Сэр Питер, со вчерашнего дня около нашего дома крутится какой-то странный тип.
Я знаю, Джен.
Он просил войти внутрь, чтобы попить воды.
И что? насторожился Питер.
Я его впустила и угостила водой. Он долго не уходил, разговаривал со мной и долго крутил головой и что-то вынюхивал. Но что можно увидеть в нашей халупе, разве что старый дубовый шкаф.
Вы сделали всё правильно, Джен, не нужно настораживать этих шпиков от журналистики. А теперь, задерни занавески и открой мне этот шкаф со скелетом.
Пройдя подземным ходом до своего родного дома, Питер оказался в лифте и поднялся на второй этаж. Посмотрев на монитор и убедившись, что, кроме матери, в гостиной никого нет, он вышел из кабины. Увидев его, Эмели лениво махнула рукой, приветствуя его, и показала на место на диване рядом с собой.
Здравствуй, сын. Ты у меня молодец, нисколько не стареешь, добавила она, окинув его взглядом снизу доверху.
Здравствуй, мама. Мне стареть еще рано, да и некогда, все дела и дела, а время будто бы и не движется. Иногда мне кажется, что один год проходит как один день, когда же мне стареть.
Увы, мне твоя машина времени не подходит, Питер, вздохнула мать, я не могу заниматься бизнесом.
Чтобы как-то вернуть мать к сути дела, Питер спросил:
Что ты хотела мне сказать об отце, мама?
Ах, да. Ты понимаешь, сынок, я разговаривала с твоим дедом, и он подал мне мысль, что для поисков отца нужно нанять хорошего детектива.
Питер удивлённо приподнял брови.
Как ты это себе представляешь, Эмели? Если бы папа пропал здесь, в Нью-Йорке, в Америке, в Европе или России, да на любой суше нашей планеты, тогда бы было всё ясно. Но как искать его посреди океана или на каких-то островах, я просто не представляю.
Ну, я не знаю, как это делается, отмахнулась мать, но ведь нужно что-то делать. К тому же с ним пропало много людей.
Но, мама, для их поисков делается всё возможное, подключены поисковые службы всего мира, авиация, морской флот, космическая разведка, в конце концов. Ты не думай, что я чёрствый, но что ещё можно сделать.
Мать подозрительно взглянула на него и, бросив недокуренную сигарету в урну с водой, сказала:
Что-то ты слишком спокоен, Питер, а ведь пропал твой отец. Ты что-то скрываешь от меня, ты знаешь что-то об отце?
Мама, ну что ты говоришь, ну что я могу знать об отце, ведь я не всевидящий.
Эмели встала и пошла к зеркалу, бросив через плечо:
Сынок, ты не одолжишь мне пару миллионов?
Он знал эту её небрежную привычку спрашивать деньги, и это означало, что у мамы возникло очередное увлечение. Он посмотрел на неё, уже оплывшую и состарившуюся, несмотря на пластические и косметические ухищрения, и ему стало её жалко.
Ты понимаешь, у меня временные финансовые проблемы, у меня почему-то закрыт счёт, пока Крис разберётся, что к чему бормотала она.
Она повернула голову, вопросительно, ожидающе и одновременно жалобно глядя на него. Питеру неудобно было отказывать матери, и потому он тоже бормотал:
Мама, у меня нет таких свободных средств, они все в обороте. А о детективе я обязательно подумаю. У меня есть один знакомый детектив, может быть, он что-нибудь посоветует. Хотя Ну, ладно, я пойду.
Всего хорошего, сынок.
4
Алексею Подноветному сегодня позвонил бывший сокурсник по университету, с которым они не раз ходили на сплав по горным рекам, Данила Агафодров. Звонок застал Алексея в редакции, где он как раз кроил свою страницу по путешествию аквалангистов и спелеологов по стапятидесятикилометровому подводному лабиринту в Мексике.
4
Алексею Подноветному сегодня позвонил бывший сокурсник по университету, с которым они не раз ходили на сплав по горным рекам, Данила Агафодров. Звонок застал Алексея в редакции, где он как раз кроил свою страницу по путешествию аквалангистов и спелеологов по стапятидесятикилометровому подводному лабиринту в Мексике.
Да, редакция, сказал он рассеянно в трубку, разглядывая на мониторе полосу.
Привет, бродяга!
Голоса Алексей не узнал и потому спросил:
Кто это?
Ну ты даешь, Подноветный. Старых друзей надо узнавать даже через тысячу лет. Не угадаешь, трубку брошу, теряйся тогда в догадках, чёрт с тобой.
Алексей наморщил лоб.
Дай хоть наводку, незнакомец.
Тот пропел в трубку:
А мы на реках скачем, словно на коне, мы Азаматы на рысистом скакуне Ну что, вспомнил?
Данька, неужели ты? Ты из какой табакерки? Ты, говорят, сейчас медиамагнат, у тебя сеть газет по всей России.
Слушай, старик, перебил оды Алексея Данила, давай-ка мы с тобой где-нибудь встретимся, поговорим и кое-что обсудим, а.
Значит, ты ко мне всё-таки по делу, а не просто так, укорил товарища Алексей.
Да что ты, что ты, какие дела, попытался успокоить товарища Агафодров. Дела это паутина, из которой ты хочешь выпутаться, но никак не можешь. Ну, вот как моя сеть газет, например.
Алексей услышал, как Данила в трубке хихикнул и тяжело вздохнул, и почему-то поверил ему.
Ну, хорошо, где встречаемся? спросил Алексей.
Где угодно, только не дома, не в кафе и не в ресторане, ошарашил Данила.
А где же ещё?
А давай в Губино. Помнишь?
