыжку помчалась на драгал.
Разрезав остатки рукава кинжалом, он осмотрел царапины, оставленные когтями луня, авторитетно сообщил:
Жить будешь.
А мне захотелось рассмеяться, вот только это слишком сильно было бы похоже на истерику.
Лодан, на меня напал лунь, а ты думаешь о каких-то царапинах!
Ничего себе: «каких-то»!
Эти птицы никогда не нападали на людей! На людей, слышишь, Лодан?! На людей!
Да, встряла запыхавшаяся Веша, они нападают только на драконьеров!
Пожалуй, девочка произнесла это слишком громко. Стоявшие неподалёку Хатён и парень, к которому из-за нескладного долговязого телосложения привязалось прозвище Длинный, настороженно посмотрели на нас.
Но мне было не до них, в ушах звучал звонкий голос девочки: «нападают только на драконьеров». Вот в чём дело! Луни видят не только внешнюю оболочку, но и сущность. Я Я и есть драконьер. Вот почему он напал.
Леля! Леля, тебе плохо?!
Лодан почему-то смотрел сверху вниз, нависая надо мной, и только чуть погодя сообразила, что сижу на земле: догадка ошеломляла и я перестала контролировать себя.
Н-нет. Всё в порядке
Леля, никто не знает, нападали ли луни когда-либо на людей, как не знает, нападали ли на драконьеров или нет.
Это неважно
Леля, что происходит? голос был очень требовательным и принадлежал Хмысю. Он стоял впереди команды: лица стоящих за ним ребят были решительны и угрюмы.
Вот и всё Леля, была у тебя команда, и нет её, я не пыталась врать себе. Только ребёнок не сопоставил бы факты последних событий и только ленивый не сделал соответствующих выводов.
Хмысь, не сейчас!
Лодан вышел вперёд, остановившись напротив юноши, загораживая меня и Вешу.
Потом будет поздно, отойди Лодан. Мы должны знать: кто и куда нас ведёт.
Если вы сейчас все не угомонитесь и не отстанете с дурацкими вопросами, вас никто никуда не поведёт Бездна вон, идите прыгайте. Другого выхода уже не будет.
А ты что же, обособился от нас? в голосе юноши сквозила неприкрытая угроза.
Да, мне не по пути с дураками и самоубийцами, которые делят всё на чёрное и белое, Лодан, казалось, и не заметил её.
Последний раз прошу: отойди. По-хорошему.
Удара я не видела, Лодан упал в мере от нас, приложившись затылком о булыжник, и больше не встал. Оставалось лишь надеяться, что не насмерть.
Ничего, ухмыльнулся Хмысь, потирая кулак, у него голова крепкая выживет. Так что, Леля? Что можешь нам сказать?
Ничего, ухмыльнулся Хмысь, потирая кулак, у него голова крепкая выживет. Так что, Леля? Что можешь нам сказать?
Я пыталась. Я честно пыталась, вот уж больше минуты, ещё до того, как Хмысь ударил Лодана, и не могла. Язык отнялся, онемел. Я не могла даже разжать губы, не то что слово произнести. Видела всё возрастающее недоумение на их лицах и молчала, только чувствовала тёплое дыхание Веши на щеке.
Леля! девочка попыталась встряхнуть меня, но её ладони обжигали. Леля, что с тобой?
Я рванулась, пытаясь освободиться, перед глазами поплыло, и я почувствовала щекой острые мелкие камешки, но ничего не видела. В дымке, повисшей перед глазами, медленно проступил кристалл, по форме отдалённо напоминавший сердце: он, то становился прозрачным, как слеза, то уплотнялся, сверкая острыми синими гранями Но и в том, и в том состоянии через него шла сеточка пульсирующих красным жил вены, наполненные кровью.
