Две истории про билет и карты
А хватит 11 дней? спросила Гюльчетай.
На полную очистку уходят годы, а вообще этим занимались целую жизнь. Но в качестве своего рода душевной клизмы, разовой экстренной очистки вполне сойдет. Самые простые программы-паразиты исчезнут, этого хватит, чтобы она почувствовала себя парящей.
Ландаун вспомнил, как он первый раз ставил себе душевную клизму, и рассмеялся.
«Смех без причины признак моего мужчины», подумала Гюльчетай. И сказала:
Расскажи! Ну, расскажи, я же вижу, что что-то вспомнил!
Тогда Ландаун ушел в лес на 9 дней. Как и положено по технологии, он не занимался ничем, кроме борьбы с комарами, а потом и ее бросил. Точнее, комары бросили. Проведя курс иглорефлексотерапии, они восстановили ему все энергетические меридианы, сами для себя сделали его недоступным и потеряли к нему всякий интерес. Он к ним тоже. Ландаун лежал на солнышке, слушал шум ветра, шепот трав, стрекот кузнечиков, перекатывающиеся басы далекого грома.
После этой симфонии я долго не мог слушать никакую музыку, признался Ландаун. Даже Бетховена и Брамса, которых очень любил. Мне все стало казаться искусственным. Да и сейчас кажется. Я только иногда за компанию что-нибудь послушаю полчаса. Но сам не включу, нет.
В те времена, когда Ландаун включал компьютер, у него был ритуал: прежде, чем приступить к работе, он раскладывал пасьянс «паук» и на основании оного делал глубокие выводы об удаче на сегодняшний день. Ежедневное повторение невероятно усилило паразитическую программу, и без нее у Ландауна уже не было настроения работать, программа прочно брала его под контроль и после появления приветствия Windows на автомате щелкала нужную иконку и, только получив порцию внимания и энергии, отключалась довольная. После 9 дней освобождения мысли программа из сознания исчезла. Исчезли все копии и установочные файлы.
Деинсталляция была настолько полной, что я не смог вспомнить правила игры, восхищался Ландаун. Для таких простеньких программ девяти дней хватает. Конечно, для ликвидации программ зависти, ревности, праздничной пьянки может понадобиться больше времени 3 или даже 6 месяцев. Но пример с пасьянсом самый наглядный, чтобы показать, что подход правильный.
Другая программа, на первый взгляд простенькая и невзрачная, показала свою силу как раз перед тем, как Ландаун отправился очищать сознание. Собственно, осознание замусоренности сознания и было связано с действием этой программы. Называлась она «счастливый билет». Мы все, приобретая билет в общественном транспорте, проверяем его на совпадение сумм цифр первой и второй половины, а при совпадении радуемся и считаем, что теперь уж нам точно будет сопутствовать удача. Ландауну однажды три раза подряд попался «счастливый билет», причем было это в пятницу, тринадцатого, в день лунного затмения в Никарагуа. В итоге плюсы сложились с минусами и ничего особенного не произошло. Но все это заронило в душу философа сомнения в верности приметы, и он сделал роковую попытку Он решил не смотреть на цифры, и не считать сумму, и не сравнивать, и вообще Вот тут-то и началось. За безобидной приметой сидела настоящая программа-монстр. Конечно, монстром ее сделал сам Ландаун многолетним следованием ритуалу и верой в него, и таким, по-человечески понятным, свойством надежды на счастье. Вот на этом-то нас и ловят, вот так и цепляют на крючок. Программа-монстр пришла в ярость и показала Ландауну, на что она способна. Его реально скрючило, его ломало, как наркомана, рука тянулась развернуть билет, а глаза сквозь бумагу пытались угадать цифры. Настроение упало ниже пола автобуса. Вот ведь какими средствами программы могут нами манипулировать! Но философ-стоик стоек (извините за каламбур), Ландаун выдержал неравный бой, а на следующий день решил его сделать еще более неравным, но уже в свою пользу, схватил рюкзак и отправился в лес.
Программа с тех пор себя не проявляла, но на всякий случай я не смотрю на билет в автобусе вообще, раскрыл тайну Ландаун. Что-то мне подсказывает, что семена ее остались, и не дай Бог полить их дождичком внимания взойдут буйной порослью. Надежда на счастье в самых глупых вариациях в человеческом сердце неистребима. Так в клубах «анонимных алкоголиков» участники признают, что они алкоголики навсегда, но что держаться им помогает участие и поддержка членов сообщества.
Маленький ты мой! пожалела его Гюльчетай и погладила по волосам. Счастливобилетный алкоголик!
Смейся-смейся! А после выхода из леса я почувствовал себя парящим! продолжал Ландаун. Я даже не знаю названий и алгоритмов всех тех программ-паразитов, которые с меня осыпались, как осыпаются пиявки, присосавшиеся на кожу купальщика, когда на них действует жар и свет Солнца. Но, видимо, их было много. И я почувствовал огромный прилив энергии, которая ранее уходила на их подпитку. Тогда я и начал понимать, что говорит мне Бог.
Прошло 7 или 8 дней. Звездной ночью Ландауну не спалось. Хрустя по снегу валенками, он вышел во двор полюбоваться на Луну и Млечный путь. Ну и обновить метки на территории. И вдруг заметил возле бани движение. Нагая Лариса босыми ногами бегала по снегу, толи танцуя, толи заклиная стихии, а потом упала в сугроб и долго лежала, глядя на звезды. Ландаун уже начал беспокоиться, не замерзнет ли она, но Лариса вскочила и бросилась в баню.
Ландаун вернулся под одеяло, под теплый бок Гюльчетай и сказал толи ей, толи в пространство:
Лариса становится богиней!