Алексей наморщил лоб, пытаясь вспомнить, где находится это знаменитое село, что-то прокряхтел в трубку.
Значит, не помнишь, поставил тяжелый диагноз товарищу Данила. Ну, шевельни мозгой, вспоминай: второй курс, байдарки, речушка, ссора со сторожем, уха на берегу.
И здесь в голове у Алексея, словно яркий костер, вспыхнуло воспоминание об их совместном походе по подмосковной быстрой речушке, где ему, ещё неоперённому байдарочнику, пришлось несколько раз перевернуться и вверх ногами глотать речную водичку.
Вспомнил, ответил Алексей. А что дальше-то?
А дальше, начал, было, Данила, потом остановился и спросил: Кстати, ты женат?
Да, два года почти.
Я её знаю?
Вряд ли. А ты?
Что я?
Сам-то женат?
Послышался смешок и ответ:
Ты знаешь, бродяга, и сам не знаю. Будто бы живу с ней и будто бы не живу. Понимаешь, некогда заниматься семейной жизнью, бизнес это такая штука: или работа, или семья другого не предполагается.
Одним словом, тяжело тебе живётся, не преминул подколоть Алексей.
Но Данила нисколько не обиделся:
Да ладно тебе. В каждом дерьме можно найти целое зёрнышко, птички это знают.
* * *
Губино большое подмосковное село, где ещё сохранились деревянные аккуратные домики с резными наличниками, ставнями и фронтонами, встретило Алексея криками петухов, запахом живого навоза и чистым воздухом. Когда он проезжал через Виноградово и лесок с высокими корабельными соснами, в душу вползла щемящая тоска, которая всегда охватывает любого русского горожанина, когда он выбирается из каменных лабиринтов и оказывается в провинции. Он пожалел, что с ним не было Глафиры она тоже любила вот такие метаморфозы души.
Дом из глазурованного кирпича Алексей нашёл без расспросов, среди каменных домов из простого красного и силикатного кирпича и деревянных домиков-теремков он напоминал павлина с распустившимся хвостом среди серых перепелок. Дом Агафодрова сиял яркой разноцветной глазурью, серой мертвечиной пластиковых окон и дверей и красной крышей из профиля. Кованый забор между тесаных каменных столбов не скрывал этой кричащей яркости, но напоминал острог, за которым прячутся невинные и виновные души каторжан.
Алексей нажал кнопку домофона, из которого донеслось рычание:
Чего надо?
Мог бы и повежливей, приятель, ответил Алексей. Мне нужен Данила Агафодров.
А ты кто такой?
Внезапно раздался Данькин голос:
Заезжай, Лёша. Ты извини моего цербера, он, кроме рычания, делать ничего не может.
Подноветный загнал машину на широкий двор, засаженный мелким и низким кустарником, цветами и газонной травой, поставил её под бетонный навес и вышел из салона. Данила уже спускался с лестницы в одних шортах и тапочках на босу ногу. Нет, этот магнат почти нисколько не изменился: всё такой же худощавый, поджарый, словно петух, разве что появились залысины, да одрябла кожа.
Он подбежал к Алексею и обнял его, похлопывая по спине ладонями, сказал:
Как я тебе рад, бродяга, честное слово рад. Он отпустил Алексея, взглянул в его лицо. Честно скажу, я словно в наше студенческое братство вернулся, будто ничего и не изменилось.
Кроме домика на окраине Губино, где жили твои родители, подколол Алексей. Кстати, как они, где они сейчас?
Как где, здесь же и живут.
В этом доме?
В этом доме.
Насколько я помню, они жили в своей квартире в Виноградове, а здесь был только огород.
А, вспомнил! оживился Данила. Помнишь, как она тебя шуганула, когда ты сорвал одно пёрышко лука.
А то. Суровая женщина. Она ведь оттаяла только тогда, когда я помог ей накрыть грядки сеткой от грачей, а потом ещё и полить, засмеялся Алексей.
Это правда, моя мать в этом отношении очень щепетильный человек, она считает, что есть должен только тот, кто вырастил свою продукцию своими руками.
А что за дело у тебя? спросил Алексей. Ты меня заинтриговал, честное слово.
Ну вот, разочарованно протянул Данила, сразу о делах.
Ну, прости, Даня.
Да ладно, сам такой же. Но вот что скажу, о деле мы поговорим в самое неподходящее время, таинственно прошептал Данила. А распорядок дня у нас будет такой
Распорядок дня Подноветному сильно понравился. Сначала за старым, заброшенным садом они копали в навозе червей, готовили рыбацкие снасти, а потом, поближе к вечерней зорьке, поехали к речке, которая протекала от Губино километрах в двух.
Речушка была небольшая, метров десяти в ширину, но с довольно живым и тягучим течением. Остановившись у небольшого обрыва, Данила, выйдя из машины, потянулся, сцепив за головой руки в замок, с видом Наполеона оглядел прибрежную луговину, березово-осиновый лесок вдалеке, хатки дачного посёлка и произнёс с пафосом:
Вот, бродяга, это моя родина. Люблю, чёрт подери, эти места. Здесь душа и разум отдыхают, словно у материнской груди. Ну, чего стоишь, разворачивай снасти.
Клевало плохо. Водная стремнина топила поплавки, они постоянно прижимались к лопухам, которые свисали над водой, и потому удочки часто приходилось перезакидывать.
Так мы ничего не поймаем, разочарованно сказал Алексей. Придётся рыбу на уху покупать вон у тех пацанов.
Он кивнул в сторону мальчишек, которые тоже то и дело махали удочками метрах в ста от них. Данила лишь посмеялся:
Подожди немного, торопыга, всему своё время. Рыба не дура, она тоже по режиму кушать хочет.