Александр Сергеевич, милый вы мой, вы ли это? Они обнялись и расцеловались троекратно по-русски. Вот не ожидал вас в нашем захолустье. Рад, очень рад принимать такого дорогого гостя.
Освободившись от объятий, Пушкин склонил курчавую голову:
Вам, Александр Михайлович, большие приветы и лобызания от Натальи Ивановны.
Моя дорогая кузина, она не забыла меня! Большое спасибо, Александр Сергеевич. Загряжский весь светился радостью. А вы, вы какими судьбами?
По высочайшему повелению уволен в отпуск на четыре месяца.
Вот как! И по каким же надобностям?
Задумал я писать историю Пугачёвского бунта, Александр Михайлович. А живого материала, свидетельств не хватает. Вот и решил поездить по Казанской и Оренбургской губерниям. Бумажек в наших канцеляриях много, да только души, жизни в них нет. Я уже побывал в Казани, много чего наслышался, теперь вот к вам приехал.
Я, право, не знаю, живы ли у нас старожилы сего злодейства, но я вам рад, очень рад, Александр Сергеевич. У нас сегодня небольшой праздник, моя дочь с подружками танцуют вальсы. Их учит учитель, а играют два тапёра. Пойдёмте.
Пушкин остановил Загряжского:
Подождите, Александр Михайлович, а нет ли у вас письма для меня?
Письмо? Ах, да. Пётр! крикнул хозяин слугу. Тот появился, поклонился. Нет ли для господина Пушкина почты?
Есть, ответил лакей и скоро принёс поднос с конвертом.
Пушкин с жадностью схватил конверт и вскрыл его.
Вы идите, Александр Михайлович, я скоро буду, сказал гость.
Понимаю. От жены? Мы вас ждём.
Загряжский удалился, а Пушкин подошёл поближе к канделябру и стал жадно выхватывать строчки, всё больше и больше проясняясь лицом, чем ближе к концу подходило чтение. По прочтении он вскинул голову, поцеловал письмо и улыбнулся:
Ангел мой! Кажется, ты здорова, нарывы проходят. Но вот я тебя пожурю, когда вернусь. Почему не пишешь о детях.
С прекрасным настроением он быстрым шагом вошёл в залу. Там, видно, его уже ждали. На стульях сидели несколько девочек в бальных платьях, учитель танцев, молодая монашка в тёмно-синем платье с накидкой, двое тапёров со скрипками в руках. Сам Загряжский с женой стояли чуть в стороне. Пушкин сделал общий поклон, не обошёл вниманием хозяйку, подойдя к ней и поцеловав ей ручку:
Каролина Осиповна, выражаю особое почтение хозяйке. Примите привет от моей Натали, она вспоминала о вас.
Благодарю, Александр Сергеевич. Располагайтесь, как хотите, будьте как дома.
В чёрном фраке, низенький, курчавый и с мулатским лицом, Пушкин, по-видимому, произвёл гипнотическое впечатление, потому что все молча встали и склонили головы, а девочки сделали реверанс. Он оглядел всех блестящими, весёлыми глазами:
Приветствую высокое, прекрасное и благородное собрание. А что тут у вас происходит, господа?
Первой нашлась девочка в розовом платье лет десяти:
Мы танцуем вальсы, господин Пушкин.
Вот как! весело вскрикнул гость. Я очень люблю танцы, я их обожаю! И как вас зовут, прекрасное дитя?
Елизавета Александровна Загряжская, без тени смущения представилась девочка.
Гость весело рассмеялся, обсыпая и зал, и присутствующих радостью и смехом. Все сразу расслабились и тоже засмеялись. А Пушкин наклонился к девочке:
Что ж, Елизавета Александровна, а не подарите ли вы мне первый тур вальса?
С удовольствием, Александр Сергеевич, смело ответила маленькая дама, тряхнув белыми кудряшками.
Великолепно! восторгался Александр Сергеевич.
