Он дышал отрывисто. Обе его ноги оказались сломаны; были видны белые кости. Открытый перелом. Скорее всего, он больше не сможет ходить, если, конечно, сумеет выжить. Голова его была залита кровью; она стекала тонкой струйкой по иссушенной плотной земле. Он бредил. Знахари почти одновременно поднялись с колен и отошли на два шага. Кайрин, потеснив несколько человек, подошёл совсем близко.
Мы сделали всё, что могли, сказал один, склонив голову. Остальное в руках духов наших предков.
Мужчина пытался что-то сказать, но его губы дрожали. Его глаза смотрели на юношу взглядом, выражающим невероятную внутреннюю борьбу за жизнь. Он силился не потерять сознание, словно его что-то держало здесь, что-то, что необходимо, жизненно важно сделать. Кайрин сел рядом и склонил голову.
Но но моа, это было всё, что смог расслышать юноша. Охотник сделал отрывистый вдох, и веки его сомкнулись.
Отказываясь верить своим ушам, Кайрин замер на месте. Моа? Этого не может быть! Если это не бред воспалённого сознания, то жизнь этого человека сейчас значила очень многое. Юноша прислонил ухо к испачканной кровью груди и облегчённо вздохнул: сердце, едва слышно, билось.
Что? резкий толчок заставил Кайрин упасть на горячую землю. Что он тебе сказал?!
Тяжело дыша, над ним возвышался тот опытный охотник со шрамом. Юноша поднялся. Нельзя было, чтобы его имя хоть как-то связывали с моа, чтобы хотя бы кто-то знал о том, что он слышал сегодня эти слова.
Эй, какие-то проблемы? это был Оттар. Он шёл к ним с видом, который бывает у него перед знатной потасовкой.
Всё в порядке, остановил его Кай.
Охотник пристально посмотрел юноше в глаза. Затем снова толкнул и развернулся, возвращаясь к напарнику.
«Здесь явно что-то не так!»
Оттар понял, что драки не будет, и подошёл к людям возле раненого.
Помощь нужна?
В этот момент тело охотника поднялось над землёй и медленно поскользило вперёд.
Значит, не нужна. про себя сказал здоровяк, пожал плечами и вернулся к другу.
Процессия снова двинулась в путь под горячим полуденным солнцем.
Интересно, что с ними приключилось?
Кайрин не ответил. Он пытался понять, что будут означать для всех слова этого человека, если они окажутся не бредовым вымыслом. «Но моа», «запретное проклятое наследие предков». Он снова посмотрел на лес. Его пугало то чувство, которое он испытывал сейчас: любопытство. Если бы кто-нибудь проник к нему в голову и узнал эти мысли, его казнили бы на месте. Оставшийся путь они шли в молчании.
Спустя полчаса Кайрин уже был в своей хижине и обливал себя водой: он это заслужил. Теперь запасов хватит его деревне на месяц. Смыв с себя песок и пыль, юноша вытерся и надел асут свободную светлую накидку из тонкой ткани затем затянул набедренную повязку с ножнами. Сев за невысокий деревянный стол, он снял с привязи кусок вяленого мяса и плеснул в глиняную чашу немного воды.
Тёплый ветерок лился из окна, заставляя волноваться плотные занавеси и широкие куски дублёной кожи, которые ему удалось выменять недавно у приезжего торговца. Кайрин ещё немного отодвинул материю и посмотрел на улицу. В деревне жизнь шла своим чередом: женщины занимались плетением сетей, чисткой плодов и приготовлением еды; мужчины проверяли оружие копья, увенчанные острыми костяными наконечниками, охотничьи луки и стрелы к ним. Повсюду бегали детишки всех возрастов. Те что помладше просто играли под присмотром родителей или несы, сиделки; мальчишки постарше дрались на палках или учились метать копья и пользоваться луком; девочки в основном были рядом с родителями и помогали матерям в повседневных женских заботах.
Спустя полчаса Кайрин уже был в своей хижине и обливал себя водой: он это заслужил. Теперь запасов хватит его деревне на месяц. Смыв с себя песок и пыль, юноша вытерся и надел асут свободную светлую накидку из тонкой ткани затем затянул набедренную повязку с ножнами. Сев за невысокий деревянный стол, он снял с привязи кусок вяленого мяса и плеснул в глиняную чашу немного воды.
Тёплый ветерок лился из окна, заставляя волноваться плотные занавеси и широкие куски дублёной кожи, которые ему удалось выменять недавно у приезжего торговца. Кайрин ещё немного отодвинул материю и посмотрел на улицу. В деревне жизнь шла своим чередом: женщины занимались плетением сетей, чисткой плодов и приготовлением еды; мужчины проверяли оружие копья, увенчанные острыми костяными наконечниками, охотничьи луки и стрелы к ним. Повсюду бегали детишки всех возрастов. Те что помладше просто играли под присмотром родителей или несы, сиделки; мальчишки постарше дрались на палках или учились метать копья и пользоваться луком; девочки в основном были рядом с родителями и помогали матерям в повседневных женских заботах.
Чуть поодаль собралась группа детей десяти лет под руководством наставника; их возраст Кайрин знал наверняка, так как навыкам айтари бесконтактного воздействия на окружающее обучали именно в этот период взросления. Когда-то и он сам пытался неумело заставить парить в воздухе лёгкий деревянный прутик, а сейчас без особого труда поднимал в воздух полтонны воды. Здесь, как и в физических упражнениях, нужно было постоянно тренироваться: чем больше ты занимаешься айтари, тем более тяжёлые вещи сможешь поднять и более необычными умениями сможешь научиться владеть. На сборе воды, к примеру, каждый знал свои силы и брался только за те водяные сферы, которые мог унести.
