Так год за годом сидит он в палате
Старый безумец в больничном халате.
Солнцем тоскливым сменяется мгла.
Вертится шарик в руках как юла.
А человечки беспечными стали.
Шутит над ними скучающий старец.
Метит, ласкает и давит, как блох.
Что ему, если есть справка, что Бог!
РУБИКОН, 1999
«И когда расступятся облака»
И когда расступятся облака
И в просвете увидишь Господень лик,
Ты поймёшь, как жизнь твоя далека
От случайных женщин, долгов, интриг
И покой отчаявшись обрести,
Бестолковой возни подведя итог,
Ты откроешь, что вешка в конце пути
Есть не финиш, а шаг на иной виток.
Прошумит июльским дождём листва,
В полумраке блеснут переплеты книг
И не сказанные тобой слова
Пробормочет неведомый твой двойник.
Ну а та, на которую обречён
Был как зверь на ловца, как на щит копьё,
Впредь пускай не тревожится ни о чём
Всё, что можешь сделать ты для неё!
СЕРЕБРЯНАЯ НИТЬ, 2003
«Ближе к рассвету, походкой медвежьей»
Ближе к рассвету, походкой медвежьей
Перевалив в двадцать первый век,
Бродит по Крымскому побережью
Странный, без возраста, человек.
Сюртук истрепавшийся, треуголка
Кого не встретишь в этом Крыму!
Но взгляд исподлобья пронзает колко,
И все насквозь очевидно ему.
Неужто он самый? Да быть не может!
Нелепый свихнувшийся эпигон.
Но мысль неотступная сердце гложет:
А если и впрямь? Если это Он?
И не было вовсе Святой Елены.
А вместо Голгофы сослали в рай.
И нимб страстотерпца исчез мгновенно.
Живи. Хочешь, в шахматы поиграй.
Лови на рассвете рыбешку с пирса,
Глазей на лежащих в нирване нимф.
Другой бы стократ уж сорвался, спился.
А этот упрям ему нужен нимб!
И вот он бредет за спиною руки.
И не умирает назло врагам,
Что крестные пообещали муки,
А вместо распятья курортный гам!
И вонь шашлыков, и тупые лица.
И эти с бычками и пахлавой.
А солнце палит, как под Аустерлицем!
Но треуголка срослась с головой.
И вот он бредет среди этой черни
Давно похороненный всеми глюк.
И нет для него ничего плачевней
Бессрочных танталовых этих мук!
И вновь чебуреки, креветки, пицца
Картечью бы всех да кишка тонка!
А дети все норовят уцепиться
За полы истертого сюртука.
Москва, май 2012
СОЛНЕЧНОЕ СПЛЕТЕНИЕ, 2013
Старинная баллада
Кто к жизненному прикоснулся древу,
Сумеет однажды начать с нуля.
Жил Мастер. И Мастер любил Королеву,
Любившую лишь своего Короля.
Король был хорош. Но любил служанок,
Цветочниц, молочниц, актрис шапито.
А Мастер страдал, он был черен и жалок.
Помочь его горю не мог никто!
Он всех прогонял без обид и гнева.
И горькую пил, отупения для.
А Королева ходила налево.
И все продолжала любить Короля.
Казалось всем, что еще немножко,
Еще запятая, еще тире
И Мастер банально шагнет в окошко
Иль просто сопьется в своей дыре!
Но выпала карта нежданной масти.
Должно быть, решил улыбнуться Бог.
Однажды цветочницу встретил Мастер.
И боль отступила куда-то вбок.
Неяркая, с кроткой улыбкой дева,
Что в стане соперниц едва ль видна,
Она была вовсе не королева.
Но чем-то задела его она.
И, позабыв свое раболепство,
Мастер в потертом плаще своем
Ушел из этого королевства
С цветочницей худенькою вдвоем.
Любую тоску расстоянье лечит.
Она затихает, как шум дождя
Король тот по-прежнему бисер мечет,
Сквозь площадь базарную проходя.
Любая обида в разлуке тает.
Любая боль порастает быльем.
А Королева все процветает.
Не зная любви но с другим королем.
Ялта, 5 июня 2012
Ялта, 5 июня 2012
СОЛНЕЧНОЕ СПЛЕТЕНИЕ, 2013
Магеллан
Хромой командор не увидит крещеной земли.
