По моему, ничего страшного, кэп, у вас просто переутомление. Вы когда были в отпуске?
В отпуске? спросил не то Аренса, не то самого себя Норман. Зачем он мне, меня ничего на берегу не держит. Я отдыхаю между рейсами, мне этого вполне хватает.
Аренс, знавший о жизни своего капитана, только вздохнул и сказал:
Вам нужен не просто отдых, а смена обстановки и, если хотите, климата.
Климат я меняю каждый день, отшутился Фриц.
Врачеватель лишь вздохнул, полез в свою аптеку и вытащил из неё несколько блистеров. Протянул Норману и сказал:
Вот, принимайте эти лекарства. Уверяю, кэп, ничего страшного у вас нет. И всё-таки настоятельно советую отдохните, перемените обстановку, когда придём в порт приписки.
И что ты мне посоветуешь, Аренс?
Ну, я не знаю ваши предпочтения, кэп. Поезжайте в какую-нибудь деревню, сходите в музей или порыбачьте.
Музеи это слишком скучно, я и так за свою жизнь слишком многого насмотрелся, чтобы в них ходить, а вот в деревню Вобщем, я подумаю. Спасибо, Аренс, сказал Фриц, вставая с кушетки.
После приёма лекарств Норман почувствовал себя как будто лучше: ему уже не являлись призрачные острова и всякие другие чертовские видения, да и спать он стал лучше. Но сегодня что-то не спалось. Он оделся потеплее и вышел на палубу. Океан качал сухогруз с кормы на нос, словно щепку. Свежий ветер срывал с гребней волн пену и бросал её в лицо Фрицу. На своем обычном месте Норман неожиданно увидел человека, в предрассветной синеве рассмотрел смуглое лицо матроса Баса. Тот стоял, опираясь на борта, и напряжённо всматривался в горизонт, словно хотел что-то там рассмотреть. Он не заметил капитана сразу и потому, когда Норман пробасил:
Доброе утро, Бас, тоже не спится? матрос вздрогнул и как-то испуганно посмотрел на капитана, не произнеся от растерянности ни слова. Потом овладел собой и выдавил из себя невпопад несколько фраз:
Да это я так Не спится, кэп Доброе утро, кэп.
Курить будешь, Бас?
Спасибо, кэп. Матрос взял из рук капитана сигарету, прикрывшись полой бушлата, прикурил её и жадно вдохнул дым. Долго стояли молча, не обращая внимания на брызги от свежего ветра и летящую с гребней волн пену.
Ты сколько уже ходишь, Бас?
Три года всего, кэп, ответил матрос.
На сколько у тебя контракт?
На пять лет, герр капитан.
Опять замолчали. Капитан посмотрел на круглый профиль лица Баса, неожиданно спросил, думая о своём:
Скажи, Бас, ты не замечал ничего странного в океане?
Норман заметил, как Бас неожиданно вздрогнул при этом вопросе, посмотрел в глаза капитану и ответил встречным вопросом:
Что вы имеете в виду, кэп?
Ну, не знаю. Например, огромного морского змея или летучего голландца, может, ещё какую чертовщину.
А почему вы спрашиваете об этом, герр капитан?
Да есть у меня некоторые сомнения Видел я кое-что, но, может, это галлюцинации, вот
После недолгой заминки Бас выстрелил окурком в волны и сказал:
По правде говоря, кэп, однажды я видел что-то подобное, но Вы ведь не считаете меня сумасшедшим, кэп?
Нет-нет, что ты, заверил Фриц матроса. Мне как-то один знакомый врач сказал, что каждый человек по своему сумасшедший, только у одних сумасшествие проявляется очень чётко, а у других не проявляется всю жизнь. Просто последних больше, и они считают себя нормальными.
Наверное, это так и есть, кэп, отозвался Бас. Наверное, я отношусь ни к тем и ни к другим.
Почему?
Ну Только не смейтесь, герр капитан. Я расскажу вам кое о чём, а вы послушайте. Бас снова замялся, а потом решился: Я не знаю, что это было: полусон, видение или ещё какая чертовщина, но Понимаете, я видел какой-то странный остров.
Остров? Это точно? почему-то обрадовался капитан.
Да, да, именно остров, горячо заговорил Бас. Только этот остров был каким-то странным, герр Норман. Он появлялся то здесь, то там, он как будто плыл, то обгонял, то отставал, будто преследовал нас, а потом исчезал. Не знаю, кэп, может, это был мираж или призрак. Но ведь миражей в море не бывает, так герр капитан?
Я, по правде, не знаю, ответил Фриц. А дальше, дальше что.
Вы понимаете, герр капитан, я видел его четыре раза и каждый раз в разных частях океана. И уверяю вас, это был один и тот же остров, на нём росли деревья, на нём есть горы. Однажды мне показалось, что там кто-то движется, люди или животные.
Люди? спросил Норман. Это точно?
Я не уверен, герр капитан, но больно уж эти существа были похожи на людей.
Ты это видел днём или ночью?
И днем, и ночью, герр капитан. Ночью, мне кажется, я видел даже какие-то мерцающие огни. Ну, знаете, такие, похожие на огни Эльма.
Так. Норман задумался. И ты никому об этом не рассказывал, Бас?
Никому, герр капитан, вам первому. Сами понимаете, что бы обо мне подумали, Бас покрутил у виска и присвистнул. Святая Мария свидетельница. Я боялся, что меня засмеют или примут за сумасшедшего. Я боялся, что меня спишут на берег, герр капитан, как ненормального. А у меня, кэп, семья, дети, их кормить надо. Клянусь всеми святыми, это правда, что я вам рассказал. Бас наложил на себя католический крест и внимательно посмотрел на своего начальника. А что, герр Норман, вам тоже привиделась эта чертовщина?