Обучали только основам, необходимым для жизни, остальное же зависело напрямую от желания человека совершенствоваться и открывать в себе какие-то новые умения. Таких было мало: кажущаяся размеренность жизни в общине скрывала под собой постоянный труд, почти каждодневную охоту, тренировки, работу ремесленников и многое другое, без чего существование здесь представить себе было просто невозможно, поэтому свободного времени было не так уж и много.
Кайрин смотрел на знакомую картину за своим окном, и мысли его были всецело заняты произошедшим сегодня. Действительно ли тот охотник увидел моа, проклятое наследие, и если да, то что послужило причиной тех страшных увечий?
Моа было табу для любого, кто живёт в общине. В любой общине и в любой точке мира. Говорить о моа запрещалось, и ослушавшиеся строго за это наказывались. Любой интерес к моа мог привести человека к казни. Увидеть или найти моа значило навлечь на свой род тяжкое проклятие на десять поколений. Насчёт проклятий Кайрин сомневался, но тот факт, что каждый год в общине казнили через повешенье одного или двух человек за интерес к моа, не брать во внимание было нельзя.
Больше всего Кайрин опасался того, что в его голове сам по себе зрел некий план. Два факта сложились воедино и были подогреты природным любопытством: завтра утром он отправляется вместе с остальными на охоту. Это во-первых. Охотиться он будет недалеко от того района, где вышли те трое охотников это во-вторых. Он понимал, что, если его обнаружат где-то поблизости от моа, он легко может пополнить ряды тех, кому с милости старейшины Дайнара накинут на шею тугую петлю. Кайрин покачал головой и отпил из чаши.
Тихий стук в дверь заставил его отвлечься от раздумий. Он отставил воду, встал и открыл тонкую деревянную дверь.
Кай, привет! он увидел Маури с широкой улыбкой на лице. Это был среднего роста и одного с ним возраста юноша, наделённый природной харизмой и неудержимым зарядом оптимизма. С ним был Оттар. Увидев друга, он расплылся в улыбке.
Думал отдохнуть? Ничего подобного! Маури хочет узнать всё из первых, так сказать, уст!
Кай знал и Оттара, и Маури уже давно, с тех самых пор, как уехал из родной деревни в трёх днях пешего пути отсюда, по традиции оставив дом, в котором родился, и своих родителей, чтобы начать взрослую жизнь. Таково было право каждого молодого человека после четырнадцати лет, и Кайрин воспользовался им. Уже несколько лет они были верными друзьями и много раз вытаскивали друг друга из самых разнообразных передряг.
Привет! Проходите, улыбнулся он и отступил, приглашая гостей. Ты как всегда чуешь запах еды за десять домов.
Ты просто завидуешь, улыбнулся Оттар. Знаешь же, что девочки любят больших мальчиков.
А ты как всегда оправдываешь этой байкой свой звериный аппетит, парировал Кай.
Лучше расскажи, что там случилось, перевал их Маури.
Они расселись за скромным столом. Кайрин снял ещё по куску мяса, достал из-под скамьи две чаши и наполнил их водой.
Оттар молчит, хочет, чтобы ты рассказал.
Я? удивился Кай.
Ну, из тебя лучше рассказчик, чем из меня, пожал плечами Оттар.
Вся деревня на ушах, продолжал Маури. Говорят, охотники вышли из леса, одного обезглавленного и без ног тащили двое других.
Что? рассмеялся Кай. Нет, нет, не так всё страшно. Был раненый, у него обе ноги сломаны, и пробита голова. Не знаю, выжил он или нет, но
Они хотели видеть старейшину, добавил Оттар.
А он им на что? удивился Маури.
Я тоже не понимаю. пожал плечами Оттар. Ладно, акари напал бы. Что, теперь старейшину звать и свои шрамы показывать? Тут что-то другое.
Думаю, просто несчастный случай неуверенно начал Кай.
Да? с сомнением сказал здоровяк. А почему тогда тот великан на тебя кинулся? Он всё боялся, что раненый тебе что-то скажет. А этого молодого ты видел? На нём лица не было.
Я знаю только одну причину, по которой охотники могут молчать и звать Дайнара. Маури заговорщицки посмотрел на друзей. Повисла тишина.
Моа?! Оттар был потрясён этой догадкой.
Остальные жестами показали ему говорить тише.
Оттар продолжил шёпотом, выглянув перед этим из окна:
Если бы они нашли моа нет! Рядом с нами?
Если Кай говорит, что ноги были переломаны, то скорее всего он откуда-то упал, Маури внимательно посмотрел на каждого. Или куда-то. он стукнул пальцем по столешнице. А потом его вытащили, и побежали они через лес сломя голову, подальше от от этого.
Если так, то скоро сюда пригонят чистильщиков, заключил Оттар. Они сожгут пол-леса, и нам тогда придётся нелегко.
Начнутся расспросы, как тогда, в ри Рисат, кивнул Маури.
Ри Рисат была средней величины общиной в пяти днях пути от северных границ ри Сунаи. Примерно полтора года назад в степях неподалёку от неё было найдено моа что именно это было и на что это было похоже, никто не знает, но нашедшие моа вскоре исчезли. По слухам, их уничтожили по приказу старейшины общины, а в самом Рисате ещё долго проводились опросы и дознания, в результате которых два человека были повешены. Степь на три часа пути во всех направлениях была выжжена дотла, и эта зона до сих пор оставалась закрытой.