Он осмотрел залу, отделанную штофными обоями светло-зелёного цвета, подошёл к окну, вынул из кармана свой пистолет и положил его на подоконник. Спросил скрипачей:
Что играете, господа?
Один из скрипачей, низенький, с рыжими кудряшками, поклонился:
В нашем репертуаре, господин Пушкин, венские вальсы господина Йозефа Ланнера, Иогана Штрауса, Фредерика Шопена. «Тальони», «Виктория», «Габриэлен», «Цецилия», «Лорелея», «Аллегорический вальс», перечислял он. Играем мы также мазурки, полонезы. Чего изволите исполнить?
Пушкин удивлённо приподнял бровь:
Шопен, кто это? Сочинения господ Ланнера и Штрауса я знаю, а кто такой Шопен?
Тапёр ответил с поклоном:
Это молодой польский композитор и пианист, господин Пушкин. Должен сказать, что он сочиняет прекрасные вальсы. Не изволите ли послушать?
С удовольствием, господа, потанцуем и послушаем.
Затем Александр Сергеевич снова подошёл к Лизе, поклонился:
Я готов, сударыня.
Учитель танцев по-дирижёрски взмахнул рукой, и скрипачи заиграли венскую музыку. Пара закружилась вихрем. Она сделала круг по зале, затем второй, третий. Пушкин иногда отрывал партнёршу от пола и кружил вокруг себя. Лиза заливисто смеялась и делала ужасные глаза, но когда партнёр опускал её на пол, она, как ни в чём ни бывало, вальсировала снова. Пушкин смотрел партнёрше в глаза и восторженно говорил:
Восхитительно, браво! Шарман, Елизавета Александровна, шарман!
После танца с Лизой Пушкина окружили и другие девочки, они дёргали его за фалды и тоже упрашивали:
Потанцуйте со мной, Александр Сергеевич. И со мной! И со мной тоже!
Гость никому не отказывал, он был, что называется в ударе, весел, остроумно шутил и каждой партнёрше отпускал свою долю похвал и восхищения.
Скромная монашка сидела на стуле, потупив глаза из-под платка, и смотрела на это веселье с лёгкой улыбкой. Возле неё стоял Загряжский, иногда наклонялся и что-то шептал ей на ушко. Монашка скромно улыбалась и ничего не отвечала. Пушкин подошёл к ней:
Не желаете ли, сударыня, танцевать?
Ах, пожалуй, нет, скромно ответила отшельница.
Отчего же?
Мне, кажется, нездоровиться. Она подняла голову, пристально посмотрела в глаза гостю и встала. Впрочем, почему бы нет.
В вальсе Пушкин спросил:
Вы, верно и есть та самая Варвара Ивановна Кравкова?
Монашка округлила от удивления глаза:
Да, дрогнувшим голосом ответила девушка. Откуда вы знаете?
Не так много найдётся таких прекрасных отшельниц, как вы. Мне рассказывал о вас Владимир Фёдорович Одоевский.
Ах! воскликнула Варвара. Что же он хочет?
Он озабочен вашей судьбой и передаёт вам самые лестные слова. О вас беспокоятся и ваши родители.
Нет, не будем больше об этом, моё дело решённое.
Больше она не сказала ни слова и после танца снова села на стул, положив на колени руки и потупив свою красивую головку.
В это время в залу вошёл писатель Второв Иван Александрович, с которым Пушкин познакомился в Петербурге шесть лет назад. Второв широко улыбнулся, раскинул руки и направился к Пушкину.
Дорогой Александр Сергеевич, я не верю своим глазам, вы здесь, в Симбирске! Они поздоровались. Вот, прослышал, что вы здесь, и поспешил встретиться. Позвольте узнать, вы к Загряжскому прибыли с визитом, по-родственному, или вас занесли сюда деловые ветры?
Рад видеть вас, Иван Александрович. Я бы сказал, что меня занесли сюда прежние бури, исторические, так сказать.
Вот как!
Я замыслил написать историю Пугачёвского бунта.