Ты точно сказал, Бас привиделась. Но теперь я уже сомневаюсь, что мне это привиделось, ответил капитан. Ведь если привиделось не мне одному, то получается, что это вовсе и не призрак, а что-то совсем другое. Ведь не может же остров плавать, так, Бас?
Я таких островов не видел, герр капитан. Правда, я где-то читал, что в Саргассовом море образуются такие острова из водорослей, но сам я их не видел.
Что же нам делать, Бас, с этой информацией?
Бас пожал плечами и зябко поёжился, ничего не ответив своему капитану. Снова закурили. Неожиданно Норман сказал:
Давай вот что мы сделаем, Бас: осторожно поспрашиваем у других, может, кто-то другой видел это привидение. Только аккуратненько, чтобы нас и на самом деле не приняли за заговорщиков или умалишённых.
Я придумал, герр, как это сделать. На смуглом широком лице матроса засветилась улыбка. Мы будем рассказывать об этом всему экипажу, ну, вроде бы как морскую байку. Ведь моряки любят травить разные небылицы и истории, ведь, правда, кэп?
Что ж, это можно попробовать, согласился Фриц.
В минуты отдыха капитан Норман любил просто полежать в своей каюте и помечтать о чём-нибудь. В последнее время мечты его как бы притупились, уплыли, словно облака над океаном. Ну, о чем может мечтать человек: о счастье, об уютном доме или о семье, самых обыкновенных радостях жизни и покое после трудового дня. Ни счастья в общечеловеческом понимании, ни дома, ни семьи, ни покоя Фриц уже не ожидал. Но после того как ему показалось, что с того призрачного острова ему помахала косынкой Линда, Норман потерял покой, отчего ему и не спалось по ночам. Он вдруг вбил себе в голову, что его любимая жена, возможно, жива. Ведь он же не видел её мёртвой, не был на похоронах, не целовал на прощание её холодные губы. А вдруг в море нашли совсем не Линду, а совершенно другую женщину, ведь солёные морские воды так обезображивают лицо человека, если он долго пробыл в воде. Норман сам видел однажды, как в порту полицейские вытаскивали из воды на берег труп утопленника. На человека это было похоже мало, это походило больше на бревно с обломанными сучьями вместо конечностей или на огромную сваренную сосиску. Кожа на животе утопленника треснула, и из него вывалились внутренности, лицо напоминало маску из фильма ужасов, на котором вместо глаз были лишь две узкие щёлочки.
А вдруг Линда жива и каким-то необъяснимым образом и при необъяснимых обстоятельствах на самом деле оказалась на том призрачном, плавающем по океану острове? А что если это она ищет его, Фрица, и никак не может с ним соединиться вновь? Ведь она знает, что он плавает на «Дурбане», и подаёт ему знак, что она вовсе не мертва, а просто находится в неволе у каких-то неведомых существ.
Эти навязчивые мысли в последние дни так завладели Норманом, что он решил оповестить об этом весь мир: пусть знают, что его милая, дорогая Линда жива, и она, возможно, находится на плавающем острове у каких-то неведомых существ. Только как об этом рассказать людям? Может быть, выступить по телевидению, ведь телерепортёры так жадны до сенсаций, им надо повышать рейтинги телепередач, чтобы кормить зрителей рекламой, от которой они получают хорошие деньги?
А может быть, просто распустить слух об этом острове, ведь слухи иногда кажутся правдоподобнее любых реальностей? Нет, не годится ни то, ни другое. На телевидении его посчитают умалишённым и наверняка отправят в психушку до конца жизни, если же просто распустить слух, то никто не будет знать о нём, Нормане, а значит и о Линде. Нет, нет, это не годится. Самое лучшее это написать письмо в какую-нибудь известную газету, там очень охочи до поедающих друг друга уток. Он где-то читал, как один журналист, чтобы посмеяться над легковерием своих читателей, написал заметку о том, как учёный купил 20 уток, изрубил одну из них и накормил остальных уток. Так он поступал до тех пор, пока не осталась всего одна утка, которая пожрала, таким образом, своих 19 подруг. Этим учёный якобы доказал прожорливость уток. И, что самое интересное, этот бред перепечатали многие газеты и журналы, а читатели поверили в это. Да, написать в газету это самый лучший вариант. Только вот как подписаться: своим именем или псевдонимом? Если своим, то придётся объясняться или доказывать, а фактов и доказательств у него нет. Эх, если бы у него был фотоаппарат, но фотоаппаратов Норман не любил с тех самых пор, когда какой-то фоторепортёришка-папарацци заснял их с Линдой на пляже, где они целовались, а потом поместил фото в местной газете. «Ладно, подпишусь пока псевдонимом или вымышленным именем, а потом, если письмо опубликуют, я им позвоню и назову своё настоящее имя», подумал Норман и, достав из стола листок бумаги, сел писать.
8
Другом Агафодрова в Думьяте оказался весёлый и вездесущий араб по имени Саид, который при первой встрече с супругами Подноветными представился на чистом русском:
Здравствуйте. Зовите меня просто Саша. Вы не удивляйтесь, я учился в России, в Петербурге на судостроителя.
Алексею он пожал руку, а Глафире галантно поцеловал руку, не забыв при этом бросить по-восточному долгий взгляд на её пышную грудь в глубоком вырезе лёгкого платья. После чего он что-то сказал по-арабски Даниле и тот кивнул головой.