Под радостным небом Севильи не встретит зари.
Растерзанный труп, надругавшись, сожгут дикари.
Посмертные лавры поделят рвачи и врали!
Так стоило плыть? И терпеть ледяную пургу,
Цингу и голодные корчи собратьев своих
Чтоб после три века подряд о тебе ни гу-гу,
Чтоб славили трусов, твое командорство свалив?!
Так стоило жить, непосильную ношу взвалив,
И лезть в мышеловку лукавой церковной игры
Чтоб после тобою назвали какой-то пролив,
И тупо на картах искали его школяры?!
Столетья промчат, и другие задуют ветра.
Другие державы поделят мятущийся мир.
А ты станешь мифом, растаявшим дымом костра
И строчкой в учебниках школьных, затертых до дыр!
И все же, проникнувшись горькой легендой твоей,
Какой-то безумец наладит свои паруса
Чтоб вновь бороздить безоглядные дали морей,
Чтоб штормы хлестали и соль выжигала глаза!
Так стоило жить и сражаться, хромой командор,
За души безумцев, что будут столетья спустя
Моря штурмовать, за их юный азарт и задор
Живущих всерьез и готовых погибнуть шутя!
Ялта, 18 июня 2012
СОЛНЕЧНОЕ СПЛЕТЕНИЕ, 2013
Вячеслав Егиазаров
Родился 11 декабря 1940 года в г. Ялте, Крым, Россия.
Поэт. Член Союза российских писателей (Москва), председатель Ялтинского филиала республиканского творческого союза «Крымская ассоциация писателей». Член Межнационального союза писателей Крыма. Председатель Крымского отделения СРП (Ялта).
Автор поэтических книг: «Песни моря» (1979), «Сбудется доброе» (1986), «Музыка названий» (1997), «Ветка омёлы» (1998), «Бегство талой воды» (2003), «Белые чайки на белом снегу» (2005), «Планета Крым» (2014), «Крымский дивертисмент» (2016).
Один из авторов нескольких антологий и коллективных сборников поэзии (гг. Москва, Симферополь, Ялта). А также журналов «Севастополь» (г. Севастополь), «Радуга» (г. Киев), «Брега Тавриды» (г. Симферополь), «Смена», «Мы», «Поэзия» (г. Москва) и т. д.
Стихи публиковались в ЛГ (Москва) и Общеписательской ЛГ (Москва).
Редактор поэзии всех тематических сборников «Наш Чехов», «Наш Пушкин» и нескольких книг членов литературного общества им. А.П. Чехова.
Редактор поэтического альманаха «Ялос».
Лауреат премии им. А.П. Чехова(1998), премии АРК (1998), премии А.И. Домбровского(2005), премии АРК (2006). Лауреат международного литературного фестиваля «Осенний Крым стихов очарованье» (2008).
Первый лауреат Международной премии им. Владимира Коробова (Москва, 2013 г.).
В 2014 году большие поэтические подборки В.Ф. Егиазарова вошли в семитомную антологию «Крым в поэзии» и антологию «Крым в русской поэзии и искусстве» (г. Москва).
Лауреат литературной премии им. А.С. Пушкина в номинации «Поэзия» (2011).
За вклад в развитие литературы Крыма и активную общественную деятельность в 2000 году награждён Почётной грамотой Президиума Верховной Рады АРК.
Заслуженный деятель искусств АРК.
Нет от зноя оборон
Ни арбуза не доели,
ни в ларёк на склоне дня;
фейерверки надоели,
надоела трескотня.
Надоели это пекло,
эта жажда, этот пот;
нет, не тот мне выпал вектор
в этом августе, не тот!
Толку что жаре проклятья
слать в калёный окоём?
Завалюсь опять в кровать я
с влажной простынью вдвоём.
Море дышит и не дышит,
шмель запутался в траве,
ни листочком не колышет
тополь в блёклой синеве.
Ночью встану звёздам тесно,
вниз срываются. Аншлаг.
В канцелярии небесной
что-то, видимо, не так.
Что-то там недосмотрели,
допустили перегрев,
даже кошка еле-еле
дышит, сфинксом замерев.
Вяло каркают вороны
в душных кронах над рекой;
нет от зноя обороны,
нет защиты никакой
Морские коньки
Снова дарит мне осень деньки
золотые, шутя, между делом.
