Такие вот мы, итожит Дуняшка, покидая зал ожидания, размахивая тряпьём и по-прежнему гремя ведёрками. Уже в дверях, повернувшись к жидкой аудитории, добавляет. Одна мне радость душевно поговорить с умными людьми Как вот сейчас Душа радуется!
А молодежь в след ей теперь уж громко хохочет:
Крутая тетка!
Это не аргумент
Начальник налоговой инспекции Загоруйко уж который час нервно шуршит бумагами, которых на его столе видимо-невидимо. Тут слышит осторожный стук в дверь. В сердцах кричит:
Да! Входите же!
Дверь осторожно приоткрывается и показывается сначала лишь длинный нос, а потом и все лицо кавказской национальности.
Вы сказали можно, да?
Входите же, недовольно бросает Загоруйко. Отчего же недовольное? Пожалуй, рассчитывал увидеть более привлекательное личико.
Кавказец смущен, но все-таки входит, прикрыв за собой дверь.
Вызывали, да
Вы кто? не отрываясь от кучи бумаг, спрашивает начальник.
Я?.. Не я Мой папаша Мурат Бюль-оглы, да
Ну и что?
Вы бумажку прислали. Чтобы мой папаша налоговую декларацию, да, представил за прошлый год.
Представил?
Не может, да, товарищ начальник, никак, Аллах свидетель, не может.
Почему? И какое мне дело до твоего Аллаха?
Он киллером работал
Загоруйко хмыкнул:
Киллер или дилер без разницы. Положена декларация о доходах изволь в положенные сроки представить. И нечего тут ходить и отрывать от дел занятого человека.
Лицо кавказской национальности мнется.
Что еще? Не ясно?
Ясно, да, товарищ начальник, но его нет
Начальник прерывает:
Кого «нет» киллера или дилера?
Папаши моего Месяц назад мы его проводили в последний путь.
Да? Загоруйко чешет в затылке и резюмирует. Положим И что? Это не аргумент в его пользу. Мог бы и по пути занести.
Так не может
Все-все-все! кричит начальник и вновь берется за шуршание бумагами.
Лицо кавказской национальности, покрутив пальцем у виска, покидает кабинет.
У начальника, да, не все дома, да
Рыжеволосая секретарша, усердно накрашивая губы, глубокомысленно замечает:
Может быть
Рынок, батенька, рынок
Круизный лайнер плывет по океану. На нем не меньше тыщи отдыхающих. Народ балдеет, то есть время проводит преотлично, отдыхает так, как только может россиянин, на полную катушку.
Может быть
Рынок, батенька, рынок
Круизный лайнер плывет по океану. На нем не меньше тыщи отдыхающих. Народ балдеет, то есть время проводит преотлично, отдыхает так, как только может россиянин, на полную катушку.
Самуил Гороховский, новый русский из Москвы, здесь же, плывет бизнес-классом и, разумеется, отрывается по полной программе: днем на солнце загорает, вечером в ресторане пьянствует с себе подобными, а ночью на дискотеке с красавицами балуется.
На этом же лайнере, но экономклассом, плывет и наслаждается своим скромным благом Никанор Овечкин, мужичонка с Вологодчины. Он при оплате тура издержал все свои годами деланные сбережения. Так что ему не до шика. Да ему, собственно, и ничего не надо: солнце одно на всех, океан тоже, сервис, понятно, скромен, однако достаточен, чтобы себя чувствовать человеком, а не свиньей какой-нибудь.
Плывет, покачиваясь на волнах, лайнер. И тут налетел сильнейший шторм. Шторм так трепанул лайнер, что тот раскололся пополам и пошел ко дну Как тот самый «Титаник».
Крохотный необитаемый остров. Песчаный берег, пальмы. Лежат ничком двое Самуил Гороховский и Никанор Овечкин. Им повезло Не то что всем остальным Лежат, в чем мать родила. Впрочем, Никанору повезло больше он все-таки в трусах-семейниках. Самуил лежит, обхватив мертвой хваткой огромный кожаный саквояж, а Никанор крепко-накрепко удерживает видавшую виды «авоську».
Никанор очнулся первым. Освободившись от всякой океанской дряни, приставшей к нему, сел.
Хе! коротко хохотнул он. А шторм-то соображает, знает, кого покарать, а кого помиловать.
Самуил, приподняв голову, сплюнул набившийся в рот песок.
Ты кто? Чё тут делаешь?
Хе! вновь коротко хохотнул Никанор в ответ. То же, что и ты.
Мы одни?
Похоже на то.
Значит, я Робинзон, а ты Пятница?
Хе!.. Это мы еще посмотрим, кто есть кто, со значением произнес Никанор.
Никанор встал, сладко зевнул, с удовольствием потянулся.
Схожу-ка я и приму ванну.
Никанор ушел, искупавшись, снял трусы, прополоскал, отжал и надел.
Хорошо! сказал он, вновь растянувшись на песке. И глубокомысленно добавил. Не жизнь, а малина.
Тут что-то внутри у Овечкина засосало. Это «что-то» заставило вспомнить про «авоську», небрежно валявшуюся без всякого призора. Развязал. Достал большущий, килограмма, наверное, на полтора, батон домашней колбасы. Хрясть и, отломив хороший кусок, стал аппетитно чавкать.
Самуил глядел и терпел. Терпел бы и дальше, но голод не тётка: не выкинешь в окошко. Откидывает защелки на саквояже, раздергивает «молнию», шурша, долго ощупывает рукой.
Слава Богу, сухо, говорит он, тем самым пытаясь обратить внимание на себя. Глянь, говорит, что у меня есть.
Никанор взглянул: саквояж-то, оказывается, битком набит «зеленью».
Каково, а? спрашивает новый русский.
