Родина всех. Сборник стихов - Федор Метлицкий

Душа в раскрытый космос опрокинута,
Летит над поделенною Землей,
Где в одиночестве была покинута,
Как в клетке, обреченная судьбой.
Нигде  границ, лишь светятся туманы,
Да и сама Земля  участник тех
Великих катастроф  законов странных,
Чья цель  иная, чем лишь наш успех.

Чем захлебнулся у телевизора
Всякий живущий на трудной земле?
Что отпустило, чем сердце пронизано,
Слез облегченья сдержать не сумев?
Это  уход в Иное Гагарина!
Может быть, все мы оттуда пришли?
Мир, где разладом мы не были ранены,
И было открыто величье причин.

Нервы все взбудоражены, обнажены
Всею голой Землей  беззащитно пред небом.
Что обещано диском света живым
Бьющим прямо в фонарь самолета нелепо?

Вдруг из диска лазерный луч на волне
Опустился на почву загадки-планеты,
И расширился конус его, побледнев,
Обнажив отчетливо наши приметы.

Как сильна гуманоидов сила луча 
Одинокость вселенной, далекой от дома.
Луч поднялся, и нас ослепил, не леча,
Белой вспышкой в кругах цветных обездонив.

Это правда? Космический голос глубин
Весь громадно чуток и осторожен.
Что он ищет  какой небывалой судьбы?
Чем взволнован я, в космосе не отгорожен?

И пришелец смутился, от нас отлетев,
И в зеленое облачко вырос непленно,
И летел в карауле, храня в чистоте
Неизвестную жизнь у края Вселенной.

Как это страшно  не на Земле
Жить, о ее угрозах не зная, 
И вдалеке не ведать о зле,
Далью его миражи развевая.
Что же дальше? В иное прорыв?
Вакуум, холод  среда обитанья?
Там, в невесомости, страшны дары,
Необратимость в земные страданья.
Легкие  крыльев моих пузыри,
Хрупкие кости и тонкие ноги.
Где-то на дне атмосферы Земли
Предки остались в начале дороги.
Как земноводные, стали чужды,
Нет, и не вспомнится близость былая.
Только лишь в памяти  прежняя жизнь,
И теплота, что нас вместе сбивала.

Да мыслимо ли исправлять миры?
Какая мука у звезды сверхновой,
Когда поля вопят, летя во взрыв,
Чтоб стихнуть в бездне пылью одинокой?
Они сражались до конца, дыша,
Но подчинились бытия движенью.
И мы, свободной волей жизнь круша,
От боли корчимся, ища спасенья.
И открываем связи с той звездой,
Как будто тем помочь себе мы можем
А может быть, и наше поле ждет
Та боль свободы взрыва безнадежной.

И снова  путь из города в мой сад
От боли отвлеченьем  мимо, мимо.
Как ярко догорает листопад!
Уходит что-то в нас необратимо.
И снова  первозданный чужд хаос 
В сиянье света лунного вполнеба
Рыхлятся облака  пространство грез,
Торжествен дивный космоса молебен.
И, вырванный давно из духов тьмы,
Зарей на горизонте  город прочен,
И лишь вовне, за городом, томит
Остаток первобытных одиночеств.
Сиянье, перистость, провалы дыр
Как небывало близко воскресенье!
Как долго уходил слепой наш мир
В самоустройств разорванных паренье!
И все же строит нас инстинкт Творца 
Асфальт шоссе уходит в ту же тайну.
Та одинокость пред сияньем царств 
Меж бездной и историей стоянье.
В свободу небывалых катастроф
Уходит взгляд, и все в глазах поплыло.
Летит он в светлый и бездонный ров,
Где так легко исчезнет все, что было.

Что в скорби, глубоко засевшей,
Как в мироздании порок?
Хотя земля в цветенье вешнем
Рождений влажных  в рай порог

История живет в сознании,
В проекциях его пути,
Рожденных бредовыми снами,
Где полных истин не найти.
Обрывочна, рождаясь зыбко,
Как движущиеся облака,
Уходит, оставляя слепки
Лжи образа в словах, руках.