Мне приснились морские коньки
эти рыбки с причудливым телом.
Вот парят они в толще воды,
я плыву и глазею на оных,
а под нами сплошные сады
бурых водорослей и зелёных.
А под нами медузы парят,
невесомо их чудо полёта,
зубари, словно это парад,
друг за другом выходят из грота
Просыпаюсь от солнца в окне
и всю явь принимаю за небыль:
тополь в жёлто-багряном огне,
полыхая, качается в небе.
Сад шумит. И всему вопреки,
ведь прогноз был вчера на ненастье,
мне приснились морские коньки
эти рыбки, сулящие счастье.
Я-то знаю, что благостность бред,
и что осень коварная сводня,
но ломать не посмеет поэт
мировые устои сегодня.
Всё сейчас по плечу и с руки,
я из касты могучих калифов;
мне приснились морские коньки
эти рыбки из сказок и мифов
Сладко трезвонят ночные сверчки
Морские коньки
Снова дарит мне осень деньки
золотые, шутя, между делом.
Мне приснились морские коньки
эти рыбки с причудливым телом.
Вот парят они в толще воды,
я плыву и глазею на оных,
а под нами сплошные сады
бурых водорослей и зелёных.
А под нами медузы парят,
невесомо их чудо полёта,
зубари, словно это парад,
друг за другом выходят из грота
Просыпаюсь от солнца в окне
и всю явь принимаю за небыль:
тополь в жёлто-багряном огне,
полыхая, качается в небе.
Сад шумит. И всему вопреки,
ведь прогноз был вчера на ненастье,
мне приснились морские коньки
эти рыбки, сулящие счастье.
Я-то знаю, что благостность бред,
и что осень коварная сводня,
но ломать не посмеет поэт
мировые устои сегодня.
Всё сейчас по плечу и с руки,
я из касты могучих калифов;
мне приснились морские коньки
эти рыбки из сказок и мифов
Сладко трезвонят ночные сверчки
Золотом в небе сияет собор,
гор зеленеет гряда,
зову морскому и говору гор
сердце открыто всегда.
Речка журчит за бульваром чуть-чуть,
тени и шорох аллей,
можно понять даже вечности суть,
если подумать о ней.
Сад облетать в октябре не спешит,
любит он звёздную мглу,
что-то интимное шепчет самшит
той шелковице в углу.
Сладко трезвонят ночные сверчки,
стол, табуретка, кровать,
я не спеша водружаю очки,
чтобы их зарифмовать.
В жизни случается много всего,
жизнь нас берёт в оборот,
и поплавка осторожный кивок
сладок аж сердце замрёт.
Сердце замрёт. Восхитится душа.
Эти минуты легки.
Я надеваю очки не спеша
в предощущенье строки.
Стихли машины на Боткинской-стрит,
и за окном, боже мой,
гаснет с шипением метеорит
чуть ли не в бухте самой
Мир лишён совершенства
Интуиция ум не заменит, однако,
и бессильны, поверь мне, скулёж и нытьё:
раз не может хозяина бросить собака,
то и верить не может, что бросят её.
Ты не вой на луну, остроухая псина,
не бросайся вослед непонятно за кем,
не вернётся хозяин твой из магазина,
потому что последний давно на замке.
Ты пополнишь ряды своих братьев бродячих,
жёлтый взгляд твой наполнят Селены лучи,
и не раз перекрестятся люди на дачах,
если вой твой услышат в кромешной ночи.
Что случилось? За что? Где хозяина запах?
Вход служебный всё знает, но, тёмный, таит,
и сидишь обречённо на задних ты лапах,
и вопрос, как слеза, в твоём взгляде стоит.
Интуиция ум не заменит. Инстинкты
посильней их обоих. Проснулись владей!
Диск луны золотой так похож на пластинку,
на которой записаны песни людей.
Их любил твой хозяин. Любил тебя тоже.
Даже клялся, что любит сильнее всего.
Почему-то мороз пробегает по коже,
если думаю я о поступке его.
Окна гаснут. Темно. Ни намёка. Ни знака,
Лишь мелькнул, словно искорка, метеорит.
Интуиция ум не заменит. Однако
мир лишён совершенства, она говорит.