Ничего, равнодушно отвечает Никанор, много, но Красивая бумага.
Сидит мужичок на бережку, взирает на безбрежную гладь океана, отщипывает по чуть-чуть от куска колбасы и бросает в рот, медленно и с аппетитом пережёвывая. Бизнесмен смотрит и облизывается: есть уж очень хочется, а нечего. И, сообразив, делает предложение:
Слышь, мужик, давай играть в рынок?
Давай, охотно отвечает мужик из Вологодчины и продолжает жевать. какое-никакое, а занятие
Новый русский:
Почём нынче колбаса, братец?
Мужичок хихикает:
Цена нынче на рынке зависит от спроса.
Я куплю, говорит бизнесмен, у тебя с полкило колбасы. Сколько просишь?
Так это мужик чешет в затылке, потом долго смотрит в небо, кряхтит и охает, ладно уж, идет на уступку, саквояж «зелени» и по рукам.
Новый русский сам чуть не позеленел.
Сдурел, мужик?! Да, я на эти бабки
Никанор, ухмыляясь, говорит:
Попытай счастья Рынок, батенька, есть рынок. Он диктует правила игры Походи, поприценивайся. Может, где и подешевле купишь. Я не против. Я буду только рад, если покупка твоя будет более выгодна, вологодский мужик все также со значением хохотнул и добавил. Рыночные отношения, дорогой, ничего другого не предполагают.
Явленье романиста
Выражусь без обиняков, без словесных пируэтов всяких разных: раздолбай литератор Жопников, оторва, каких поискать на белом свете. В великие прётся изо всех сил. Невыносим с некоторых пор. Для меня Для других образец для подражания.
А это стало сильно проявляться с месячишко назад, когда Жорка Жопников стал задумываться очень, морщить чело, не обремененное интеллектом.
Однажды, как свидетельствуют очевидцы, впервые в руках моего героя очутился четырехтомник с романом «Тихий Дон». Книги понравились ему: весомо; верно, не раскрыл ни разу, однако душа его затрепетала, когда представил, что на обложке золотом выписано не «Михаил Шолохов», а «Егорий Жопников». Нет, это надо видеть!..
Без проблем, твердо выразился он. Не дурнее, пожалуй, буду, почесав для солидности облысевшую шар-голову, выдал резюме. Вот сяду за ноутбук и выдам, еще подумал и добавил. Название само припёрлось «Красный Восток» Или опять задумался. Может, лучше, если назвать «Бурливая Волга»?
Решение этой проблемы отложил на потом.
Он засел за исторический роман.
Сколько времени прошло? Никто не знает. Да и не столь важно для истории: когда историкам понадобится, то, истинно вам говорю, все найдут и опишут.
Главное стуча по клавишам ноутбука с утра до ночи, высидел, выродил, выпестовал.
Жорка любовно посмотрел на дитё новорожденное, не слишком симпатичное, но все равно родное, и прикинул, подумав: «Ничё, когда под мильен знаков с пробелами? Круто? Нормально. Мишанька Шолохов, оно так, взъярится на меня, примет за соперника, станет пургу гнать, гнобить везде, он машет рукой. Хрен с ним, перебьется Не ему одному В славе всю жизнь бултыхаться.
Слава Богу, этот самый Жопников не ведает, что бояться конкурента нет смысла, так как тот давным-давно отдал, как говорится, Богу душу.
Чтобы представить себе научнее созданный им продукт, распечатал на принтере. Положил огромную стопку листов на ладонь левой руки, а на ладонь правой Шолохова.
Ого! взвизгнул от наслаждения Жорка. Моё весомее.
На другой день выложил на своей интернет-страничке. Сидит и ждет. Читательского наплыва ждет, само собой, комментариев. Ждет-пождет, а никого. Жорка, хмурясь, идет на страничку другана, отправляет личное обидчивое сообщение: чё, дескать, не фурычишь и не комментируешь, а еще, дескать, дружбаном числишься?
Тот всё понял и метнулся тотчас же к Жорке на страничку. С трудом осилив первый абзац, дружбан сплюнул под ноги и подумал: «Хренотень. Блевотина. Офигенное долбоё И, он с еще большим ожесточением вновь сплюнул, дремучая безграмотность».
Но, будучи друганом давним, написал в комментарии другое, а именно: «Шик! Блеск! Красота! Жорка, извини, но ты гений!!!» Именно три восклицательных знака (ему нравится, когда этих знаков много) поставил, чтобы подчеркнуть свое восхищение романом. Подумав, обратился к своей группе поддержки, состоящей из своих клонов.
Тут-то и полились комментарии, один краше другого. Был такой, что даже видавшего виды Жорку чуть-чуть смутил: клон явно перегнул, когда написал, что у Жорки Жопникова Нобелевка не за горами.
Перегнул, верно, но зато романисту-то как приятно?!
С той поры, задрав нос до облаков, ходит по просторам Интернета классик. Всех подтыкает, над всяким ёрничает, учит молодежь уму-разуму. В том числе и меня, несмотря на то что моя молодость осталась давным-давно за горами и долами. Слушаю, вежливо поддакиваю, благодарю за учебу, обещаю писать, как он (упаси Боже, только не лучше). Потому что, почуяв во мне (пусть даже в мыслях) соперника, затопчет. А мне это надо?
Да Чуть не забыл: для названия романа-эпопеи Жорка Жопников выбрал (после мучительных размышлений) второй вариант. Что скажешь? Как любил выражаться О. Бендер, конгениально!
Рекорд старого пердуна
Сидит на завалинке дед. Сказывают, что ему много лет за сто будет. Вышел, чтобы старые косточки погреть на августовском ласковом солнце.
Метрах в пяти от него ребятня в лапту играть затеяла. Шумят, ссорятся, окаянные, мешают старому думы свои думать.