Творцы: мир современный  ходуном,
И в форме не застыл для обобщений;
Певцы: о красоте лишь об одной,
Как бы она  не из смертельных щелей.
Плановики: на боль  ножами схем,
Как будто жизнь не в обоюдном ладе,
Горбами власти над природой сев,
Но в ткани той живой  есть боль расплаты.

Нас формирует день  тематикой редакций,
Каких-то юбилеев, дат, погод,
И мысль в своем вниманьи  адаптаций
Лишь результат  куда ее несет?
День сам в себе, в истории  самоцелью
Куда-то раскрывает интерес.
А что  во вне, что всем, себе ли ценно?
А может, там вся правда позарез?

Зачем вам знать, как вырывали с кровью
все прежнее, а без него  не жить,
чтό в муке ожиданья в изголовье
безмерной чернотою оглушит?
Мать, перед тем, как тело уносили 
какому подотчетная суду? 
сказала сестрам:
 Чтобы все красиво, 
на место ставя вашу красоту.

Роскошь отсвечивающего иконостаса,
Пышное золото  это ли рай?
Боже (кто знает?), спаси эту массу,
Выведи в твой поражающий край!
«Князя Игоря» ли декорации,
В оперном  родина подлинных чувств?
Древней ли веры в спасение краски?
Черные братья  уже чересчур.
Что за мистерия  не для игры там
Души в надежду всерьез вовлекла?
Спор философский не кончен  открыта
Тайне душа и в грядущих веках.

Вновь поэты  о торжестве лесном заснеженном,
Не узнав вековечных оттенков тоски,
Вновь рождественской сказкой мечты отдаленной
Мир весь сентиментален, себя не открыв.
В детях  счастье все позабыть  космонавтов
В дивном блеске игрушек планеты иной.
Ну, а мир  он все давно понимает,
Чтобы вспыхнуло так беззаботно оно.

Смеется человек. Смеется гостья.
То смех забот и любопытства, пуст.
Какая бездна отделяет грозно
Ее от моей боли  не пробьюсь?
Какая глубина меня незнанья
Оставила в сиротстве бедный дух?
Но лишь пронзит чистейших чувств признанье 
Боль обнажится, утончится слух!

Выпускницы плачут, уткнувшись в цветы.
Что уходит  звонком безмятежным и вечным?
Ничего не известно, и больно не стыть
И не знать о несбывшемся и не встреченном!
Это жизнь  нестерпимо манящая даль,
Только даль, пусть будет их путь заурядным,
Жизнь всегда начинается. Мы  навсегда.
Пусть ничто не свершилось  таимся зарядом.

Встреча двух союзников  слез исторженье 
Разве я такого не испытал,
Как того пораженное воображенье,
Кто на Эльбе себя схоронить завещал?
Был и я на встрече народов размытой,
Открывалось и мне их иное лицо.
Непонятное в душах было разлито,
Слов в открытую не было у подлецов.
На всемирных ярмарках  зорях грустящих
О единстве, где жить мне не суждено,
В ритуалах сделок  доверьях светящих,
И угаснуть им в памяти не дано.

Не привычные вечера
В дни рождений и даты фиксированные 
Собирает нас вечная страсть,
Чтобы лучшие годы не сгинули.
Так в слепящую даль Одиссей
Уходил, как в мираж бесконечный,
И вернулся ни с чем, поседев,
Пожилой Пенелопе навстречу.

Ставшая иной, природной драмой,
Ясная Поляна в естестве.
Занесло меня из жизни странной
В мир иной чистейших горьких вер.
Как целебны соприкосновенья
И слияния с чужой судьбой,
Чьи страданья, боли, возрожденья
Хоть на миг становятся тобой!
Наконец открытые глубины
Человечьей боли и надежд
Мне ясны, и нет судьбы-чужбины
Нам чужой, и мы едины впредь.
Общая ль судьба?  в лесу затерянной
Без креста могилки  мы одни.
Как хотел он раствориться в вере
В вечность, шелестящую над ним.

