Удобно, обрадовался Малек.
Веревку привязал? Я буду страховать отсюда. Не спеши, сейчас у нас есть время. Там, в зале, многие плиты крепятся не так, как кажется сверху и сбоку. Есть балки качающиеся, они могут разбить стекло. Есть поворотные. Но это Шром рассказывал тебе. Готов?
Знамо дело.
Не вскидывайся, успокойся. Это не приключение, а важная работа. Твой долг перед семьей, можно сказать Ларна криво усмехнулся. Дожили. Семья выров и людей, а я, выродёр с опытом, оказываюсь в роли доброго приятеля. Стоило Шрому прыгнуть, и мир начал переворачиваться. Правда, пока это мало кто замечает. Меня радует то, что упрямец наконец-то поверил в колдуна.
Он просто зол, запротестовал Малек. Ему нужен враг.
Неужели и ты не веришь в злодея, стоящего за всеми бедами? расстроился Ларна. Жаль, он был бы удобен. Может, я потому и придумал его. Один большой злодей легко устраняется силами одного славного героя. Я хотел стать героем, даже если мертвым Славы я хотел, памяти на века. Смешно признавать подобное, я же не мальчишка. И больно тоже. Как менять мир, если злодея нет, но все мы носим яд в себе? Так сказал Шрон. Он, пожалуй что, мудр Иди, теперь ты привык к полумраку и успокоился.
Малёк кивнул. Ларна оттолкнул створку двери, настежь распахнул ход в зал. Первая стеклянная плитка лежала близко и удобно, образуя узкую щель, которую легко перешагнуть. Малек презрительно прищурился на столь явный и убогий обман. Начал крепить плитку к полу коридора парой стержней и клеем. Ровно и широко, за самые углы грани. Выждал, проверил. И осторожно тронул рукой. Прочно, не норовит вывернуться и уронить. Сажень, можно считать, пройдена.
Вперед лезешь, как полоумный, насмешливо предположил Ларна. Не советую. Крепление плиток к потолку самое сомнительное. Могут обрушиваться, качаться и крутиться. Но дело твое.
Так вправо плохо, наклонная она. И влево
Это твой путь. Я просто рассуждаю вслух.
Малек сердито замолчал. Глянул на заманчивую удобную плитку, подвешенную на цепях. От неё еще одна, и еще и вот уже середина зала А крепить правую, наклонную и явно верткую трудно, к тому же она не приближает к книгам, расходуя время, клей, стержни и силы. Малёк тяжело вздохнул и повернул вправо. Второй раз крепить было сподручнее, работа удалась гораздо быстрее. Ползти по чуть наклонной поверхности, вопреки опасениям, оказалось легко, рыбья шкура впивалась в гладкое на ощупь стекло с усердием, достойным уважения. Не создавала трещин, что тоже важно.
Выбор третьей плитки Ларна не обозначил словами. Сам думай, вот смысл его молчания, вздохнул Малёк. Выбрал дорогу к середине зала. Надёжно закрепился, пополз И всё шаткое сооружение, собранное на тонких штырях и клее, жалобно задрожало.
А говорил, «не дурнее иных», в голосе Ларны прозвучала насмешка. Почему не крепил боковые плитки? Думаешь проскочить на одной удаче? Непрочно уже теперь, а дальше станет совсем плохо. Возвращайся и исправляй.
Малек не отозвался. Он качался на только что закрепленной плитке, слушал скрип стержней, смотрел, как тянется упругий клей. И ощущал, что сердце превратилось в огромный гулкий барабан, отбивающий ритм страха. Оторвать руки от стекла сделалось невозможно. Шевельнуться тоже. Кромки двух плиток то расходились, то соприкасались с мерзким визгом и хрустом. Сунься он вперед чуть резвее, плитки уже выискали бы повод разбиться
Дыхание вернулось в норму постепенно, небыстро. Танец неравновесия затих. Малёк осторожно отполз назад. Закрепил первую плитку еще раз, вторую не только к первой, но и к полу коридора. Третью к соседним.