Что? спросонья спросила жена.
Я уже не все понимаю, что она делает. И я не все могу предусмотреть.
Котел 3. Дух
Критический срок приближался, Ландаун чувствовал, что не успевает.
Бог мой! взмолился он. Подскажи, что мне делать. Через два дня начнется хаос, а мы с Ларисой не только не нашли ей мужа, но даже не успели подойти к самому важному в Даре вечной молодости, к котлу Духа.
«Что тебе сказать, сын мой! Просто делай свое дело и верь. Пока не пробил час, все еще может случиться. Явление Духа это всегда чудо!»
Ландаун честно сказал Ларисе:
Мы не успеваем! Завтра выборы, и как бы они не прошли, их объявят сфальсифицированными. Это большая игра. И в этой игре я могу нанести только точный булавочный укол, который заставит чуть дрогнуть руку соперника во время решающего удара. Но у меня даже булавки нет. Я все еще не помог найти тебе мужа и любовь, и мне не с чем выйти к людям, чтобы отвлечь их от дурости не нужной стране революции.
Есть с чем! ответила Лариса.
Ты думаешь?
Я думаю не зря три котла в сказке поставили на площади, при скоплении народа. Дух это проявление всеобщей связи бытия и способности к развитию. На площади мы найдем то, что ищем. Дух, Любовь, Счастье, Свободу!
Ландаун поглядел на женщину с восхищением.
Женщина без Любви это всего лишь биологическая оболочка, продолжала Лариса, модель женщины в натуральную величину. Она говорит как женщина, ходит как женщина, но это еще не женщина. Когда в душу приходит Любовь тогда все меняется. Тогда женщина становится женщиной, богиней, которая творит мир, себя, своего любимого, свой род. У такой женщины светятся глаза, вокруг нее распространяются волны нежности и лада! Я выйду на площадь и скажу всей Вселенной, что я готова стать богиней, что я готова впустить Любовь в свое сердце! Может, вся эта революция нужна только для того, чтобы мой любимый пришел на площадь и нашел меня, снова увидел яркие краски мира и свое будущее счастье!
Давай сделаем это! сказал Ландаун.
Трудность заключалась в том, что российская оппозиция имеет отношение к борьбе, но не имеет отношения к истине и свободе. Попасть в список заявленных ораторов на митинге не было никакой возможности. Хотели выступить и правые, и левые, и юристы, и сыновья юристов, и борцы с юристами. Толпа была сконструирована так, что почувствовать себя под ее величественной сенью хотелось всем, а после того, как толпа отслужит свое, то сама распадется под действием проявившихся противоречий, как будто ее и не было. И не будет мешать своим создателям и руководителям делать то, ради чего все и затевалось.
Не могу пробиться в списки выступающих! пожаловался Ландаун Михалычу.
Давай сделаем это! сказал Ландаун.
Трудность заключалась в том, что российская оппозиция имеет отношение к борьбе, но не имеет отношения к истине и свободе. Попасть в список заявленных ораторов на митинге не было никакой возможности. Хотели выступить и правые, и левые, и юристы, и сыновья юристов, и борцы с юристами. Толпа была сконструирована так, что почувствовать себя под ее величественной сенью хотелось всем, а после того, как толпа отслужит свое, то сама распадется под действием проявившихся противоречий, как будто ее и не было. И не будет мешать своим создателям и руководителям делать то, ради чего все и затевалось.
Не могу пробиться в списки выступающих! пожаловался Ландаун Михалычу.
Пробьешься! улыбнулся тот в седую бороду. У тебя сотовый с собой? Дай-ка сюда!
Не успел Ландаун подать ему телефон, как тот зазвонил.
Я тут дал твой номер кое-кому, чтобы меня могли найти, объяснил старик и ответил. Михалыч у аппарата! Слушаю вас.
Громкость была достаточная, чтобы Ландаун мог разобрать, что говорит один из организаторов митинга не тот, к кому обращался сам Ландаун, а рангом повыше и предлагает выступить Михалычу от имени экологического движения.
Эх, сынок! Стар я на митингах выступать, от меня придет человек, увесисто сказал Михалыч. Но ты пойми, что он будет говорить о своем, о насущном. О Любви, о Счастье, о Даре вечной молодости!
Замечательно! воскликнул организатор. Нас это устраивает.
Вот и договорились! Михалыч выключил телефон и подмигнул Ландауну. Он еще не понимает! Впрочем, каждый в меру понимания работает на себя, а в меру непонимания на того, кто понимает больше! И Михалыч улыбнулся вверх той непостижимой и любящей силе, которая понимала все.
Папа, уже весна! Когда мы будем строить снежный домик иглу? спросила Матрена.
Ландаун не смог найти, что сказать, его выручил Михалыч:
Сейчас и построим, дочка! Папе некогда, у него завтра революция. А мы с тобой сами справимся! У нас с тобой времени много.
А ты умеешь? с подозрением спросила девочка.
Да я жил в такой избушке 20 лет, улыбнулся Михалыч.
Две истории о том, что произошло на площади
Денис Сазонов с детства хорошо стрелял, во дворце пионеров занимался в стрелковой секции. Поэтому на чеченской войне он был снайпером причем сначала на одной стороне, потом на другой. А потом обнаружилось, что нет двух сторон, что есть спектакль абсурда, кровавый театр, в котором как гладиаторы, бьются друг с другом ничего не понимающие пацаны на потеху и прибыль зрителям и ценителям игры под названием геополитика. Денис уже не понимал, на кого он на самом деле работает на ЦРУ, ФСБ, наркомафию или террористов настолько все тесно переплелось и перепуталось. Ему просто говорили, в кого стрелять, он наводил прицел и нажимал спусковой крючок.