Поражают свежестью розовой туши,
Веселят роскошно парные куски.
Поросята белы, окровавлены уши, 
Как христосики, сняты с крестов  на лотки.
Чье-то мясо хваля: хорошо от склероза!
В шубах пара прошла, как будто в броне.
Ни намека сомнения, ни вопроса
(Жизнь в бездумно сосущем чреве  прочней).
Смотрит доченька в страхе: «Какая гадость!»
На костре опаленная шкура бела.
«Поскорее уйдем!»
«Ну что ты, не надо».
И такая боль за родную ожгла!

Поражают свежестью розовой туши,
Веселят роскошно парные куски.
Поросята белы, окровавлены уши, 
Как христосики, сняты с крестов  на лотки.
Чье-то мясо хваля: хорошо от склероза!
В шубах пара прошла, как будто в броне.
Ни намека сомнения, ни вопроса
(Жизнь в бездумно сосущем чреве  прочней).
Смотрит доченька в страхе: «Какая гадость!»
На костре опаленная шкура бела.
«Поскорее уйдем!»
«Ну что ты, не надо».
И такая боль за родную ожгла!

Математика  отсвет родного в глазах,
Упоенье отдачи  в сухих теоремах.
Как хотел Пифагор эту точность назвать,
Увидать божеством на Голгофе схемы!
Математика  логика божества,
Жизни формула, или зачем заниматься?
Что-то сердце кольнуло, вдохнулось едва, 
То решенье неверное жизнью оплатится.

Сижу за лакированным столом.
Какой невероятный сдвиг мутаций
Тьмы дерева, растущего в проем
Небесных обновлений и простраций!
И глянцем желтым, все в прожилках, став,
Вдруг зажило в искусственном режиме,
И стопкою бумажного листа
Все человечество заворожило.

Тяготенья земного поля 
Тяготенью любви вы праматерь, 
Сохранение форм бытия,
Сохранение жизни и памяти.
Как таинствен, велик переход
Из сцепленья простого, без Бога,
В потерявшую видимый ход
Бесконечную нежность любовную!
Во Вселенной бесстрастия нет,
Хоть основа проста  лишь сцепленье.
Нету мифов в ее глубине,
Есть любовь и боль разрушенья.
Может, в ней, в первозданной любви 
Суть единой теории поля,
То, над чем разбиваются лбы
Всех творцов науки бесполой.

Что было, ушло и забыто.
Вне наших привычных угроз
Меня океаном раскрытым
Глобальный форум вознес.
Здесь духа планетного люди,
Не знавшие давнишних пут,
Их чувства  на полюсах лютых,
И в грусти, что космос пуст.
Они  вне всяких нехваток
Истории  мистики зла,
Иная в них виноватость
И чистых чувств крутизна.

Законы бытия  надежной жизни
В компьтерной системе обнажив,
Как вольно в управляемом режиме,
В едином ритме всей природы жить!
Процессы технологии завода
На горизонтах всех состыковать,
Решения  не в пустоте свободы, 
В гармонии с природой принимать.
В едином ритме всех коммуникаций
Увидеть  заготовки свет таят,
И бремя дел, что в нас живое гасит, 
Ключ золотой в законы бытия.

Нет легкой свободы. Все взгляды  в решенье
 судьбы
На стрелке рулетки. Миг  взрывом освобожденья.
Какое откроется поле борьбы,
Где нас унесет из тяжелых миров принужденья?
И выпал жребий  судьба остроумия ждет,
Такого, чтоб мир потрясло, закованный в логику.
Удар  и клуб знатоков над привычками ржет,
Иной чистоты становящихся голосом ломким.