Интересно, очень интересно, подхватил Второв. И что же вас подвигло на столь далёкое путешествие в нашу Тмутаракань?
Пушкин рассказал о своих розысках в архивах, об их бедности и официозности, о желании поближе увидеть те места, где происходили бунты, и встречах с их участниками.
Значит, вы собираете живые свидетельства о разбитии Пугачёва. Знаете, Александр Сергеевич, я могу в меру своих знаний помочь вам в этом, ведь я тоже интересуюсь историей Поволжья.
Пушкин раскинул руки:
Иван Александрович, да вас ко мне сам Бог посылает! А я только что из Казани, от меня ещё пахнет дорожной пылью. Там я много чего узнал, жил у Карла Фёдоровича Фукса, встречался с Евгением Баратынским. Обязательно поговорим, обязательно. Пушкин обнял Второва за плечи. Скажите-ка, друг мой, дома ли Николай Михайлович Языков или в Северной Пальмире нашей.
Скажу по правде, Александр Сергеевич, с братьями Языковыми давно не встречался, ответил Второв.
Ах, дружочек ты мой ситный, Николай Михайлович, душечка, как же мне хочется с ним встретиться. Вы читали его стихи, Иван Александрович? Ах, какие прекрасные стихи! Ну, ничего, завтра я с ним непременно встречусь.
Дороженька первая. Глава 3
«Ты скажи, скажи, детинушка, незнамый человек,
Ты незнамый, незнакомый, неведомо какой:
Ты не царь ли, не царевич ли, не царский ли сынок,
Ты не с Дону ли, казаченька, не казачий ли сынок?»
Народная песня.По бескрайней степи тащилась телега, запряжённая мухортной лошадёнкой. В ней сидели двое, спрятав лица в высокие воротники шуб. Один из них был Емельян Пугачёв, который по дороге в Нижнюю Чирскую станицу снова бежал, потом таскался по разным глухим углам, пока не прибился в станице Мечетной к казаку Филиппову Семёну. Из серой преисподней валил и валил густой снег, покрывая всё вокруг белым саваном. Филиппов ворчал:
Нет, надо было всё же сани запрячь, сейчас уже где были бы. А то вон тащимся, как в лямках.
Емельян отвечал:
Сейчас погодку не угадаешь, запрягай хоть телегу, хоть сани.
Эх, пристать сейчас куда ни што, погреться. Ни зги не видно. Ты, Емельян, зерно-то прикрыл, как бы не сопрело от влаги?
Да прикрыл, прикрыл.
Неожиданно возница соскочил с телеги, остановил лошадь. Приставил ладонь ко лбу:
Кажись, что-то чернеется. Курени, должно быть. Слава тебе, Господи, добрались.
Он мелко перекрестился и дёрнул вожжи:
Но, вялая, чего дрожишь. Пошла, пошла!
Лошадёнка вытянулась и сдёрнула воз из жидкой хляби. Через полчаса телега остановилась у первого же база. Возница постучал в окно. Из двери избы вышел хозяин в накинутом на плечи полушубке:
Кого Бог принёс в такую непогодь?
Хозяин, не пустишь ли на постой?
Кто такие, откуда?
Я Филиппов Семён, из станицы Мечетной, приехали хлебом торговать да рыбы закупить.
А это кто? спросил хозяин, кивая на второго.
Второй слез с телеги, приподнял со лба шапку:
Емельян я, Пугачёв. Хозяин, ты бы впустил нас в дом, совсем мы иззябли. За постой не обидим.
Хозяин помялся:
Ну, коли так, заходите.
Жена встретила гостей неласково: скрестив на груди руки и укорчиво глядя на мужа. Тот что-то шепнул ей на ухо, и та сразу повеселела. Быстро собрала стол с борщом и кашей. Хозяин представился:
Зовите меня Денисом, по батюшке Степанович Пьянов. Потом поворотился к жене: Жёнка, принеси-ка нам бражки.
Чать, не праздник, огрызнулась хозяйка.
Денис нахмурил брови:
Сказал, дай.