Так хорошо?
Следующий раз у кого спросишь? Не знаю. Сам думай и сам решай.
Но, Ларна, ты же видишь Я решаю.
Будь у тебя усы, они бы сейчас дрожали, что недопустимо для воспитанника рода ар-Бахта, усмехнулся Ларна. Но ладно. Так пока что недурно. Выбирай снова. Полагаю, ты начинаешь понимать прелесть стеклянного зала. Он разнообразен, не так ли?
Малёк не отозвался. Как выбирать? Темно. Пузырчатое неровное стекло не дает оценить тип крепления внизу. Не позволяет понять, есть ли на нем трещины или это пыль, слежавшаяся за несчетные годы и даже века. Выбор превращается в игру без правил. Прямо, направо или налево? Три шага, из которых неверными могут оказаться все три Малек тяжело вздохнул и выбрал: «прямо». Закрепился, проверил плиту. Проверил ещё раз. И осторожно, стараясь не раскачивать хрупкое сооружение, пополз вперед.
Трещина почти не создала звука. Щелкнула слабо и вроде неопасно, но в следующее мгновение Малек уже рушился вниз, не успев охнуть. Само стекло тоже падало, неровный его обломок достиг скал и распался эхом звонов и хрустов А Малек повис, удивляясь своему нежданному спасению.
Больше так не делай, проворчал Шром. Не всегда дядька будет цепляться к скале и ждать, покуда ты ошибешься, да Опять же, панцирный ус у меня один. Падал бы ты с той вон плитки, я бы и не достал, пожалуй. Клешней оно всяко надежнее, да Испугался?
Очень, кое-как Малек выдохнул хоть одно слово. Вцепился в знакомый панцирь и прижался к нему всем телом. Ох и страшно.
Вот-вот, верное дело. Бойся. Я тоже боюсь, да. Отсылать да страховать оно совсем уж невмоготу, проще самому лезть, пожаловался Шром, взбегая по стене и ныряя в неприметный темный лаз.
Малек не успел отдышаться, а дядька уже стряхнул его у двери библиотеки и сгинул. Ларна стоял на прежнем месте и недовольно рассматривал взлохмаченный обрыв страховочной веревки. Разрезало кромкой стекла, пояснил он. И Малек отчетливо разобрал даже в полумраке: выродёр бледен, руки его предательски вздрагивают. Значит, дядька прав. Страховать страшнее, чем ползти по стеклу! Эта мысль странным образом обнадежила и развеселила. Совсем не одно и тоже: красться по осклизлому стеклу, надеясь на себя одного и сомневаясь в каждом движении или же ползти все там же, зная, что тебя ценят, берегут и страхуют Что из-за тебя у самого Шрома пару раз ус дернулся! Малёк не стал даже пытаться отогнать улыбку. Пусть родовой замок грязен и воняет гнилью, пусть ночь черна. Пусть от выродёра подозрительно пахнет терпко-рыбьим духом вырьей крови: не иначе, Борг умирал долго и страшно Пусть старые стекла утратили прочность и оттого вдвойне опасны. Он все равно справится.
Уверенность согрела руки и прогнала сомнения. Уверенность сделал больше, чем прежняя опасливая осторожность. Может быть, прикинул Малек, выбираясь на стекло, так действует на Шрома его тагга. Греет, умаляя беды и даруя веру в хорошее
На тебя упало крупное такое и внезапное вдохновение, предположил Ларна, наблюдая, как Малек возится и прищелкивает языком любимый барабанный ритм. Ох, смотри, опасная штука. От него до самоуверенности шаг шагнуть. Я знаю, точно так получил метку на лице. Это был мой пятый выр. Я казался себе непобедимым. Он был силен и стоил Ларна тяжело вздохнул. Пожалуй, жизни он стоил. Но тогда я думал иначе. Он испортил мне лицо и порвал ребра. Я поблагодарил его за науку и дал ему легкую смерть. Малёк, тебе очень противно слушать меня?