Я лежала, слушая, как онемение распространяется по телу, чувствуя обжигающие ладошки девочки, ощущая испуганно-ошеломлённую тишину, и мечтала только об одном. Умереть. Потому что саднящая боль в груди в сердце, и перепуг команды говорили об одном: слёзы дракона не подействовали. Или же, их силы просто не хватило
Небо плавилось. Плавилось и стекало вниз горючими едкими слезами. Небо плакало
Я была уже здесь однажды, я помнила это вот только тогда голубые кристаллы не плавились от слёз, рассыпаясь чёрным прахом.
Я шла, чувствуя, как острые грани впиваются в ступни, как по плечам скользят обжигающие капли, и шла вперёд.
Между куполом неба-Бездны и кристаллическим полем бушевала буря. Я шла уже долго, давно должны были показаться скелеты драконов, но ветер поднимал в воздух сотни голубых кристаллов, перемежаемых огненными слезами, и ничего не возможно было увидеть дальше вытянутой руки.
Куда иду, зачем я не знала, но не могла не идти. Впереди ждало будущее, позади не осталось ничего, кроме теней. Невозможно жить всё время тенью. Будущее звало.
И вскоре, правда, услышала голос, негромкий, заглушеный воем ветра, но кто-то звал меня по имени, и я пошла на этот зов.
У всех, наверно, бывает такое чувство, что всё вокруг сон, что живёшь во сне. Или спишь, и тебе сниться жизнь. Может, мы лишь сон неведомых богов, а, может, это мы те самые боги, и нам снятся сны Никто не знает.
Я спала и в то же время это был не сон, я знала это. Ветер сек лицо мельчайшей кристаллической крошкой, завывал, трепал волосы это было слишком реально, чтобы быть сном.
Через некоторое время буря расступилась, я увидела скелет дракона, проклинающего Бездну, а под ним, у исполинских некогда лап, стоял юноша. Он словно разговаривал с драконом. Или дракон с ним?
Осталось пройти совсем немного, когда их беззвучный диалог закончился и юноша обернулся это был Лунь. Он стоял и смотрел на меня, а в его руках что-то сверкало, пульсировало то ярко-синим, то ало-огненным. Он сжимал это обеими руками, как самую большую драгоценность в жизни. Но вот наши взгляды встретились, и его лицо исказилось. Растерянно-радостное выражение медленно сменилось недоверием, а потом обречённостью. Но я ничего не понимала: он смотрел на меня, в лицо в глаза, но не видел. Это чувствовалось по его взгляду: несмотря на выражение лица, глаза светились яростью и гневом. Перед ним был враг, враг, который перехитрил, коварством добился своей цели.
Медленно, очень медленно он протянул то, что так бережно сжимал, вперёд и разжал ладони в них, как в удобной чаше, лежал кристалл. Он был похож на сердце, и свет пульсировал, словно в такт сердцу и менялся. Кристалл был явно более значимым, чем всё, что я видела когда-либо.
Лунь протягивал сокровище, не мне своему врагу, который оставался невидимым, но этот кристалл звал меня. Не удержавшись, шагнула вперёд и и наткнулась на невидимую преграду горячую, упругую и непреодолимую. В глаза будто брызнули водой картинка стала размытой, а то, во что я упёрлась, тёплой плёнкой растеклось по телу, спелёнывая. Неясные силуэты окончательно потемнели, пришло ощущение покоя, и я заснула, наверное.
Мне было хорошо. Так хорошо, как не было уже очень давно с далёкого-далёкого детства, такого безмятежного, уже и не верится, что так может быть. Я медленно просыпалась: было тепло и уютно, тело стало лёгким, а в душе царил покой рядом потрескивал костёр и чей-то голос тихонько напевал колыбельную. Может, именно из-за этой полузабытой песни и было так покойно.
Мне было хорошо. Так хорошо, как не было уже очень давно с далёкого-далёкого детства, такого безмятежного, уже и не верится, что так может быть. Я медленно просыпалась: было тепло и уютно, тело стало лёгким, а в душе царил покой рядом потрескивал костёр и чей-то голос тихонько напевал колыбельную. Может, именно из-за этой полузабытой песни и было так покойно.