Как тебя сюда занесло-то? Тут людей и на машине не часто встретишь, только мусор вывозят, а ты тут пешком.
Да, я из города пришел, ну тот, что видно с холма.
Ты заблудился, или еще что?
Нет. У меня и учебник географии с картами с собой, так что я не заблужусь. Мне еще долго идти.
В школу?
Да нет же. Я, я кое-что искал. Просто вышел и пошел на свет и пришел сюда. Оно, наверное, еще дальше. Ну, то, что мне нужно. Тогда я немного отдохну и пойду. Он поудобнее облокотился на спинку стула, закинув свои ноги на край сиденья.
. Значит, ты ушел из дома? Мальчик кивнул ему согласием, не отрывая чашку от губ. Знаешь, я ведь тоже когда-то знал парня, который хотел так сделать и отправиться на поиски., на поиски себя. Его звали Коля.
Он учился в обычной школе на окраине промышленного города, окна которой все время были обсажены пылью от выхлопов завода, расположенного прямо через загрязненный ставок. Из окон школы открывался вид на этот завод, и школьники представляли себя в роли рабочих этого металлического гиганта в будущем, а рабочие завода, из которого открывался вид на школу, с грустью вспоминали себя школьниками, представляющими себя рабочими завода.
Все было зациклено в этом маленьком районе на окраине города. Люди думали циклично, работали на одних и тех же местах, после своих родителей, жили в тех же домах, не строя новых. Можно было с легкостью предсказать будущее каждого жителя района, каждого школьника, каждого младенца, каждого будущего ребенка. Исключением из этого круговорота, наверное, был Коля, который возвращался из школы домой, разозленный на всех своих одноклассников и на самого себя.
«Не понравилось» им, видите ли! «Не то!», «Не смешно!», «По телевизору увидел и записал или в газете, где прочитал!» или еще что. Злостно произносило его воспоминание все то, что услышал он сам. Подумаешь. Что они понимают? Буду я еще им свои рассказы читать, конечно! Не дождетесь! Да я такой рассказ напишу, что вы все еще пожалеете, что так говорили! Ну, ничего.
Коля вовсе не был самолюбивым человеком, ну, разве только чуточку, как и каждый из нас. Просто он очень расстроился из-за того, что его рассказ никто не оценил. Для него это было не просто хобби или увлечение, которое зародилось из блужданий по разбушевавшемуся воображению. Это все больше и больше становилось частью его существования. Он хотел создавать истории и чтобы людям они нравились. Если его просили рассказать какую-нибудь сказку, он тут же начинал ее выдумывать, взяв за основу, лишь один предмет. Когда в школе их просили написать сочинения на вольную тему без ограничений, то Коля исписал сорок восемь страниц своей тетради, без правок и зачеркиваний, включая обложку, которая была его единственным ограничением. Из-за нехватки бумаги, в конце своих завершенных сорока восьми листовых мыслей он поставил троеточие. Ему нравилось придумывать смешные случаи, якобы, из своей жизни, чтобы повеселить ребят в компании. Нравилось додумывать недосказанные кем-то истории. Нравилось ехать в автобусе и под однотонный звук двигателя представлять себя где-то далеко, спасая жизнь раненному на войне солдату, защищая честь и достоинство нравившейся ему девушке, совершая какой-то поступок, который струсили сделать другие. В общем, нравилось ему воображать и все!
От школы до дома было вовсе не далеко. За десять лет обучения он знал точное расстояние и время до секунд, ровное количество шагов и приблизительный список встречных прохожих утром и после школы на этом полюбившемся ему отрезочке.
Дома еще никого не было. Обычно в такое время возвращается мама, но она видимо задерживалась, покупая что-нибудь особенное к сегодняшней беседе. Им предстояло решить, что же Коле делать дальше, где учиться и куда бы он хотел поступать. Мама, конечно же, уже все за него решила, посоветовавшись со своими коллегами по работе, папа не принимал в этом участия, но одобрял мамино решение. Это было неприятно, к тому же, все догадки были более чем очевидны. Свое мнение на этот счет Коля отложил до вечера, еще не зная, как его правильно изъяснить своим предкам.
Он кое-что затеял. Не осознавая того, что он делает, в ярком пылу негодования от мыслей о случившемся сегодня в школе, стал разжигать печку. Хотя уже была весна, и было тепло. Сначала скомкал бумаги, потом положил на нее маленькие щепки, затем палки по больше, затем большие дрова. Его обида вспыхнула в печке ярким пламенем двойного листика в клеточку и прикрылась металлической створкой, а затем выдувалась открытым поддувалом в засмоленную трубу, давая понять соседям, что в доме кто-то есть. Холодный рассказ о Зиме горел очень жарко.
Ничего полезного до прихода родителей ему так и не удалось сделать. Коля маялся, ходил из угла в угол, палил дрова в печке, пытался взяться за ручку, но что-то не шло у него и все. Мысли были заняты какой-то неосознанной пустотой, всепоглощающей, она наводила на него чувство «ничего» и решительное «не знаю». В конце, он уместился в мягкое старое кресло и немного задремал. Сон был для него единственным выходом, чтобы отвлечься.
Когда он проснулся от легкого, не перестающего щекотания шепота его родителей, в большинстве маминого, они сидели напротив того самого кресла, где спал Коля, пили чай с тортом и поглядывали на их мальчика.