Нет, мне интересно, сообщил Малёк, закончив крепить обманное стекло и заново на него выбираясь. Вовсе я не самоуверенный. Просто я в свою родню верю, это другое. Знаешь, я только теперь и понял: мы точно родня. Внутри что-то изменилось, выправилось. Это мой герб, мой замок и мои дядьки. Всё всерьез. Тебе такое слышать не смешно?
Грустно. Шром отдал мне победу в своем последнем бою. И выиграл другой бой, куда как посложнее. Он более капитан галеры, чем я. Меня боятся, а его уважают. Доходит до того, что я сам непрочь стать частью семьи ар-Бахта. Но выродёру, пожалуй, в ней не место. Придётся оставаться другом семьи.
Малек хмыкнул, довольный своим превосходством полноправного воспитанника, признаваемым всеми. Он ныркий, ловкий и гибкий. Он заслужит уважение и без панциря. Обязательно: не может ведь Шром ошибаться, выбирая себе малька? Никак не может
Я придумал страховаться на цепочку, гордо сообщил Малек, съехав до края верткой плитки и повиснув там. Цепочка не рвется об острый край. Я теперь переклеиваюсь на каждой плитке заново, на две точки. И я уже дошел. Сейчас сделаю последний мостик и начну копировать. Дорогущая штука, наверное, этот тонкий лист для накатки черни.
Сорок золотых за десяток, немало даже для нас, прогудел снизу, из пропасти под стеклами, голос Шрома. Ты уж не шали и не спеши. Много видишь книг?
Семь, в каждой Малек осторожно скользнул по массивному трехслойному квадрату стекла, удерживающему книги. В каждой по двенадцать листов.
Значит, две он извел на переплавку, мрачно довершил мысль Шром. В этих же должно быть по шестнадцати листов. Гнилец! Тягостно мне, что нельзя второй раз его в лепеху мокрую смять, да Книги, Малёк, хранятся под печатью самого кланда. Я срезал её и нарушил закон А мой брат не срезал, его дела имели одобрение. Он построил временные мостки и впустил в зал служителей главного бассейна. Было это год назад, он сам признался.
Интересный был выр, говорливый, зло, с долей презрения, отметил Ларна. Я вполне доволен, что поработал с ним. Если я открою вторую дюжину, то исключительно мягкохвостым гнильцом. Выродёрство дело не вполне вредное.
Трудно выру соглашаться с твоими словами, прогудел Шром. Но мир несовершенен. Кое-кого неплохо и задрать, вынудив хоть так к откровенности и гласному письменному раскаянию. Память, опять же, хорошо восстанавливается, да. Едва ты вскрыл его спинной щит, он припомнил, где в гротах под замком завалило камнями моего брата Сорга. Без того никогда бы не найти нам умирающего, да. Страшная кончина: голод и заиливание жабр.
Так у меня есть ещё один дядька? восхитился Малек.
Не знаю, буркнул Шром. Стражи и сейчас стараются достать его из завала. Жив ли, пока не ясно. Неполнопанцирный он, хоть и здоров душой. Первым из семьи сюда добрался, про меня начал выяснять, бассейном интересоваться. Но у Борга уже имелось разрешение на погружение в морскую воду нового гнезда личинок рода ар-Бахта. Кланд вышвырнул из жизни нас троих, предпочтя гнильца Борга и его вонючую ложь
Малек слушал, кивал и порой вставлял в разговор слово-другое. Но от главного дела не отвлекался. Смазывал золото страницы чернью. Осторожно, без смещения и поправок, укладывал поверх тонкий лист, мягкий, как ткань. Плотно прижимал. Проскребал гибкой скользкой щеткой, вминающей лист в знаки сквозного древнего письма глубин. Осторожно снимал и устраивал сушиться, переворачивал страницу и чернил следующую