Ой, мы тебя разбудили? Спросила мама, улыбаясь и наливая ему чай тоже. Сядешь с нами?
Угу
Сонный и еще не до конца осознающий окружающие вещи Коля переполз за стол и засопел ноздрями перед остывающим чаем. Мама переглянулась с отцом и хотела, было, начать, но отец вступил первый.
Сынок, ты уже взрослый парень. В этом году ты оканчиваешь школу, а через несколько недель у тебя экзамены и будущее, о котором следует хорошо подумать. Он перевел взгляд на маму, как бы говоря ей: «У меня все».
Да, сынок, мы долго думали с папой. И вспомнили, что ты ни разу не говорил нам, кем хочешь стать в будущем. Разговор приобретал интересный поворот, подумалось Коле. И, прежде чем ты решишь, ведь решать надо уже сейчас, времени осталось не много, мы хотим, чтобы ты хорошо подумал.
Я думал. Сонным голосом сказал он.
Да? Это хорошо, но ты, наверное, не учел некоторые детали. В следующем году на нашем заводе открывают новый цех. Там будут проводить металлургию цветных металлов, которой до этого не было. Это очень интересно! Ты можешь пойти учиться на инженера, и тогда тебе не придется быть простым рабочим, как твоим маме и папе.
Мам, раз я уже взрослый парень. Как бы это так, чтобы их не обидеть? Нет. Давай так: вы с папой подумали и решили это очень хорошо, что вы обо мне заботитесь. В душе, я не хочу вам перечить и понимаю ваш рационализм. Но, как и все наши ребята, я поступить не могу. Я не хочу работать на заводе! Напряженное молчание обоих вынудило его продолжать. Я знаю, что вы сейчас скажите, что: «это в тебе детство играет», или «другим ты себе на жизнь не заработаешь», или «послушай нас, мы столько прожили в этой жизни» или еще что. Но я знаю, чего я хочу. Я хочу стать писателем!
Далее недопитый чай в чашке остывал уже без вмешиваний со стороны, а торт так и оставался недоеденным. Это был вовсе не скандал, так как в скандале обычно присутствует два не сходящихся мнения, а это была лекция о морали и нравоучения по сложному внешкольному предмету «жизнь». Коле оставалось только молчать и пытаться вставлять свои аргументы, кивать головой в ритм разносящихся строгостей со стороны мамы и грозно смотрящего отца. Отцу, в принципе, было все равно, потому что он знал, как поступить и чем все это закончится. Может быть, Коле удалось бы их как-то переубедить, если бы он не сжег свой единственный аргумент, который начинался со слов «Зима». «Не уже ли, рукописи все-таки горят?». Боковым зрением он поглядывал на давно остывшую печку, осознавая, что даже это его бы не спасло никто бы просто не стал его слушать. «Как уперты бывают родители», подумал он, «Но ведь они хотят дать своему ребенку все самое лучшее! Да, но, к сожалению, все самое лучшее для родителей не всегда является самым лучшим для их детей.».
Тем не менее, они разошлись по своим комнатам каждый со своим мнением. Ночь смирила их пыл, но не усыпила желание тянуть решение в свою сторону. Казалось бы, им всего лишь нужно время, чтобы подумать над его решением, успокоится, нужно было подождать до выходных и со спокойствием и обдуманностью еще раз сесть за стол переговоров, со свежим горячим чаем и недоеденным тортом. Поговорить нормально и все!
Две недели проходили быстро, а родители старались не поднимать более эту тему, что понемногу начинало тревожить Колю. Школьные экзамены он сдаст, с горем пополам, но сдаст. Его отметки не вызывали восторга у родителей, но, по их мнению, этого хватило бы для поступления по специальности «инженер». «Если они приняли мои соображения, почему же тогда никто не узнает, где можно выучиться на писателя? Какие отметки для этого нужны? Где находится учебное заведение? А если не приняли? Что если они вообще не хотят помогать мне с дальнейшим образованием? Просто решили, что я не буду получать высшее, а сразу после школы пойду на завод рабочим и буду, как они? Такое себе наказание, за мои капризы.».
Две недели проходили быстро, а родители старались не поднимать более эту тему, что понемногу начинало тревожить Колю. Школьные экзамены он сдаст, с горем пополам, но сдаст. Его отметки не вызывали восторга у родителей, но, по их мнению, этого хватило бы для поступления по специальности «инженер». «Если они приняли мои соображения, почему же тогда никто не узнает, где можно выучиться на писателя? Какие отметки для этого нужны? Где находится учебное заведение? А если не приняли? Что если они вообще не хотят помогать мне с дальнейшим образованием? Просто решили, что я не буду получать высшее, а сразу после школы пойду на завод рабочим и буду, как они? Такое себе наказание, за мои капризы.».
«Но ведь это вовсе не капризы это моя мечта, мое Будущее! Как же им это понять?». Вот так он маялся, пока делал вид, что готовится к экзаменам, сидя за своим столом, за которым в свободное время воплощал обиды в маленькие рассказы. Стопка этих наивных, слегка вымышленных и вымощенных воображением историй росла с каждым днем. Он даже выделил для них особое место возле настольной лампы, издающей особый подчеркивающий важность свет, аккуратно складывал, среди кучи беспорядочно разложенных учебников, ручек и помятых подготовительных конспектов.